Чужая свадьба - Брокуэй Конни - Страница 56

— Но я не вхожу в их число, — твердо заявил Эллиот.

— О? Я тоже.

— Прекрасно, — сдержанно ответил Эллиот, но затем улыбнулся. — Простите меня.

Его смуглое лицо приняло привычное выражение спокойного достоинства.

Отец, я люблю Летти. Я никого и никогда так не любил, и прежде чем вы мне скажете об опасностях, кроющихся увлечении подобной женщиной, потому что ее положение так отличается от моего, позвольте мне заверить вас — то же. самое я говорил сам себе тысячу раз.

Аттикус надеялся, что бедный, благородный глупец по крайней мере не говорил этого мисс Поттс. Будучи женщиной с тонкими чувствами, она бы…

— Это не правда, — сказал Эллиот. — Я люблю ее не за то она, какая она.

— То есть?

Выражение такого неописуемого блаженства появилось худом лице Эллиота, что у Аттикуса перехватило дыхание.

— Женщина, готовая отдать другому свой бисквит.

Летти положила на стол Эглантины стопку бумаг. Она была рада, что успела подготовить подробные указания. Она взглянула на стенные часы. Лондонский поезд отходил в полдень. А пока у нее было время, чтобы ждать и расхаживать по комнате.

Воспоминания нахлынули на нее. Куда он вчера ушел? Что он думал? Жалел ли, что признался ей в любви? Увидит ли она его когда-нибудь? Если она например, как-нибудь случайно будет проходить мимо палаты лордов, не увидит ли она, как он выходит и садится в , направляясь на поздний ужин? С дамой? С настоящей леди?

— Мисс Поттс?

Вздрогнув, Летти обернулась. Погруженная в свои мысли она не услышала, как вошла Эглантина. Хозяйка дома держала на руках Феигена.

— Да, мисс Эглантина? Эглантина протянула ей песика.

— Я принесла вам Ягненочка. Понимаю, что со всеми этими событиями и прочим вы забыли о нем. — По осуждающему выражению лица дамы было ясно, что она думала о таком невнимании.

— Его зовут Фейген. По крайней мере так я его называла. Я подозреваю, что вы можете называть его как вам угодно, и вскоре он будет отзываться на это имя. Он умный бродяга. — Летти решилась:

— И я не забыла о нем, мисс Эглан-тина. Он сам захотел остаться.

Глаза пожилой женщины широко раскрылись.

— Он никогда не принадлежал мне, просто был товарищем, идущим той же дорогой, вот и все. Я никогда не думала, что мы всегда будем вместе, и, похоже, была права. — Она улыбнулась Эглантине, с изумлением смотревшей на нее. — Почему он снова должен искать то, что уже нашел? Того, кто любит его, как любит и он сам.

— О, мисс Поттс…

— Летти, пожалуйста.

— Вы шутите. Собаки не могут любить. Летти покачала головой:

— За эти последние дни я поняла одну вещь. Никто из нас не может сказать, кого мы можем любить и хорошо ли это, возможно ли или прилично. Это просто существует, мисс Эглантина. Любовь просто существует.

— Вы уверены? — Эглантина медленно убрала протянутые руки. Фейген, успокоившись, прижался к ее тощей груди.

— Это не важно, — ответила Летти, чувствуя, как у нее першит в горле. — Важно, что он уверен.

— Благодарю вас, — прошептала Эглантина. Ее глаза увлажнились, и худые руки, Щадившие голову песика, задрожали. — Я вам так благодарна.

В дверь осторожно постучали, и Эглантина, охваченная переполнявшими ее чувствами, предоставила ответить Летти.

— Войдите.

Кэбот открыл дверь и отступил в сторону:

— Сэр Эллиот.

Она не ожидала снова увидеть его, и его появление заставило затрепетать ее сердце. Он был так хорош собой: безупречно одетый, мужественный и прекрасный. Но кое-что указывало, что джентльмен торопился. Его манжеты были чуть смяты, а галстук слегка съехал набок.

Летти захотелось его поправить.

Эллиот не сводил с нее глаз, и все его тело напряглось. Потом он взглянул на Эглантину.

— Не будете ли вы так добры, мисс Эглантина, и не позволите ли мне несколько минут поговорить с мисс Поттс? — От звучного бархатного голоса у Летти по спине пробежали мурашки.

Мисс Бигглсуорт не ответила. Не выпуская из рук Фейгена, она проскочила мимо Эллиота и закрыла за собой дверь.

