Рикошет - Браун Сандра - Страница 64

Не в силах сопротивляться, он сел на край, на котором сидела тогда она. Мысль о том, что она не сказала ни слова правды, ни разу не поступила честно, терзала его. Ни разу. Хуже того, он боялся, что все было задумано Савичем, что она действовала по его указке. И в той жаркой схватке с Дунканом на старом диване все прикосновения, все выражения лица, каждый вздох были просчитаны заранее.

Откровенно говоря, эта низость была во вкусе Савича. Если бы он пристрелил его так же, как Фредди Морриса, это было бы слишком очевидно и Савича легко могли поймать.

И потом, пуля в голову — способ слишком обыденный. Для Савича гораздо приятнее подослать к нему Элизу, а потом устроиться поудобнее и весело наблюдать, как очарованный ею Дункан нарушает все значимые моральные нормы, жертвует своей честью, карьерой, самоуважением, всем, что для него важно, и медленно и неотвратимо приближается к окончательному падению.

Великолепный план.

Он склонил голову ниже и попытался произнести покаянную молитву, но из саднящего горла вырвались только сухие, резкие рыдания. Он хотел бы заплакать, но что ему было оплакивать? Свою растраченную нравственность? Или Элизу? Какое право имел он оплакивать то, чем он никогда не владел, а значит, и потерять не мог? Элиза была потеряна для него навсегда.

Он просто потерял себя.

Так он просидел долго, но к клавишам так и не притронулся. Наконец он встал, выключил лампу и в темноте, на ощупь, стал подниматься по лестнице. Окно на крыше, залитое струями дождя, бросало водянистый отсвет на стену, словно та плакала. Он остановился на площадке, дотронулся до печальных струящихся теней на обоях и вошел в комнату, щелкнув выключателем, когда переступил порог.

Она стояла в углу между кроватью и окном.

Он закричал — от смеси неверия, потрясения и ярости. И радости. Она была жива!

Инстинктивно он выхватил из кобуры пистолет, встал в стойку и направил дуло прямо на нее.

— Брось плащ, лицом к стене, руки над головой.

— Дункан…

— Делай, черт тебя побери! — заорал он. — Или, богом клянусь, я тебя пристрелю.

Элиза уронила на пол дождевик, который держала, перебросив через локоть, и, подняв руки, повернулась к стене.

Сделав над собой немалое усилие, он закрыл рот и постарался дышать спокойнее. Но как было сдержать бешено колотившееся сердце?

— Двадцать второй калибр у тебя? — Что?

Не опуская пистолета, он подошел к ней и торопливо обыскал сверху донизу: пробежал ладонями по бокам, от подмышек до лодыжек, по внутренним швам джинсов и вокруг пояса. Убедившись, что она не вооружена, он отошел к ночному столику и взял телефон. Кнопки запищали, когда он стал набирать номер. Элиза обернулась.

Выбросив вперед руку, она жестом остановила его:

— Не звони никому. До тех пор, пока я все не объяснила.

— Ты еще все объяснишь.

— Дункан…

— Не называй меня так! Я тебе не Дункан. Я — детектив, который засадит твою задницу в тюрьму, и больше никто.

— Я в это не верю.

— Придется.

— Тебе незачем держать меня под прицелом.

— Наполи и Троттеру ты наверняка говорила то же самое — и вот что с ними случилось. Как ты сюда вошла?

— Я слышала, как ты ходишь внизу. Ты плакал?

— Как ты сюда вошла?

— Окно на первом этаже не было заперто. Я понадеялась, что ты забыл включить сигнализацию. Почему ты плакал?

Он снова пропустил этот вопрос.

— Сотни мужчин и женщин сбились с ног, разыскивая тебя по всему юго-западу. Пресса подняла немыслимую шумиху из-за твоего падения с моста. Уверен, ты досыта насладилась вниманием к своей персоне.

Она развела руки в стороны:

— Я похожа на человека, который весело проводил время?

Здесь она была права. Выглядела она ужасно.

— Что у тебя с волосами?

— Когда инсценируешь собственное самоубийство, первым делом надо изменить внешность.

Прическа ее выглядела так, словно она обрезала волосы тупым кухонным ножом. Короткие острые пряди пучками торчали в стороны, словно панковские «ирокезы». И к тому же были выкрашены в темно-каштановый.

