Распутный век - Бретон Ги - Страница 13

Однажды этот молодой человек познакомился с очаровательной девушкой — она служила моделью Буше. Позже Казанова писал в своих знаменитых «Мемуарах»:

«Мы с другом моим, Патю, были на ярмарке Сен-Лоран. Ему вздумалось поужинать с фламандской актрисой Морфи. Он пригласил меня к нему присоединиться. Девушка не привлекла меня, но разве другу откажешь? Я сделал, как он просил. Отужинав со своей прелестницей, Патю вознамерился перейти к еще более приятному времяпрепровождению. Мне не хотелось расставаться с ним, и я, попросив для себя диванчик, решил благоразумно провести эту ночь.

У Морфи была сестра, маленькая Золушка. Эта тринадцатилетняя девочка сказала мне, что, если я дам ей один экю, она уступит мне свою постель. Согласившись, я очутился в каморке, где на четырех досках лежал матрас.

— Дитя мое, и ты называешь это постелью?

— Другой у меня нет, мсье.

— Такой я не хочу, видимо, ты не заработаешь свой экю.

— А вы собирались раздеться?

— Конечно!

— Вот придумали! У нас даже нет простыней.

— Ты что же, спишь в одежде?

— Нет!

— Ладно, ложись как обычно, и я дам тебе экю.

— Зачем?

— Хочу на тебя посмотреть.

— А вы мне ничего не сделаете?

— Абсолютно ничего.

Она легла на этот жалкий матрас, прикрытый старой шторой… Но при виде совершенной красоты уже не думаешь о лохмотьях. Смеясь, она принимала все позы, о которых я ее просил. Я был очарован красотой этого прекрасного, юного, рано расцветшего тела. Мне захотелось увидеть все эти прелести чистыми. Она согласилась вымыться с головы до ног за шесть франков. После ванны маленькая плутовка вернулась в постель, где я ждал ее. Она позволяла мне делать с собой все что угодно — кроме одного, что меня совершенно не заботило. Она предупредила, что не позволит мне этого, так как, по мнению ее сестры, это стоило двадцать пять луидоров. Я сказал, что мы поговорим о цене ее капитала в другой раз, а сегодня оставим его в неприкосновенности. Успокоившись, она целиком доверилась мне. В ней открылся изумительный, хотя и несколько преждевременный талант к подобного рода утехам».

Эту соблазнительную молодую девицу звали Луизон Морфи. Уже через несколько дней Казанова так в нее влюбился, что заказал одному немецкому художнику ее портрет. Живописец изобразил ее обнаженной, лежащей на животе, и Казанова отметил, что «умелый и обладающий высоким артистическим вкусом художник нарисовал ее спину и ягодицы так верно и с таким изяществом, что лучшего нельзя было и желать».

Художник этот, оказавшись в 1753 году в Версале, показал копию портрета месье де Сен-Кентену. Именно этот придворный подыскивал утешительниц для королевской постели. Он решил, что такая красотка могла бы подойти королю, и показал ему портрет. Изображение пленило Людовика XV, и он выразил желание поближе познакомиться с оригиналом. По его приказу Луизон, предварительно отмытая сестрой — та получила за нее тысячу экю, — была доставлена на следующее утро в небольшой павильон в Версале. Король взял ее на колени, принялся ласкать, говорит нам Казаноаа, и, «убедившись своей королевской рукой, что плод еще не сорван, поцеловал».

Во время этого осмотра Луизон не сводила с короля смеющихся глаз.

— Почему ты смеешься?

— Мне смешно от того, что вы как две капли воды похожи на шестифранковый экю!

Эта наивность позабавила Людовика XV. Уже вечером у Луизон была квартира в маленьком домике недалеко от дворца, и король с наслаждением приступил к ее образованию.

Маленький домик, где король поместил Луизои, послужил средоточием истории, которую не оставил без внимания ни один писатель революции. Мы имеем в виду общеизвестный Парк-с-Оленями. На протяжении ДВУХ столетий об этом уголке рассказывали, писали и придумывали самые невероятные вещи. Большинство историков утверждали, что там был гарем, и объясняли это название чудовищными оргиями, которые там устраивал Людовик XV. Лавале писала, что это было «строение в восточном стиле, с огромным ухоженным садом, цветущими полянами, сказочными павильонами и стадом пугливых ланей, преследуемых похотливым монархом».

