Дикое сердце - Браун Вирджиния - Страница 56

— Все любили дона Луиса, — тихо сказал Хорхе, и в его глазах заблестели слезы, когда он вспомнил прежнего дона. — Когда он умер, настала неделя траура — все вокруг, даже крестьяне и пеоны, купцы и лавочники, скорбели по нему. Он был хорошим человеком. Дон Луис отнесся бы с презрением к ненависти между своими сыновьями и не потерпел бы, чтобы этот дом разделился из-за их конфликта.

— А какие новости, Хорхе? Что сейчас происходит? — спросила Аманда, меняя тему. — Ты знаешь, где сейчас сражается Эль Леон?

Качая головой, Хорхе ответил, что об Эль Леоне нет вестей. Военная ситуация быстро меняется в худшую для французов сторону. Маршал Базен в северных штатах начинает систематическую эвакуацию. Мазалтан, единственный порт на Тихоокеанском побережье, все еще удерживаемый императорскими войсками, оказался бесполезным, потому что все земли вокруг перешли в руки мятежников. Со стороны Мексиканского залива Томас Мехиа был осажден в порту Матаморос, который полдюжины раз переходил из рук в руки. Он засыпал Максимилиана телеграммами, умоляя прислать денег, чтобы заплатить войскам. Вся страна между Матаморосом и Тампико фактически находилась под контролем повстанцев, а на посылаемые под охраной военных конвои с товарами постоянно нападали грабители. Контролируемая императором территория сжималась прямо на глазах; грабили даже города, стоящие на главной дороге на Веракрус.

Сейчас Максимилиан был в Ла-Борда-Куинтас в Куэрнаваке, а Карлота готовилась к поездке из Мехико в Чапультепек. Ободренный успехом своей жены во время посещения Юкатана, Максимилиан вновь уверовал в ее дипломатический талант. Карлота проводила много недель в столице, пытаясь разобраться с ситуацией, которая быстро выходила из-под контроля. Партизаны, терроризировавшие страну, стали столь многочисленны, что шестидесятикилометровую дорогу между Куэрнавакой и Мехико приходилось постоянно патрулировать.

Но самый тяжелый удар пришелся на раннюю весну, когда Австрия, отвечая на давление со стороны Соединенных Штатов, приостановила вербовку волонтеров для войны в Мексике. Две тысячи человек уже были готовы отплыть из Триеста, когда прибыл приказ вернуть их в казармы. Находясь под угрозой европейского конфликта, Франц Иосиф, брат Максимилиана, не имел никакого желания впутывать свою страну в войну с Америкой.

Дезертирство Австрии разбило последние надежды Максимилиана. Его счастье в Куэрнаваке растаяло как дым, уступив место глубокой депрессии, обострившей боли в животе и дизентерию, которой он страдал почти постоянно. Вернувшись в Мехико, покинутый всеми император начал прислушиваться к немногим верным друзьям, говорившим с ним об отречении. Но Карлота, при первом же намеке на отречение, бросила всю силу своего властного характера на битву за сохранение мексиканской короны.

Однажды Аманду удивила посетившая Каса-де-Леон с коротким визитом императрица — она сказала, что очень скучала по ней в эти прошедшие недели. Фелипе уехал кататься после обеда, и Консуэла неохотно выпустила Аманду из ее спальни. Опасаясь реакции Фелипе, она попыталась остаться в зале вместе с Амандой и Карлотой, но императрица высокомерно отослала служанку.

— Донья Аманда, ваше общество было всегда таким приятным, а ваша честность такой живительной, — проворковала Карлота, потягивая чай из изящной фарфоровой чашки. Она показалась Аманде невыразимо усталой, хотя и напряженной, как туго натянутая тетива лука.

Всего за неделю до этого пришло сообщение о том, что любимая бабушка Карлоты, вдовствующая королева Франции Мария Амелия, умерла в Англии в конце марта, всею через три месяца после ее отца. В результате нахлынувшие детские воспоминания, похоже, смешались с настоящим в несчастном расстроенном разуме Карлоты. Всю жизнь Карлоту преследовал страх отречения, с того ужасного утра в Лаэкене, когда собравшаяся за завтраком бельгийская королевская семья услышала новость о бегстве из Парижа ее деда. Король Луи Филипп умер в Англии в 1850 году, и впечатлительная Карлота считала, что это произошло из-за унижения отречения. Ее отец, король Леопольд, сильно страдал из-за этого, и она была воспитана в уверенности, что, отказавшись от трона, Луи Филипп скомпрометировал и себя, и всю свою династию. Неудивительно, что Карлота отказывалась даже думать о том, что их с Максом жизнью в Англии станут управлять орлеанские принцы, обрекая их на бесполезное существование без всякой цели, из милости под чужим флагом. Она не могла вынести даже мысль о насмешках и жалости австрийского двора.

