Всего лишь лихорадочный бред - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 2

Теперь у него не было и тела, оно исчезло. Вернее, было, но в нем жгуче пульсировало наркотическое зелье. Как будто голову аккуратно отделили от туловища хирургическим ножом, и она, освещенная слабым ночным светом, покоилась на подушке, а туловище было внизу, все еще живое, но не его.

Оно принадлежало кому-то другому. Болезнь сожрала туловище и воспроизвела его подобие, бьющееся в лихорадке. У этого подобия были и редкие волоски на руках, и ногти, и шрамы, и даже маленькая родинка на правом бедре - все было воспроизведено абсолютно точно.

"Я мертв, - подумал он. - Меня убили, и я все же жив. Мое тело мертво, оно теперь только болезнь, и никто об этом не узнает. Я буду всюду ходить, но это буду не я, это будет что-то другое. Это что-то будет ужасным, злым, огромным. Таким злым, что его невозможно будет понять и осмыслить. Оно будет покупать обувь, пить воду, когда-нибудь женится и однажды совершит такое зло, какое никогда раньше не совершалось".

Теперь тепло подступало к шее, заливая щеки, как горячее вино. Губы горели, веки вспыхнули, словно лепестки, из ноздрей вырывалось едва заметное голубое пламя.

"Вот и все, - подумал он. - Огонь охватит мою голову, мой мозг, расправится с глазами, потом с зубами, со всеми мозговыми извилинами, ушными раковинами. И от меня не останется ничего".

Он почувствовал, как его мозг заливает кипящая ртуть, как левый глаз сомкнулся, словно раковина беззубки, и закатился. Он ослеп на левый глаз. Тот больше ему не принадлежал. Теперь это была территория противника. Язык исчез, был вырван. Левая щека онемела и пропала. Левое ухо перестало слышать; Теперь оно принадлежало кому-то другому.

Превращение заканчивалось, минерал заменил дерево, болезнь заменила здоровые живые клетки.

Он пытался кричать. Крик резко, высоко и громко звенел в комнате все время, пока вытекал мозг. Его правый глаз и правое ухо были вырезаны. Он ослеп и оглох. Все заполнил хаос, ужас и огонь. Это была смерть. Он затих, когда мать вбежала в комнату и бросилась к постели.

Стояло чистое, ясное утро. Свежий ветер дул доктору в спину всю дорогу к дому. У окна верхнего этажа стоял полностью одетый мальчик. Он даже не махнул рукой в ответ на восклицание доктора:

- Что я вижу? Ты встал! О, Господи!

Доктор почти бегом поднялся по лестнице. Задыхаясь, он влетел в спальню.

- Почему ты не в постели? - спросил он мальчика и, не дожидаясь ответа, бросился выстукивать ему грудную клетку, щупать пульс и мерять температуру. - Просто удивительно! Нормально. Боже мой, нормально!

- Я никогда больше не буду болеть, - чуть слышно сказал мальчик. Он стоял и смотрел в открытое окно. - Никогда.

- Я надеюсь. Ну что же, ты выглядишь прекрасно, Чарльз.

- Доктор!

- Что, Чарльз?

- Теперь я могу ходить в школу? - спросил мальчик.

- Завтра уже будет можно. Похоже, что ты туда прямо-таки рвешься.

- Да, я люблю школу. И всех ребят. Я хочу играть с ними, бороться, плеваться, дергать девчонок за волосы, пожимать руки учителям, отираться в раздевалке. Я хочу вырасти, попутешествовать, пожать руки людям всего мира, жениться, иметь много детей, ходить в библиотеки, брать книги - все это и многое другое. Я очень хочу, - сказал мальчик, глядя в сентябрьское утро. - Как вы меня назвали?

- Что? - доктор опешил. - Я назвал тебя твоим именем Чарльз.

- Я думаю, лучше быть Чарльзом, чем оставаться вообще без имени, - пожал мальчик плечами.

- Я рад, что ты хочешь вернуться в школу, - заметил доктор.

- Я действительно очень жду этого, - улыбнулся мальчик. Спасибо вам за помощь, доктор. Давайте пожмем друг другу руки.

- С удовольствием.

Они серьезно пожали друг другу руки. В окно дул свежий ветер. Рукопожатие продолжалось с минуту, мальчик улыбался старику и благодарил его.

Потом, смеясь, он проводил доктора вниз, до машины.

Мать и отец бросились вслед за ними пожелать доктору счастливого пути.

- Здоров, как бык! - заметил доктор. - Невероятно!

- И силен, - вторил отец. - Он сам выпутался сегодня ночью. Не так ли, Чарльз?

- Да?

- Конечно! А как же?

- Это было так давно, - сказал мальчик.

- Да, давненько.

Они все засмеялись, и, пока все смеялись, мальчик незаметно опустил босую ногу на тротуар и лишь слегка коснулся сновавших там муравьев.

Он сделал это тайком, пока родители болтали с доктором. Его глаза вспыхнули, когда он увидел, как муравьи затрепетали в нерешительности, а потом замерли на асфальте.

Он почувствовал, как они окоченели.

- До свидания!

Доктор умчался, помахав на прощанье рукой.

Мальчик шел впереди родителей и смотрел на город, мурлыкая себе под нос "Школьные дни".

- Хорошо, что он поправился, - заметил отец.

- Послушай его, он так хочет в школу!

Мальчик медленно повернулся, крепко обнял обоих родителей и несколько раз расцеловал. Затем, не говоря ни слова, убежал в дом.

В прихожей, прежде чем пришли все остальные, он быстро открыл клетку, просунул руку и всего один раз погладил желтую канарейку.

Потом закрыл дверцу, отступил на шаг и замер в ожидании.