Вместо прежних дорогих нарядов она была одета в слишком просторные для нее джинсы и рубашку. Судя по виду, купленные на блошином рынке. На ногах — обычные тряпочные кеды. Никакой тебе бирюзы. Вдобавок грязные и промокшие.

Лицо ее сильно похудело, а стрижка делала худобу еще заметнее. На глаза щедрой рукой был наложен мрачный макияж. Заметив внимание Дункана, она пояснила:

— Чтобы замазать фингал — подарок Мейера Наполи.

— Кто начал драку? Он или ты?

Она вытянула руку и закатала длинный рукав рубашки. От запястья до локтя вся рука была покрыта синяками разных оттенков.

— Кажется, он не ожидал, что я дам сдачи. Телефонная трубка вдруг стала оттягивать Дункану руку. И пистолет. Но он не собирался их опускать.

— Он ждал тебя в твоей машине? — И когда она удивленно посмотрела на него, пояснил: — Это мы вычислили. Наполи доехал на такси до той улицы, где стояла твоя машина.

— Пока я была с тобой.

— Пока ты любезно предложила себя оттрахать.

Она опустила глаза, но всего лишь на мгновение. Когда она подняла их, во взгляде ее читалась ярость.

— Ты до сих пор не понял?

— Судя по всему, нет.

— Я была в отчаянии! — крикнула она. — Я была готова на что угодно, лишь бы ты мне помог.

— Но из всего что угодно ты выбрала именно это.

— Потому что я знала… — Она снова отвела глаза, но в ту же секунду их взгляды снова встретились. — Я знала, что ты этого хочешь.

Полчаса назад он то же самое говорил Диди. Но когда услышал эти же слова из уст Элизы, кровь закипела в нем от бешенства.

— Я даже знала: ты ждешь, что именно так я и стану себя вести, — прибавила она. — И детектив Боуэн ждала того же. Что я стану разыгрывать шлюху. Так что я не обманула ваших ожиданий.

— Но это не помогло.

— Я знаю. Ты мне не поверил.

— И тогда, и тем более теперь.

— А я надеялась, ты передумал.

Он не позволил себе раскиснуть под этим взглядом раненой лани.

— Что случилось на мосту?

Она встряхнула головой, откидывая назад длинные волосы, которых не было — инстинктивное движение, уже знакомое Дункану: так она делала, когда хотела собраться с мыслями. Или придумать ложь.

— После того, как ты ушел, я заснула.

— Ну конечно. Ты, с твоей бессонницей.

Да, она бесподобная лгунья. Он должен был поверить в то, что она заснула после того, как занималась с ним любовью, тогда как секс с мужем ни разу не довел ее до такого изнеможения. Чтобы не поддаться на манипуляцию, он усилием воли переключил внимание на ее слова.

— Я спала два часа. Когда проснулась, очень испугалась, потому что Като наверняка меня искал. Я побежала назад к машине. Наполи ждал меня на заднем сиденье.

— Как было условлено.

— Нет.

Пытаясь поймать ее на лжи, он сказал:

— Ты же сразу его узнала.

Она энергично помотала головой:

— Я никогда его раньше не видела. Он представился, даже визитку мне свою дал.

Дункан уже задумывался над тем, зачем понадобился «жучок», если встреча была назначена заранее, и откуда на водительском сиденье взялась визитка Наполи. Как-то он высказал свои сомнения Диди и Уорли, но те посчитали эти детали ерундой.

— Допустим, — сказал он. — Наполи у тебя в машине. И что дальше?

— Он приставил мне к голове пистолет и велел ехать на середину моста Талмадж. Я так и поступила, но, когда мы были на мосту, сказала, что он блефует, и не затормозила. Тогда он вдавил дуло пистолета мне в висок и пригрозил спустить курок, если я не вернусь. Когда мы переехали через мост, я развернулась.

Вот почему машина стояла на той полосе, которая вела в город. Но она могла услышать это из новостей.

— На этот раз я остановилась на самом высоком месте. Он велел мне не выключать двигателя, выйти из машины и подойти к краю. Я тянула время, спрашивала, чего он хочет, предлагала денег. Он сказал, что ему и так заплатят больше, чем я могу предложить.