Как две капли воды - Браун Сандра - Страница 49

– Думаешь, заметит? – Она склонила голову набок и попыталась улыбнуться. – Разве мужчины не говорят, что ночью все кошки серы?

Он взглянул на нее с неодобрением.

– Ладно, допустим, не заметит. А что будешь чувствовать ты, когда он будет заниматься с тобой любовью, принимая тебя за другую?

Это ей приходило в голову. Она нахмурилась.

– Я захочу, чтобы он понял, что это я. Знаю, что нехорошо его обманывать, но…

Голос ее стих, она задумалась над вопросом, на который еще не знала ответа. Так и не найдя его, она сказала:

– Кроме того, есть Мэнди. Я ее тоже люблю, Айриш. Ей нужна любящая мать.

– Согласен. Но что с ней станет, когда твоя миссия закончится, и ты ее покинешь?

– Я ее не покину…

– А как ты думаешь, что будет чувствовать Ратледж, когда ты напишешь очерк о его семье?

– Это не будет очерк.

– Не хотел бы я оказаться рядом, когда ты будешь объяснять это ему. Он подумает, что ты его использовала. – Он выдержал многозначительную паузу. – И будет прав, Эйвери.

– А если мне при этом удастся спасти его жизнь? Не думаешь ли ты, что тогда он сможет найти в себе силы простить меня?

Он беззвучно выругался.

– Ты упустила свое призвание. Тебе следовало стать адвокатом. Ты и черта переспоришь.

– Я не могу допустить, чтобы моя карьера закончилась позором. Я должна реабилитировать себя за ошибку, допущенную в Вашингтоне, сделать так, чтобы в меня как в журналистку снова поверили. Возможно, я по-прежнему играю в папину дочку, но я должна это сделать. – Она взглядом молила его о понимании.

– Ты не с того конца принялась за дело, – мягко сказал он и пощекотал ей под подбородком указательным пальцем. – Ты слишком увязла в своих чувствах. У тебя большое сердце – ты не можешь оставаться сдержанной. Ты сама призналась, что привязалась к этим людям. Ты любишь их.

– И это еще одна причина, по которой мне надо остаться. Кто-то хочет убить Тейта и оставить Мэнди сиротой. Если это в моих силах, я хочу попробовать предотвратить беду.

Его молчание было как белый флаг капитуляции. Она посмотрела на стенные часы.

– Мне надо идти. Но сначала скажи, у тебя есть какие-нибудь мои вещи?

Через минуту она надела на шею золотую цепочку с медальоном. Это была не очень дорогая вещь, но для нее она была бесценна.

Отец привез ей эту цепочку в 1967 году из Египта, куда ездил по заданию «Ньюсуик» освещать конфликт между Египтом и Израилем.

Эйвери нажала пружинку, и медальон раскрылся. Она посмотрела на фотографии внутри. На одной из них был ее отец. Он был в военной форме, на груди висела 35-миллиметровая камера. Это была последняя его фотография. Через несколько недель его убили. На другом снимке была ее мать. Розмари, нежная и милая, грустно улыбалась в объектив.

К глазам Эйвери подступили горячие соленые слезы. Она закрыла медальон и сжала его в ладони. Она еще не всего лишилась. У нее было это, и у нее был Айриш.

– Я надеялась, что медальон у тебя.

– Он был в руках у мертвой женщины.

Эйвери только кивнула. Ей было трудно говорить.

– Мэнди увидела медальон у меня на шее. Я дала ей его посмотреть. Прямо перед взлетом Кэрол рассердилась, потому что Мэнди перекрутила цепочку, и забрала у нее медальон. Это последнее, что я помню.

Он показал ей драгоценности Кэрол.

– Я страшно разволновался, когда открыл конверт. Ведь это ты его послала?

Она рассказала, как все произошло.

– Я не знала, что еще с этим делать.

– Не проще ли было выбросить?

– Наверное, мне подсознательно хотелось послать тебе весточку.

– Тебе отдать ее драгоценности?

Она отрицательно помотала головой и взглянула на простое золотое кольцо на левом безымянном пальце.

– Тогда как-то придется объяснять их появление. Я не хочу ничего усложнять.

Он нетерпеливо выругался.

– Эйвери, выходи из игры, сейчас же. Сегодня же.

– Не могу.

