Сборник 3 ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ СОЛНЦА - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 61

61

Мусорщик

The Garbage Collector 1953 год Переводчик: Л.Жданов

Вот как складывался его рабочий день.

Он вставал затемно, в пять утра, и умывался тёплой водой, если кипятильник действовал, а то и холодной. Он тщательно брился, беседуя с женой, которая возилась на кухне, готовя яичницу, или блины, или что там у неё было задумано на завтрак. К шести он ехал на работу и с появлением солнца ставил свою машину на стоянку рядом с другими машинами. В это время утра небо было оранжевым, голубым или лиловым, порой багровым, порой жёлтым или прозрачным, как вода на каменистом дне. Иногда он видел своё дыхание белым облачком в утреннем воздухе, иногда не видел. Но солнце продолжало подниматься, и он стучал кулаком по зелёной кабинке мусоровоза. Тогда водитель, крикнув с улыбкой "хелло!", взбирался с другой стороны на сиденье, и они ехали по улицам большого города туда, где ждала работа. Иногда они останавливались выпить чашку чёрного кофе, потом, согревшись, ехали дальше. Наконец приступали к работе: он выскакивал перед каждым домом из кабинки, брал мусорные ящики, нёс к машине, поднимал крышку и вытряхивал мусор, постукивал ящиком о борт, так что апельсиновые корки, дынные корки и кофейная гуща шлёпались на дно кузова, постепенно его заполняя. Сыпались кости от жаркого, рыбьи головы, кусочки зелёного лука и высохший сельдерей. Ещё ничего, если отбросы были свежие, куда хуже, если они долго лежали. Он не знал точно, нравится ему работа или нет, но так или иначе, это была работа и он её выполнял добросовестно. Иногда его тянуло всласть поговорить о ней, иногда он совершенно выкидывал её из головы. Иногда работа была наслаждением — выедешь спозаранок, воздух прохладный и чистый, пока не пройдёт несколько часов и солнце начнёт припекать, а отбросы — вонять. И вообще, работа как работа: он был занят своим делом, ни о чём не беспокоился, безмятежно смотрел на мелькающие за дверцей машины дома и газоны, наблюдая повседневное течение жизни. Раз или два в месяц он с удивлением обнаруживал, что любит свою работу, что лучшей работы нет во всём мире.

Так продолжалось много лет. И вдруг всё переменилось. Переменилось в один день. Позже он не раз удивлялся как работа могла настолько измениться за каких-нибудь несколько часов.

Он вошёл в комнату, не видя жены и не слыша её голоса, хотя она стояла тут же. Он прошёл к креслу, а она ждала и смотрела, как он кладёт руку на спинку кресла и, не говоря ни слова, садится. Он долго сидел молча.

— Что-нибудь стряслось? — Наконец её голос проник в его сознание. Она спрашивала в третий или четвёртый раз.

— Стряслось? — Он посмотрел на женщину, которая заговорила с ним. Ну конечно, это же его жена, он её знает, и это их квартира, с высокими потолками и выгоревшими обоями. — Верно, стряслось, сегодня на работе.

Она ждала.

— Когда я сидел в кабине моего мусоровоза. — Он провёл языком по шершавым губам и закрыл глаза, выключая зрение, пока не стало темно-темно — ни малейшего проблеска света, как если бы ты среди ночи встал с постели в пустой тёмной комнате. — Я, наверно, уйду с работы. Постарайся понять.

— Понять! — воскликнула она.

— Ничего не поделаешь. В жизни со мной не случалось ничего подобного. — Он открыл глаза и соединил вместе похолодевшие пальцы. — Это нечто поразительное.

— Да говори же, не сиди так!

Он вытащил из кармана кожаной куртки обрывок газеты.

— Сегодняшняя, — сказал он. — Лос-анделеская "Таймс". Сообщение штаба гражданской обороны. Они закупают радиоустановки для наших мусоровозов.

— Что ж тут плохого — будете слушать музыку.

— Не музыку. Ты не поняла. Не музыку.

Он раскрыл огрубевшую ладонь и медленно стал чертить на ней ногтем, чтобы жена увидела всё, что видел он.

— В этой статье мэр говорит, что в каждом мусоровозе поставят приёмники и передатчики. — Он косился на свою ладонь. — Когда на наш город упадут атомные бомбы, радио будет говорить с нами. И наши мусоровозы поедут собирать тела.

— Что ж, это практично. Когда...

— Мусоровозы, — повторил он, поедут собирать тела.

— Но ведь нельзя же оставить тела, чтобы они лежали? Конечно, надо их собрать и...

Её рот медленно закрылся. Глаза моргнули, один раз. Он следил за медленным движением её век. Потом, механически повернувшись, будто влекомая посторонней силой, она прошла к креслу, помедлила, вспоминая, как это делается, и села, словно деревянная. Она молчала.

Он рассеяно слушал, как тикают часы у него на руке.

Вдруг она засмеялась.

— Это — шутка!

Он покачал головой. Он чувствовал, как голова поворачивается слева направо и справа налево — медленно, очень медленно, как и всё, что происходило сейчас.

— Нет. Сегодня они поставили приёмник на моём мусоровозе. Они сказали: когда будет тревога, немедленно сбрасывай мусор где придётся. Получишь приказ по радио, поезжай куда скажут и вывози покойников.

На кухне зашипела, убегая, вода. Жена подождала пять секунд, потом оперлась одной рукой о ручку кресла, встала, добрела до двери и вышла. Шипение прекратилось. Она снова появилась на пороге и подошла к нему; он сидел неподвижно, глядя в одну точку.

— У них всё расписано. Они поставили взводы, назначили сержантов, капитанов, капралов, — сказал он. — Мы знаем даже, куда свозить тела.

— Ты об этом думал весь день, — произнесла она.

— Весь день, с самого утра. Я думал: может, мне больше не хочется быть мусорщиком? Бывало, мы с Томом затевали что-то вроде викторины. Иначе и нельзя. Что ни говори, помои, отбросы — это дрянь. Но коли уж довелось такую работу делать, можно и в ней найти что-то занимательное. Так и мы с Томом. Мусорные ящики рассказывали нам, как живут люди. Кости от жаркого — в богатых домах, салатные листья и картофельные очистки — в бедных. Смешно, конечно, но человек должен извлекать из своей работы хоть какое-то удовольствие, иначе какой в ней смысл? Потом, когда ты сидишь в грузовике, то вроде сам себе хозяин. Встаёшь рано, работаешь как никак на воздухе, видишь, как восходит солнце, как просыпается город, — в общем, неплохо, что говорить. Но с сегодняшнего дня моя работа мне вдруг разонравилась.