Застенчивая Энн - Бриттен Белинда - Страница 28

– Энн! – раздался голос Доминика. – Подожди! Тебе опасно быть одной!

Но двери лифта уже закрылись.

– Оставьте ее, Доминик, – сказал месье Ладюри. – Мой человек дежурит в холле на этаже, где сейчас располагается номер Энн. Давайте лучше обсудим сложившуюся ситуацию.

Доминик неохотно вернулся и сел в кресло. Скорее всего ничего страшного Энн не грозит, но с такой бесшабашной женщиной может приключиться что угодно. Она вообще не думает об опасности!

– Да, месье.

Целый час они ожесточенно спорили, пытаясь разработать план действий. Но Доминика все время снедало беспокойство: где Габриель? И что делает Энн? Ему очень не нравилось, что модель осталась одна. Наконец он не выдержал и встал.

– Прошу прощения, месье Ладюри, но я вынужден вас покинуть. Надо проверить, как там Энн. Мне кажется, лучше всего объявить о приостановке проекта, дать нам немного передохнуть.

– Конечно, Доминик, я полностью с вами согласен. Габриель сможет заняться любой другой линией одежды или обуви – чем захочет. Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы оставались в курсе происходящего до конца. Работу я оплачу.

Доминик кивнул и едва ли не бегом направился к лифту. На шестом этаже охранника не. было. Кругом стояла тишина – очень подозрительная тишина. Он постучал в дверь номера Энн, немного подождал и достал ключ.

Даже не входя внутрь, Доминик знал, что там никого нет. Платья из линии «Ладюри-ретро» висели на плечиках в спальне, но дорожная сумка Энн исчезла. На диване в гостиной валялись буклеты, там же на столе лежали стопки фотографий. Он попытался понять, чего еще не хватает.

Николь! Ее тоже не было!

Доминик бросился к лифту. Сердце едва не выпрыгивало из груди, в голове проносились жуткие мысли. Куда Энн поехала? Что задумала? Двери лифта открылись, внутри оказался охранник.

– Где она?

– Кто?

– Мадемуазель Лесли.

– Не знаю. Она передала мне, что месье Ладюри просил меня подняться наверх. Я убедился, что дверь закрыта, и ушел. Но шеф сказал, что это какая-то ошибка, и я вернулся.

– Давно это было?

– Минут десять – пятнадцать назад. Доминик вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа.

– А теперь слушай, – сказал он охраннику. – Спустись на другом лифте и посмотри, на стоянке ли красный «опель». Если нет, спроси служителя, не видел ли он мадемуазель Лесли.

– А вы куда?

– К портье. Спрошу у него.

Как только двери лифта раскрылись, Доминик кинулся к стойке портье.

– Вы не видели мадемуазель Лесли?

– Нет, месье. Хотите оставить ей записку? Доминик покачал головой и выскочил на улицу, чтобы спросить то же самое у охранника на выезде. Но получил такой же ответ.

– Вместе с ней должны быть женщина и ребенок. Маленький мальчик.

– Нет, месье, я никого не видел.

– А мадемуазель Ладюри?

– Тоже не видел, месье.

Никогда еще Доминик не чувствовал себя столь беспомощным. Куда она могла поехать? Он пытался восстановить в памяти ее разговоры о дальнейших планах. Энн что-то говорила о полете в Лондон... Нет, не то. Предложение от итальянских модельеров... Уже ближе. Вот оно: Тулуза, модельное агентство «Лагранж»! Доминик еще не понял почему, но твердо знал, куда она направилась.

Он быстро вывел фургон со стоянки и вскоре оказался на трассе. Дорога прямая, так что Энн поедет на полной скорости; Ну, ничего, мы тоже кое на что способны, подумал Доминик, выжимая газ. Стрелка спидометра показывала сто восемьдесят.

Сердце бешено колотилось, в голове шумело. Что, если он ошибся? Если он упустит ее, это будет конец всего. Ему больше нигде не найти работы. Эта женщина его в гроб загонит.

Нет, не загонит, а уже загнала. Находясь рядом с ней, Доминик был не способен нормально соображать, держать себя в руках. А находясь от нее вдали, чувствовал себя как в аду! Доминик душил на корню мысли о том, что скоро потеряет Энн навсегда. Лучше думать о том, как ее сохранить.

