НИЧЬЕ ВРЕМЯ - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 23

– И ты о такой процедуре не знаешь? – еще раз уточнил я.

– Не знаю, – Семен задумался. – Нет, точно не знаю. Открыться людям, приказывать им, или, скажем, волонтерами привлекать – это случалось. Но так, чтобы нужного человечка в Иного превратить – никогда не слышал.

Опять тупик.

Я кивнул, мрачно глядя в пивную кружку.

– Ты не напрягайся, – посоветовал Семен. – Одно из двух, либо Иной – дурак, либо очень хитер. В первом случае его найдут Темные или Инквизиторы. Во втором – его не найдут, но человека вычислят и отучат желать странного. Вот такие случаи как раз известны…

– Что же мне делать? – спросил я. – Не спорю, пожить в таком забавном месте интересно. Тем более, на казенный счет…

– Вот и живи, – спокойно сказал Семен. – Или гордость взыграла? Хочется всех обскакать и найти предателя?

– Не люблю дела бросать на полпути, – признался я.

Семен засмеялся:

– Я уже лет сто только тем и занимаюсь, что дела на полпути бросаю… Случилось, к примеру, дельце о потраве скота зажиточного крестьянина Беспутнова в Костромской губернии. Ах, какое было дело, Антон! Загадка! Клубок интриг! Потрава магическая, но так хитро осуществленная… с наведением порчи через конопляное поле!

– Неужели скот коноплю ест? – невольно заинтересовался я.

– Кто ж ему даст? Из той конопли крестьянин Беспутнов веревку свил. На этой веревке скотину водил. Через нее порча и перешла. Хитрая потрава, неспешная, обстоятельная. И на сто верст вокруг – ни одного зарегистрированного Иного! Поселился я в той деревеньке, принялся искать злодея…

– Неужели раньше так качественно работали? – поразился я. – Из-за какого-то скота, какого-то крестьянина – внедрение дозорного?

Семен улыбнулся:

– Всяко раньше работали. Сын этого крестьянина был Иным, он и попросил за папу заступиться, тот ведь едва из той веревки петельку не свил… Так вот, поселился я, бирюк – бирюком, хозяйством обзавелся, даже стал к одной вдовушке клинья подбивать. А попутно искал. И понял, что выхожу на след древней ведьмы, очень хорошо замаскированной, ни в каких Дозорах не состоящей и на учете не значащейся. Представляешь, какая интрига? Ведьма, которой лет двести-триста было! Она силы набрала, как маг первого уровня! Вот я и играл в Ната Пинкертона… искал… звать на помощь Высших магов как-то стыдно было. И потихоньку появились у меня зацепочки, круг подозреваемых очертился. Одной из них, кстати, была та самая вдовушка, которая меня привечала…

– Ну? – с восторгом спросил я. Пусть Семен и любит приврать, но эта история, похоже, была правдивой.

– Баранки гну, – вздохнул Семен. – Мятеж в Петрограде случился. Революция. Тут уж, как понимаешь, не до хитрой ведьмы стало. Тут человечья кровь реками полилась. Отозвали меня. Хотел я вернуться, разыскать каргу, но все времени не было. А потом деревенька под затопление пошла, всех переселили. Может и нет уже той ведьмы.

– Обидно, – сказал я.

Семен кивнул:

– И вот таких историй у меня – вагон и маленькая тележка. Так что особенно не разгоняйся, носом землю не рой.

– Будь ты Темным, – признался я, – точно бы решил, что ты от себя подозрение отводишь.

Семен только улыбнулся.

– Не Темный я, Антон. И тебе это прекрасно известно.

– И про инициацию людей ничего не знаешь… – вздохнул я. – А я так надеялся…

Семен посерьезнел:

– Антон, я тебе еще одну вещь скажу. Девушка, которую я любил больше всего на свете, умерла в двадцать первом году. От старости умерла.

Я посмотрел на него – и не рискнул улыбнуться. Семен не шутил.

– Если бы я знал, как ее сделать Иной… – прошептал Семен, глядя куда-то вдаль. – Если бы я только знал… Я раскрылся перед ней. Я сделал для нее все. Она никогда не болела. Она и в семьдесят три выглядела от силы на тридцать. Она даже в голодном Петербурге ни в чем не нуждалась, а от ее охранных бумажек красноармейцы дар речи теряли… у Ленина я мандат подписал. А вот своего века ей дать не смог. Не в наших это силах. – Он мрачно посмотрел мне в глаза: – Знал бы я, как Любовь Петровну инициировать – никого бы не спросил. Через все бы прошел. Сам развоплотился – а ее Иной сделал…

Семен поднялся, вздохнул:

– А теперь мне, если честно, все равно. Можно людей в Иных превращать, нельзя – меня не волнует. И тебя волновать не должно. Твоя жена – Иная. Твоя дочь – Иная. Такое счастье, и одному? Сам Гесер о таком мечтать не может.

Он вышел, а я еще посидел за столиком, допивая пиво. Хозяин кафе – он же и официант, и повар, и бармен, в мою сторону даже не глядел. Семен, когда зашел, поставил над столиком магическую завесу.

Что же я, в самом деле?

Трое Инквизиторов роют носом землю. Талантливый вампир Костя носится летучей мышью вокруг «Ассоли». Выяснят, обязательно выяснят, кто возжелал стать Иным. А отправителя письма или найдут, или нет.

Мне-то что с того?

Женщина, которую я люблю, Иная. И еще – она добровольно отказалась от службы в Дозоре, от блестящей карьеры Великой Волшебницы. Все ради меня, идиота. Чтобы я, упертый навсегда в свой второй уровень силы, не комплексовал…

И Надюшка – Иная! Мне не придется испытать ужас Иного, чей ребенок вырастает, старится и умирает. Рано или поздно мы откроем Наденьке ее природу. И она захочет стать Великой, сомнений нет. И станет Величайшей. Может быть, даже, исправит к лучшему этот несовершенный мир.

А я играю в какие-то детские шпионские игры! Переживаю, как выполнить задание, вместо того, чтобы завалиться вечером к веселому соседу или оттянуться, исключительно в целях маскировки, в казино.

Я поднялся, положил на столик деньги и вышел. Через час-другой завеса развеется, хозяин кафе увидит деньги, пустые бокалы и припомнит, что какие-то невзрачные мужики пили здесь пиво.