Свадебные колокола - Брокуэй Конни - Страница 31

Последний вопрос прервал мысли Эвелины, обеспокоенной волдырями на пятках, и вновь придал им романтическое направление. Ей еще никто не предлагал выйти замуж, тогда как Эрнст был абсолютно уверен в обратном. Неужели он и впрямь так думает?

Она доела сандвич, поставила тарелку, подперла подбородок ладонью и, глядя ему прямо в глаза, тихо ответила:

— Нет. Не нашелся. Кроме Джастина.

У нее округлились глаза от ужаса. Что за глупые мысли лезут в голову?

— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросил Эрнст. — Вы выглядите удивленной. Неприятно удивленной. Может быть, какой-нибудь жук вас напугал?

— Ах нет, нет. — Эвелина нервно хихикнула. — Так о чем вы говорили?..

— Я говорил, как удивительно, что женщина, обладающая такими достоинствами, как вы, такая умелая, такая очаровательная, такая миниатюрная и в то же время такая… — Она так и не узнала, что еще он хотел сказать, потому что он наклонился и поцеловал ее настоящим добропорядочным поцелуем.

Он крепко прижался губами к ее губам, издав губами соответствующий звук. Губы у него оказались теплыми, усы немного щекотали. И все.

Ей было даже приятно. По крайней мере поцелуй не слюнявый. Конечно, из-за него она не лишится сна. И не будет мечтать о его повторении.

— Простите, — забеспокоился Эрнст, пытаясь по глазам прочесть ее реакцию. — Я, кажется, забылся.

Наверное, вкус поцелуя с первого раза не распробуешь. Как сыр рокфор. Но она готова попробовать еще, а судя по выражению лица Эрнста, он тоже. Она улыбнулась ободряющей улыбкой, он потянулся к ней и закрыл глаза. Может быть, ей тоже следует закрыть глаза? Он наклонялся все ближе и ближе…

В ветвях ближайшего дуба что-то громко зашуршало.

Она резко вскинула голову. Поцелуй Эрнста не состоялся, зависнув в воздухе: Джастин Пауэлл рухнул с дерева.

Глава 14

— Джастин? — Эвелина в изумлении вытаращила глаза. Хотя дерево, с которого он свалился, стояло в сорока футах от них, она заметила, что он покраснел. Ну что ж, так ему и надо.

Она поднялась, взмахнув подолом практичного шерстяного платья и простенькой хлопчатой нижней юбки, и подошла к нему. Эрнст торопливо последовал за ней. Остановившись в нескольких шагах от Джастина, она уперла в бока руки, постукивая носком туфельки о землю. Он поднял голову только тогда, когда закончил отряхивать свой костюм. Почему, интересно, он вдруг стал уделять внимание своей внешности? Выглядело довольно подозрительно.

— Ну и что вы тут делаете? — спросила она.

— Я порвал на колене брюки, — сердито выговорил он, как будто она была виновата. — А они мне очень нравились.

— С вами все в порядке, мистер Пауэлл? — встревоженно спросил Эрнст. Славный парень был способен проявить доброту, даже несмотря на такое чудовищно беспардонное вторжение в его личную жизнь. — Вы ничего себе не повредили в результате падения?

— Я не упал, — высокомерно заявил Джастин. — Я спрыгнул и потерял равновесие. Учитывая происходящее, чему я стал невольным свидетелем, мне оставалось только спрыгнуть — иного выхода у меня не было.

Она открыла рот, чтобы ответить, но лишь охнула сдавленным голосом.

Бедный Эрнст побледнел.

— Уверяю вас, я…

— Оставьте ваши уверения, Блумфилд. То, что делали вы и мисс Каммингс-Уайт, меня не касается.

— Но мы ничего не делали!

Джастину удалось выглядеть одновременно надменным, скучающим от всего увиденного и не верящим тому, что происходит. Это ли не подвиг для человека, только что упавшего с дерева?

— Гм-м. Пусть даже вы говорите правду. В любом случае ваше поведение меня не касается. Меня интересует только бубо формоза Плюримус, малая.

Эрнст удивленно вытаращил глаза.

— Прошу прощения, сэр?

— Он говорит о птице, мистер Блумфилд, — объяснила Эвелина, сверля взглядом Джастина, который с вызывающим видом приподнял бровь: дескать, хотите верьте, хотите — нет, как вам заблагорассудится.

