Глина - Брин Дэвид - Страница 53

— Ну, я же детектив. Поиски истины…

— Это ваш кайф, да? Даже сейчас?

— Особенно сейчас.

— Тогда… я вам завидую.

— Мне! Ваш риг жив. Ей ничто не угрожает. Похоже, Каолина больше интересует…

— Нет, Альберт. Я завидую вашей страсти. Цели. Я восхищена.

— Ну, не знаю, так ли уж…

— Правда. Наверное, поэтому вам так тяжело умирать… понимая, что вы так и не узнаете, что же случилось.

— Ну, можно надеяться.

— Ах, Альберт! Оптимист даже после смерти. Надеетесь, что со спутника или с какого-нибудь самолета заметят выложенный вами знак SOS. Да, вы по крайней мере могли бы рассказать все другому детективу.

— Что-то вроде этого.

— Но ведь солнце уже садится, а мы не видели ни одного вертолета.

— Такой уж у меня характер. Считайте это моим изъяном.

— Чудесный изъян. Мне бы такой.

— Вы будете жить, Риту.

— Да, придет завтра, и будет Риту Махарал, но не будет Альберта Морриса. Наверное, мне стоило бы проявить больше сочувствия…

— Все в порядке.

— Могу ли я вам сказать кое-что? По секрету?

— Э… Риту, доверять мне секреты не самое…

— Дело в том, что у меня всегда были проблемы с дитто. Они часто ведут себя непредсказуемо. Я не хотела делать этого двойника.

— Жаль.

— И вот теперь… встретить смерть в пустыне… Пусть даже один из нас…

— Может быть, поговорим о чем-то другом?

— Извините, Альберт. Я постоянно возвращаюсь к этой неприятной теме. Мне так неловко. О чем бы вы хотели поговорить?

— Скажите, чем занимался ваш отец перед смертью? Над чем работал?

— Альберт, по контракту вам запрещается интересоваться этим.

— Это было раньше.

— Понимаю. Да и кому вы расскажете? Ладно. Знаете, Каолин много лет подталкивал отца к попытке решения одной из самых трудных проблем трансфера души — негомологического импринтинга.

— Что?

— Речь идет о переносе Постоянной Волны голема, со всеми ее воспоминаниями и опытом в другое вместилище.

— То есть не в мозг оригинала? Во что-то иное?

— Не смейтесь. Опыты уже проводились. Возьмем сотню пар идентичных близнецов. Примерно пять из них могут обменяться — частично — воспоминаниями, поменяв дитто. У большинства отмечается жестокая головная боль и дезориентация, но у некоторых получается! Используя големов как посредников, родственники могут, по сути, стать одной личностью с двумя органическими телами, двумя жизнями и вдобавок всеми параллельными копиями, которые они пожелают иметь.

— Я об этом слышал. Думал, байки.

— К огласке никто не стремится. Слишком велика опасность.

— Ваш отец пытался осуществить такой обмен между не-близнецами? Между людьми, не являющимися родственниками?

— А чему тут удивляться? Об этом думали с тех пор, как началось диттокопирование. Есть уже сотни романов и постановок.

— Я этим не интересуюсь.

— Только потому, что у вас есть работа. Настоящая работа, но у многих людей нет ничего, кроме развлечений.

— Э… Риту? Какое отношение это все имеет к…

— Потерпите. Вы видели «Ловкачей»? Пару лет назад они наделали много шуму.

— Кое-кто заставил меня посмотреть их чуть ли не до конца.

— Помните, там похищали дитто всяких важных ученых и чиновников…

— Потому что они изобрели способ разгружать память в компьютер. Классная идея для шпионского триллера, но нереальная. Транзистор против нейронов. Математика против метафор. Разве уже не доказано, что эти два мира не пересекаются?

— Бевисов и Львов показали, что существуем мы аналоговые. Души можно копировать, как и все прочее.

— Ваш отец учился у Бевисова?

— Их группа первой импринтировала Постоянную Волну в манекен. Да, сюжет в «Ловкачах», конечно, дурацкий. Сама идея неверна. Даже компьютер размером с Флориду не в состоянии абсорбировать человеческую душу.

— Но ведь не везде речь идет о компьютерах.