– Проклятье! У тебя честолюбие твоего отца и сострадание матери. Опасное сочетание. В данном случае – смертельное. К несчастью, упрямство ты унаследовала от обоих.

Когда он спросил: «Что ты хочешь, чтобы сделал я?» – Эйвери поняла, что он сдался окончательно.

Когда она вернулась, Тейт стоял в холле. Эйвери подумала, что он ждал ее, но он сделал вид, что это совпадение.

– Где ты была так поздно? – спросил он, не глядя в ее сторону.

– Тебе разве Зи не передала? Я ей сказала, что мне надо сделать последние покупки перед поездкой.

– Я думал, ты вернешься раньше.

– Мне надо было заехать в несколько магазинов. – У нее в руках были покупки, она сделала их наспех перед встречей с Айришем. – Ты не помог бы мне отнести это в спальню?

Он взял у нее несколько пакетов и пошел за ней.

– Где Мэнди? – спросила она.

– Уже спит.

– А я надеялась, что успею почитать ей на ночь.

– Надо было раньше возвращаться.

– Ей почитали?

– Мама почитала. Я посидел с ней, пока она не заснула.

– Я попозже зайду к ней.

Проходя через холл, она через окно увидела, что Нельсон, Джек и Эдди сидят за столом во внутреннем дворике и о чем-то разговаривают. Зи сидела в шезлонге и читала журнал. Фэнси плескалась в бассейне.

– Тебя, наверное, ждут.

– Эдди опять обсуждает план маршрута. Я слышал все это сто раз.

– Просто положи на кровать. – Она сняла пиджак, бросила его на кровать рядом с пакетами и сбросила туфли.

Тейт стоял совсем рядом, готовый к атаке.

– Где ты делала покупки?

– Где всегда.

Его вопрос не имел никакого смысла, потому что на пакетах были написаны все названия. В какое-то мгновение она испугалась, не следит ли он за ней. Нет, не мог. Она ехала в объезд, все время смотрела в зеркало заднего вида, не едет ли кто-нибудь следом.

Без мер безопасности, которые показались бы ей несколько месяцев назад абсолютно бессмысленными, она теперь не обходилась. Ей не нравилось жить, что-то скрывая, постоянно настороже. Сегодня вечером, после встречи с Айришем, ее нервы были на пределе. Тейт выбрал неудачное время для расспросов.

– Почему ты меня допрашиваешь?

– Я тебя не допрашиваю.

– Черта с два. Ты вынюхиваешь, как ищейка. – Она сделала шаг в его сторону. – Чем ты думаешь, я пахну? Табаком? Вином? Спермой? Чем-то, что подтвердит твои грязные подозрения насчет того, что я провела день с любовником?

– Так бывало, – мрачно сказал он.

– Сейчас – нет!

– За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я поверю, что операция на лице изменила тебя внутри и сделала из тебя верную жену?

– Думай, что хочешь! – крикнула она. – Только оставь меня в покое.

Она подошла к шкафу и чуть не выбила раздвижную дверь, пытаясь его открыть. Руки у нее так дрожали, что она никак не могла справиться с пуговицами на спине. Она выругалась себе под нос, но пуговицы никак не расстегивались.

– Давай я.

Голос Тейта раздался за ее спиной, в нем слышались извиняющиеся нотки. Он наклонил ей голову, открыв шею. Потом опустил ее руку и расстегнул блузку.

– Почти как раньше, – сказал он, расстегивая последнюю пуговицу.

Блузка соскользнула с ее плеч. Она прижала ее к груди и повернулась к нему.

– Я плохо переношу допросы, Тейт.

– А я – супружеские измены.

Она чуть наклонила голову.

– Наверное, я это заслужила. – Она посмотрела на его шею и увидела, как бьется от напряжения на ней жилка. Потом подняла на него глаза. – Разве после катастрофы я давала тебе поводы сомневаться в моей преданности?

Уголки его губ чуть дрогнули.

– Нет.

– Но ты мне по-прежнему не доверяешь?

– Доверие надо заслужить.

– А я еще не заслужила?

Он не ответил. Потом дотронулся указательным пальцем до золотой цепочки у нее на шее.

– Что это?

От его прикосновения у нее закружилась голова. Используя возможность показать больше тела, она уронила блузку на пол. Медальон лежал в ложбинке между грудей, чуть прикрытых прозрачным лифчиком. Она услышала, как он перевел дыхание.