— Ваше величество, может быть, вам устроить себе небольшой отдых? — импульсивно предложила Аманда, легко прикасаясь к ее руке. Этот жест нежности, поразивший Карлоту, немедленно завоевал ее сердце.

— Да, сейчас я направляюсь в Куэрнаваку по совету моего врача. Я сделала небольшой крюк, потому что мне нужно было поговорить с кем-то, кто сможет понять… Я знаю, вы поймете меня, донья Аманда!

Внезапно вскочив на ноги, Карлота начала расхаживать по превосходному персидскому ковру, отбрасывая выбившиеся пряди великолепных темных волос, падающие на лоб. Она становилась все более и более возбужденной, и Аманда стала беспокоиться.

Небольшой крюк? Каса-де-Леон была в сотнях километров в сторону, и окружение императрицы, должно быть, просто обезумело от мрачных предчувствий и беспокойства из-за ее странного поведения.

— Еще чаю? — спросила Аманда, надеясь, что та немного успокоится. Возможно, ей просто нужно поговорить, нужно, чтобы ее выслушал кто-то, кого не интересует выгода, а только дружба. И Аманда прекрасно понимала такую необходимость. — Еще одна чашка чаю успокоит ваши нервы, ваше величество, а я уверена, что вы очень устали после путешествия.

— Да, полагаю, вы правы… Я полюбила Мексику, и иногда мне кажется, что люди чувствуют то же самое, хотя очень немногие это показывают. — Карлота приняла чашку и снова села, поглядывая на Аманду. Ее тон стал спокойнее, хотя слова и мысли все еще казались рассеянными и несвязными, как будто ее мозг спотыкался в замешательстве и пытался все прояснить. — Макс… э-э, Макс добрый человек, который был бы счастлив лежать в прекрасном саду и писать стихи, но никто, похоже, его не понимает. И все же, — поторопилась она добавить, — он блестящий государственный деятелей будет великим правителем. Если бы наконец Мексика могла понять, что в сердце у него только благо страны.

— Но не всех его советников интересует только благо страны, ваше величество. Некоторые в этой войне ищут перышки для своих собственных гнезд. — Аманда тщательно подбирала слова, зная направление мыслей Карлоты и понимая, что Фелипе может вернуться в любой момент. — Надеюсь, император сумеет распознать таких людей.

Карлота склонила голову, проницательно глядя на Аманду.

— Да, я тоже на это надеюсь, донья Аманда, и благодарю вас за участие. Думаю, мы очень хорошо понимаем друг друга.

Она наклонилась вперед и понизила голос, как будто в комнате были чужие уши. Аманда поежилась от внезапного холода.

— Донья Аманда, я должна сказать вам что-то очень важное. Эту информацию, я знаю, вам можно доверить, и я прошу вас о помощи. У Макса недостойные советники, как вы только что заметили, и я собираюсь не дать ему совершить ошибку. Другие, капитан Детруа и капитан Пьерон — вы знаете их? — плетут интриги против моего мужа. Они хотят, чтобы он отрекся. Но он не должен!

Чашка задребезжала на блюдце, когда Карлота поставила ее на низкий столик дрожащими руками. И тут же императрица схватила Аманду за руку своими холодными пальцами.

— Я планирую поехать к Наполеону в Париж, чтобы заставить его сдержать обещания. Император не может позволить себе не сдержать слово. Потом я обращусь с прошением к папе — я поеду в Рим, брошусь к ногам его святейшества и скажу ему, что мы верные поборники Церкви. Без империи Мексика опять впадет в анархию и безбожие! Вы поедете со мной, донья Аманда! — Ее глаза сияли безумной страстью, и Аманде пришлось подыскивать нужные слова, чтобы заставить Карлоту передумать. Императрица поддалась эмоциям, и ею управляли детские страхи, а не рациональный ум.