— Верно. В некоторых романах память похищенных големов скачивают в какого-нибудь добровольца, чтобы выудить тот или иной секрет. Иногда заимствованная личность берет верх! Жуткое дело. Но на публику действует. Ну а если серьезно, то что действительно получится, если мы научимся обмениваться памятью, стирать границы между человеческими душами?

(Примечание. Наблюдая за Риту, я вижу — разговор идет легко, но ритм ее речи указывает на высокую степень стресса. Тема сильно ее беспокоит.)

Какая жалость, что у меня нет моих анализаторов/

— Хм… если бы люди могли меняться памятью, мужчины и женщины перестали бы быть загадкой друг для друга. Мы бы лучше понимали противоположный пол.

— Но что в этом хорошего? Разве сексуальное напряжение не добавляет остроты в… о!

— Что такое?

— Альберт, посмотрите на горизонт!

— Закат… красиво.

— А я уже забыла, как это бывает в пустыне.

— Некоторые считают, что вот такое оранжевое сияние является следствием использования Экотоксичного Зонтика. Похоже, нам скоро придется пить сияющую воду… Эй, да вы замерзли? Можно согреться, если тронуться в путь. Сейчас уже безопасно.

— Зачем? Вас одушевили вчера до заката, помните? Лучше приберегите оставшиеся жизненные силы. Если только у вас нет идеи получше.

— Ну…

— Давайте посидим рядышком и согреемся.

— Ладно. Так лучше. Хм… так вы говорите, что все эти постановки имели какое-то отношение к последнему проекту вашего отца?

— В некотором смысле. В кино всегда акцентируют внимание на каких-то глупостях. Но отцу приходилось рассматривать все сценарии. То, о чем мы говорили, имеет серьезные моральные последствия. И все же…

— Да?

— У меня есть основания считать, что мой отец знал больше, чем признавался.

— Продолжайте.

— Вы этого хотите? Но зачем? Ведь времени все меньше. Мне всегда казалось, что в этих последних минутах есть нечто жуткое. Эти тикающие часы… нет, лучше отвлечься. Заняться чем-то…

— Отвлечься? О'кей. И как бы вы хотели провести оставшееся время?

— Я… м-м… А что вы думаете о том, чтобы «постучать горшками»?

— Извините?

— Где вы живете, Альберт? Вам надо объяснять?

— О… диттосекс. Риту, вы меня удивляете.

— Чем? Тем, что предложила первой? Дамы так себя не ведут? Не надо скромничать, Альберт. Или вы придерживаетесь какой-то новой веры? Неоцелибат, да?

— Нет, но…

— Большинство знакомых мне мужчин и многие женщины выписывают «Плейдит» и каждую неделю получают коробку с импринтированным «экспертом». Даже в зрелом возрасте…

— Риту, у меня есть постоянная подружка.

— Да, я читала ваше досье. Она солдат. Впечатляет. Вы дали друг другу какие-то обещания.

— Мы сохранили реальные отношения для себя.

— Мило. И так благоразумно. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Диттосекс. Да. Многое зависит от того, собираешься ли потом передать этот опыт ригу.

— В нашем случае это исключается.

— Понимаю.

— И?.. Не вижу смысла чего-то опасаться, когда до конца света остался час или чуть больше.

— Хорошо. Согласен. Иди ко мне.

— О!

— Что?

— Альберт, у тебя какие-то особенные Серые!

— У тебя тоже.

— Я пользуюсь скидкой как служащая «ВП» на супертактильные модели…

— Да. Давай…

— Ух, подожди, подо мной камень… Вот. Лучше. Ляг на меня. Дай мне почувствовать твой вес. Хорошо. Забудь обо всем.

— Хорошо, мне… все так…

— …так реально. Как будто…

— …как будто… А-а-пчхи!

— Что такое? Ты… чихнул?

— Нет, ты! Пыль…

— Ты чихнул. Черт, ты реальный!

— Риту, позволь объяснить…

— Слезай, мерзавец…

— Да-да, конечно. Но… У тебя на шее стерлась краска…

— Заткнись.

— И контактные линзы сползли. А я-то думал, почему у тебя такая чудесная кожа. Ты тоже реальная!

— Я думала, что ты мертв. Призрак. Хотела утешить тебя.

— Это я утешал тебя! И к чему все эти разговоры? Отвлечься… Тебе же хотелось отвлечься!

— Я имела в виду тебя, идиот!

— Хм. Мне показалось, что ты говорила о себе.