Рыцарь - Вулф Джин Родман - Страница 48

– Вряд ли. – Когда речь зашла о ставках, я вспомнил, как мы Поуком бегали наперегонки на спор, и сказал: – Тогда, может быть, я окажу вам какую-нибудь услугу взамен, милорд? Я сделаю все, что вы пожелаете.

– Все, сэр Эйбел?

Я прекрасно понимал, что ввязываюсь в неприятности, но в тот момент мне было наплевать.

– Да, милорд. Все, что угодно.

– Отлично. – Он бросил мне септр. – Я как раз обдумывал одно свое намерение, совпадающее с вашим. Нам придется подняться на вершину моей горы, что вполне вас устроит. Хороший план, знаете ли. Хорошие планы связаны друг с другом, как… ну, камни кладки. Что-то вроде. Таким образом, вы подниметесь на гору, в соответствии со своими желаниями, а я осуществлю свой план, в соответствии со своими желаниями.

Он подлил мне вина и чокнулся со мной. Я выпил еще немного.

– Есть еще одна проблема, милорд, но не столь серьезная. Вы сказали «тупые мечи», а я не хочу брать в руки меч. Можно мне сражаться вот этим? – Я вытащил из ножен Мечедробитель и протянул Танрольфу.

Он рассмотрел палицу, несколько раз взмахнул ею, а потом вернул мне.

– Боюсь, нет, сэр Эйбел. Это палица. Вы сами сказали.

Я кивнул.

– Слишком опасное оружие. Не хочу, чтобы кого-нибудь убили. Я подыщу что-нибудь для вас. Кстати, у вас есть щит?

Я ответил отрицательно, и Танрольф пообещал позаботиться и об этом.

Уже наступило время ужина, и потому мы спустились в огромный зал. Там уже собралось много народу, и люди продолжали сходиться в великом множестве; мы с Танрольфом стояли, глядя на присутствующих, когда нас разыскал Поук. Он сказал, что не нашел для нас ни еды, ни питья, но, возможно, нам дадут что-нибудь здесь. Я объяснил, что мы сможем поужинать вместе со всеми, когда я сражусь с рыцарем на столе, как хочет Танрольф.

Танрольф показал Поуку, куда сесть, а потом мы прошли к месту во главе стола, и он объяснил мне, что рыцари сидят в одном конце высокого стола, ближе к нему, а друзья рыцарей, сами не являющиеся рыцарями, должны сидеть вместе с воинами в другом конце высокого стола, куда он и посадил Поука. Слуги сидят за низким столом у двери – не желаю ли я внести какие-нибудь поправки? Я ответил отрицательно.

Кто-то – кажется, мастер Ауд – принес нам тупые мечи. Это были обычные старые мечи, довольно простые, со сточенными остриями и лезвиями. Рыцарь, собиравшийся драться со мной, взял один из них, а я снова повторил, что не стану сражаться мечом, даже тупым. Танрольф послал за главным поваром, и вскоре он пришел. Танрольф объяснил ему суть дела и велел принести мне щит и какое-нибудь оружие, но не меч. Именно тогда они забрали у меня Мечедробитель и лук.

Главный повар вернулся буквально через несколько минут. Вместо щита он принес оловянную крышку, какой накрывают блюда, а вместо меча длинную железную ложку. Мне это не понравилось, но я взобрался на стол и взял шутовское оружие. К тому времени все уже подгоняли меня криками, вопили и хохотали; честно говоря, они просто подхватили меня и поставили на стол. «Ну ладно, – подумал я. – Я выше и сильнее этого парня, сейчас я им покажу».

Я не стану здесь оправдываться. Я выпил слишком много вина с Танрольфом и нетвердо стоял на ногах. Это чистая правда. Вдобавок они хватали меня за лодыжки и пытались подсечь. Это тоже правда. Только я потерпел поражение не по первой и не по второй причине. Мой соперник умел фехтовать, причем хорошо, а я не умел. Пока я не вступил с ним в схватку, я даже не знал, что такое искусный фехтовальщик и на что он способен. Я треснул по щиту противника с такой силой, что ложка погнулась, – ну а толку-то? Он даже ни разу не задел мечом мою оловянную крышку. Ложными выпадами он заставлял меня отводить щит, куда хотел и когда хотел, и наносил мне удары по корпусу. Наверное, он был славным парнем: по его лицу я видел, что ему меня жаль. Он ударил меня три или четыре раза, не очень сильно, а потом сбил со стола. Я поднялся на ноги, отдал победителю взятый взаймы септр, и на этом история со ставкой закончилась.