Наконец далеко впереди замаячил красный «опель». Доминик с облегчением перевел дыхание.

Теперь опасность ей не угрожает. Она ведь свободный человек, может делать все, что хочет. Пускай едет в Тулузу. Это даже неплохо: проблемы Ладюри больше ее не касаются.

Он взглянул в боковое зеркало... и увидел белый фургон с загрунтованным капотом.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

– А где месье Бертье? – спросила Николь, когда они выехали на трассу, ведущую в Тулузу.

– Мы больше не работаем вместе, – ответила Энн.

– Вы злитесь на него?

– Нет. А почему ты так решила? Николь улыбнулась.

– Только две вещи могут заставить вас с такой силой сжимать руль. Гнев и страх. А мне кажется, вы ничего не боитесь.

Энн посмотрела на свои руки. И верно, она так вцепилась в руль, что даже костяшки пальцев побелели. Но Николь ошиблась: Энн испытывала страх, очень сильный страх. Страх потерять Доминика навсегда. Он занял слишком большое место в ее сердце. Когда его не было рядом, она постоянно о нем думала.

– Это из-за дороги, – наконец выдавила из себя Энн. – На трассе слишком оживленное движение. – Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.

И действительно, по шоссе с шумом проносились легковые автомобили и огромные трейлеры, которые не сбрасывали скорость даже на поворотах.

Энн посмотрела на Николь. Та укачивала сына, тихонько напевая ему песенку.

– Николь, я тобой восхищаюсь. Я бы никогда не решилась растить ребенка одна.

– Я тоже не думала, что решусь, – простодушно призналась молодая мать. – Но раз уж он появился... Я просто делаю то, что должна. Малыш ведь совершенно беспомощен без меня.

– Насколько я понимаю, бабушка готова забрать его к себе.

– Готова, но не тому что любит его, а чтобы отнять Хуана у меня. Он ведь сын своего отца, значит, принадлежит семье Ривароса. И его должно воспитать, как истинного испанского аристократа, научить презирать слабых и бедных. И никогда не поддаваться слабости любви. А я не хочу такой судьбы для моего мальчика.

Энн задумалась. Что-то в этих простых и бесхитростных словах задело ее. Неожиданно она поняла, что если бы не Доминик, она бы ни когда не поняла, что такое настоящее чувство. Отец выучил ее одной истине: никогда не подпускай другого человека слишком близко, иначе будет плохо.

Но она не послушалась – впустила мужчину в свое сердце. И теперь расплачивается.

– А она знает, где ты? – спросила Энн.

– Надеюсь, что нет. Она очень богатая женщина и многое может. Если сеньора Ривароса меня найдет, то не видать мне Хуана. – И молодая мать крепко прижала сынишку, словно пытаясь защитить от посягательств злой старухи.

Солнце стояло высоко, и в машине, несмотря на открытые окна, было жарко. Маленький Хуан проснулсяи начал хныкать. Только теперь Энн ощутила груз ответственности: от нее зависела совсем молоденькая женщина без сантима в кармане и с крохотным ребенком. А вдруг он заболеет? Или, что еще ужаснее, заболеет Ни-коль? Энн ничего не понимала в детях и в их нуждах. Вся ее забота о племянниках ограничивалась подарками на Рождество и Пасху.

Заметив впереди бензоколонку, она решила остановиться и заправиться. До Тулузы еще далеко, так что лучше ехать с полным баком.

– Николь, пока я залью бензин, не могла бы ты сходить в магазин и купить что-нибудь для нас и ребенка. Вода заканчивается... Ну и вообще действуйте по своему усмотрению.

Та кивнула и направилась к придорожному магазинчику. Хуана она посадила в рюкзачок, и малыш, мгновенно успокоившись, с любопытством озирался по сторонам.

Заправив машину, Энн вошла в магазин, чтобы заплатить за покупки. Николь уже стояла перед кассой с тележкой, в которой виднелся контейнер с водой, фрукты, несколько баночек детского питания, свежий хлеб и кусок сыру.

– Я подумала, мы захотим перекусить по дороге, – несколько смущенно произнесла она, оглядывая запасы. – Но если это много, то можно...

– Нет-нет, все отлично, – поторопилась успокоить ее Энн. – Я ужасно проголодалась.