Утренний свет, проникавший сквозь окна, бросал голубоватые блики на его волосы.

Морщинки в уголках необыкновенных глаз стали заметнее, как и складки вдоль носа и у губ. Синяки немного побледнели и приобрели желтоватый оттенок.

— Мне так жаль, что он ударил вас.

— Уверяю, это было взаимно. — Он засветился своей обезоруживающей улыбкой. — Наверное, мне не следовало этого делать. Я так по-детски дал выход своим чувствам. — И с усмешкой добавил:

— Но я получил огромное удовольствие.

Летти не удержалась от смеха. Глаза Эллиота потеплели оттого, что он развеселил ее.

— Он не слишком сильно побил вас? — спохватилась она.

— Нет. Хуже всего то, что я не могу хвастаться, как я разделал этого убл… прохвоста.

— Почему же не можете? — спросила она все еще с веселым любопытством. Он пожал плечами:

— Это не принято. Вы подумаете, что я груб. Ее улыбка исчезла.

— Никогда.

Это единственное слово мгновенно вернуло его к реальности. Эллиот заложил руки за спину, и Летти показалось, что он не знает, как начать и что сказать. Такая нерешительность была несвойственна ему. Он нахмурился, взглянул на нее, снова свел брови и сделал несколько шагов. Резко остановился.

— Чертовски интересная шляпа. Такой я еще не видел, — сказал он, глядя на ее головной убор.

Летти ожидала чего угодно, но не этого. Ее недоумение успокоило его, и, подойдя ближе, Эллиот с одобрением начал внимательно разглядывать ее шляпу.

— Оригинальная, вызывающая и в то же время очень кенственная. — Он перевел взгляд на ее лицо. — Только вы можете носить именно такую шляпу.

Она не знала, что ответить, не понимала, к чему он ведет азговор. Она могла только беспомощно стоять перед ним, хотелось поправить его галстук, хотелось, чтобы Эллиот обнял ее.

— Мэри сказала, что вы сегодня уезжаете. Возвращаетесь в Лондон.

Она кивнула.

— Не слишком ли поспешно? Я хочу сказать, — предполагалось, что вы закончите приготовления к свадьбе Анжелы.

— Я закончила, — ответила она. — Можно сказать, закончила. Сделала эскизы и написала инструкции. Ресторатор и виноторговец уже готовятся, и для обслуживания наняты слуги. Всем уже объяснили их обязанности. Все сделано.

Его это не убедило.

— Но должен же кто-то возглавлять все это? Впервые после его появления Летти улыбнулась:

— Грейс Пул и Мэри вполне справятся.

— Ясно. — Казалось, он был недоволен, и она его понимала. Он ведь не знал этих женщин так хорошо, как она.

— Все будет хорошо, — пообещала она насколько могла убедительно. — Кроме того, сегодня утром я получила телеграмму. Я должна выступать свидетельницей по делу Ника.

Эллиот нахмурился:

— И вы это сделаете?

— Да, конечно.

— Если его освободят, вы не боитесь, что он захочет отомстить? — спросил он.

Выражение его лица стало угрожающим. Неужели он все еще любил ее?

— Нет, — преодолевая волнение, ответила Летти. — То есть я не верю, что его могут освободить.

Эллиот приблизился к ней. Вид у него был суровый, он явно был встревожен.

Несмотря на то что она сделала, несмотря на то что она на одну ночь украла его любовь, он все еще любил ее…

— Но если Спаркла все же освободят? — настаивал он. Она больше не могла сдержаться — протянула руку и поправила узел на его галстуке.

— Вот поэтому я и хочу дать показания. Чтобы его не освободили!

— Если ты выйдешь за меня замуж, я позабочусь о твоей безопасности.

Ее рука застыла в воздухе. Он взял ее в свои теплые ладони. Она заметила легкие ссадины на суставах его пальцев. Темные волоски у манжет.

«Будь осторожна, — предупредила себя Летти, хотя ее сердце бешено колотилось, а колени подгибались. — Этого следовало ожидать; все здесь связано между собой».

Они провели вместе ночь; она была девственницей. Для него не имело значения, что она была незаконнорожденной и преступницей. Он видел свой долг в том, чтобы жениться на ней, это было делом чести. И он женился бы, ни словом не выдав своего сожаления, ибо такова была его натура. Сэр Эллиот был джентльменом до мозга костей.