Эвелина едва подавила возмущение. Вполне возможно, подумала она, что он действительно сидел на дереве, наблюдая за птицами.

— Женская особь находилась так близко от меня, что я мог бы прикоснуться к ней рукой, — растолковывал он. — И тут появились вы. Я пытался игнорировать ваше присутствие, надеясь, что вы насытитесь и исчезнете. Но когда стало понятно, что разворачивается сцена интимного свойства, я был вынужден заявить о своем присутствии.

— Свалившись с дерева? — осведомилась Эвелина. Взглянув на нее, он изобразил оскорбленную невинность.

— Спрыгнув с дерева. И перепугав маленькую бубо, можно было бы добавить. Видели бы вы, как взъерошились у нее перышки.

— Вы хотите сказать, что сидели на дереве еще до нашего появления? — спросила она.

— Нет, — саркастически заявил он, — я прополз на животе в траве, а потом взобрался на дерево, но вы меня не заметили.

Почувствовав, что попала в дурацкое положение, она немного смутилась.

— Боюсь, леди Эвелина и мистер Блумфилд, что вы нарушили мое уединение. А не наоборот.

— Я очень сожалею, мистер Пауэлл, — извинился Эрнст. Джастин грациозно кивнул головой.

— Но вы же не знали.

Та-ак, подумала Эвелина. Когда именно Джастин влез на дерево, не имеет значения. Но джентльмен немедленно обнаружил бы свое присутствие. И пусть даже возможность наблюдать свою птичку с такого близкого расстояния заставила его пренебречь непреложными законами общества, он все-таки не должен был так поступать.

И Эрнсту не следовало бы стоять тут в полном отчаянии, ломая руки. А следовало бы потребовать извинения. Она понимала, что к нему, как к иностранцу, надо отнестись более снисходительно, но сейчас у нее создалось не то настроение. По правде говоря, она была чертовски раздражена.

Взмокшее от пота платье прилипло к спине. Спина чесалась. Лицо у нее раскраснелось от солнца. Бедро, по которому стукала проклятая корзинка, пока она тащила ее в гору, болело. А поцелуй? Первый поцелуй, воплощение всех девичьих грез, оказался похожим… на ломтик поджаренного хлеба. Вернее, на кусочек морковки. Словом, на что-то здоровое и полезное.

Наверное, поцелуи Джастина в те времена, когда он еще слыл презренным бабником и бегал за юбками, были похожи на деликатес вроде черной икры, извлеченной из настоящей русской белуги.

И чем больше она думала о том, как, вспотевшая и раскрасневшаяся, она, словно прислуга, возилась с сандвичами, а Эрнст тем временем посапывал на одеяле, и о том, что Джастин наблюдал подобную картину, тем больше злилась.

— Ах! — вдруг воскликнула она и помчалась вниз по склону холма.

Мужчины сразу же перестали обмениваться примирительными междометиями и в тревоге посмотрели в ее сторону.

— Мисс Уайт?

— Послушайте, Блумфилд, — обратился к нему Джастин, — похоже, она сюда больше не вернется.

— Мисс Уайт! Прошу вас, вернитесь! Мне одному все не унести!

Она сбежала с холма, форсировала ручеек и наконец добралась до того места, где пони мирно пощипывал травку. Пока она отлавливала пони, появился запыхавшийся, раскрасневшийся Эрнст с велосипедом, которого было совершенно не видно под грузом одеял и корзин.

— Ну вот. Вы посидите, мисс Уайт, а я запрягу пони.

Он забросил вещи в тележку, запряг пони и взобрался на сиденье рядом с ней.

— Извините меня, леди Эвелина. Только я не понял, что произошло. Объясните мне, пожалуйста.

— Что произошло?

Она заметила, как он вздрогнул, и гнев ее заметно поубавился, а потом и вовсе прошел. Он действительно не имел ни малейшего понятия о том, что произошло.

Разве его вина, что она не экипировалась должным образом для марш-броска по пересеченной местности? Не виноват он и в том, что Джастин оказался на дереве. И уж конечно, Эрнст не виноват, что его поцелуи похожи на сырую морковку. Она ничего не имеет против сырой морковки, даже любит ее. Просто она ожидала черной икры. Она обязана перед ним извиниться.

— Меня смутило, что мистер Пауэлл стал свидетелем столь интимного момента. К сожалению, когда я смущаюсь, я иногда веду себя как ребенок.