Танрольф громко смеялся, как и все; он хлопнул меня по спине и усадил рядом с собой. Мы пили пиво и вино, ели суп, мясо и хлеб. А также салат из мелко нарезанных кореньев (или каких-то хрустящих овощей) и соленой рыбы, политых маслом. Салат был очень вкусный, равно как и мясо с хлебом. Потом подали фрукты – думаю, те самые плоды манго, на которых мы ехали утром. Я уплетал за обе щеки, а Танрольф едва притронулся к еде. Он осушал кубок за кубком, но как будто не пьянел. Позже я познакомился с Морканой, которая тоже пила очень много, только не вино, а бренди. У нее сильно краснело лицо, и походка порой становилась шаткой, но она никогда не пела песни, не болтала глупости и не вырубалась. Я так никогда и не понял, почему она пьет так много или почему пьет Танрольф.

Глава 30

ОГНЕННАЯ ГОРА

Когда ужин закончился, Танрольф встал и застучал по столу серебряным кубком, покуда не прекратились все разговоры.

– Друзья! – сказал он. – Преданные рыцари, доблестные воины, храбрые лучники. – Он на мгновение умолк и обвел присутствующих тяжелым взглядом, а потом сказал: – Верные слуги.

Он ударом ноги оттолкнул свой стул, подошел к столу, где сидели слуги, и заговорил медленно и значительно:

– У меня есть основания полагать, что нам нанесено оскорбление. Всем нам, но в первую очередь вам, мои верные слуги.

Тут он круто развернулся кругом, с трудом удержав равновесие, и ткнул пальцем в Поука:

– Ты слуга? Слуга сэра Эйбела?

– Да, сэр! – вскочил с места Поук.

Остальные слуги недовольно заворчали, как и воины, с которыми сидел Поук.

– Ты втерся в общество людей, высших по положению, – сказал Танрольф, – и повернулся спиной к своим товарищам. Если я позволю им наказать тебя, они изобьют тебя так, что ты останешься калекой до конца жизни. Тебе этого хочется?

– Нет, сэр, – сказал Поук. – Я просто…

– Молчать! Я не отдам тебя в руки твоих товарищей, кузнец здесь?

Кузнец, тоже сидевший с воинами, встал. Танрольф прошептал ему что-то на ухо, и он вышел.

– Мне нужны шесть бесстрашных рыцарей. Шесть, в дополнение к сэру Эйбелу. – Он назвал имена и сказал, что все желающие тоже могут присоединиться к нам.

Танрольф и рыцари ехали на конях, но нам с Поуком пришлось топать на своих двоих, как и почти всем, кто решил отправиться с нами. Подъем становился все круче и круче, и наконец мы достигли длинной лестницы, где всадникам пришлось спешиться; потом мы опять немного прошли по дороге и. вскоре приблизились к следующей лестнице с покрытыми снегом обледенелыми ступеньками, которая тянулась до самой вершины. Здесь многие повернули и пошли обратно, но мы с Поуком даже не попытались, так как за нами следили воины. Я сказал Поуку, что для человека, взбиравшегося на Башню Глас, подняться по такой лестнице не составит особого труда; а он сказал мне, что для человека, множество раз взбиравшегося на верхушку грот-мачты, это тоже не составит особого труда. Мы подбадривали друг друга таким образом, но, по правде говоря, восхождение было трудным, и когда я поднимался на Башню Глас вместе с Ури и Баки, мы иногда останавливались отдохнуть. А во время восхождения на Огненную гору никто вообще ни разу не остановился.

Мы уже почти достигли вершины, и отсюда открывался прекрасный, просто прекрасный вид. Внизу, в долине уже стемнело и виднелись огни на башнях нижней крепостной стены, а также редкие огоньки в густом лесу у подножья горы, где стояли чьи-то хижины или просто горели костры. Здесь, на вершине дул холодный ветер, и солнце еще не скрылось за горизонтом. Над морем висели золотисто-серые облака, и при виде них мне показалось, что вот-вот по облачной долине проскачет отряд рыцарей. А когда солнце опустилось чуть ниже, там действительно появились несколько рыцарей. Они казались крохотными, поскольку находились очень далеко, но я видел знамена и сверкающие доспехи. Это восхитительное зрелище навсегда запечатлелось в моей памяти.