На самом деле все было иначе. Парк-с-Олеиямн — это старое название Версальского квартала, построенного во времена Людовика XIV на месте парка с дикими зверями времен Людовика XIII.

Вот что пишет в своих «Исторических достопримечательностях» Ж.-А. Ле Руа, который в 1864 году был служащим версальской библиотеки и провел собственные исследования, касающиеся этого квартала: «Людовик XIII купил версальские владения и заказал строительство небольшого замка, чтобы оказаться среди лесов, окружавших это место, и спокойно предаться любимому развлечению — охоте. Прежде всего он позаботился о разведении недалеко от своего жилища зверей для этих потех. Среди лесов он выбрал место, куда были приведены олени, лани и другие дикие животные. По его приказу там возвели стены, несколько сторожевых павильонов, и это место получило название Парка-с-Оленямп». Связанная с этим названием легенда лишний раз доказывает силу слова. Репутация Людовика XV была бы совсем другой, если бы Людовик XIII назвал свой заповедник для диких животных Парк-с лисицами или Парк-с козами.

«Парк-с-Оленями», — продолжает Ж.-А. Ле Руа, — включал все пространство между улицами Сатори, Росиньоль и Святого Мартина <То есть между сегодняшними улицами Сатори, авеню де Со, Улицей Эдуарда Шартона, Регента Генриха, Альберта Самэн и Маршала Жоффра.>. Этот Парк-с-Олеиямн при Луи XIV вначале был сохранен, и город состоял из Старого Версаля и нового города, образуя один Нотр-Дамский приход.

Прожив несколько лет в Версале, Людовик XIV к 1694 году увидел, с какой быстротой разрастался созданный им город. Пришлось пожертвовать Парком-с оленями. Луи XIV приказал снести стены, вырубить деревья, разрушить сторожевые постройки, выровнять почву. Проложили улицы, разбили новые площади. Участки здесь получили в основном выходцы из королевского дома. Но в царствование Луи XIV на новой территории были возведены лишь отдельные строения.

После смерти Луи XIV Версаль в течение нескольких лет оставался в запустении — здесь ничего не строили. Но, когда Людовик XV скова переселился сюда, а с ним вернулся и двор, со всех сторон стали прибывать новые жители. Население Версаля — после смерти Людовика XIV здесь жили двадцать четыре тысячи человек — в первые пятнадцать лет правления Людовика XV удвоилось. С неимоверной быстротой возводились дома в квартале Парка-с оленями. Население этого квартала стало таким многочисленным, что назрела необходимость разделить приход на две равные части и создать новый, образующий сегодня квартал, или приход, Святого Луи».

Именно здесь любой уважающий себя мсье имел дом, где мог тайно встречаться со своими подружками и устраивать галантные ужины. И потому вовсе не удивительно, что в 1753 году, когда Людовик XV искал скрытое от посторонних глаз местечко, чтобы одновременно обманывать Мари Лещинска и м-м де Помпадур, его выбор пал на один домик в этом квартале — убежище для тайных свиданий. Через парижского ростовщика Вале он купил дом Жана-Мишеля Креме, версальского буржуа, расположенный на месте нынешнего дома № 4 по улице Сен-Медери. Там он и поместил Луизон Морфи — с дамой для охраны и единственным слугой. Девушка прожила в этом доме около двух лет. Однажды вечером, в 1756 году, решив, что ей все позволено, к тому же подталкиваемая женой маршала д'Эстре, не любившей мадам де Помпадур, она сказала королю:

— Как там поживает старая кокетка?

Людовик XV подпрыгнул — он не терпел неуважения к маркизе.

— Кто вас надоумил задать подобный вопрос?

<Квартал, расположенный слева от замка, если едешь из Парижа.>

При виде гнева своего повелителя Луизон расплакалась и выдала м-м д'Эстре. Через три дня жена маршала была выслана в свои владения, а мадемуазель Морфи несмотря на то, что уже успела родить Людовику XV дочь и навсегда покинула маленький домик в Парке-с-Оленями.