Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 43

– Ее Ангелиной звать.

– Можно Геля, – сказала я. – А тебя как зовут?

– Михаилом, – с достоинством сказал парень.

– Можно Мишкой, – бросила Машка.

– Хотите, девчонки, я вам такое покажу? – никак не отреагировав на Машкин тон, загадочно спросил Миша.

– Что там еще? – буркнула сестра, скосив на него зеленый глаз.

– Неужели вы его не заметили?!

– Кого «его»?

– Пошли, покажу, кто поселился в нашем ручье!

– Только без всяких там шуточек. Не жаба, надеюсь? – спросила я.

– Да пошли скорее, а то уплывет! – настойчиво повторил Миша.

Мы вернулись к ручью по другой тропе, вышедшей прямо к заводи, где Миша ловил рыбу.

– Ты из Утишья? – спросила я Мишу. – Я вроде тебя там не видела.

– Я из Краснозаводского, это от Утишья километров пять по железке. А я тебя видел – вы с Машкой на реку ходили… Т-с-с! Смотри!

Миша пригнулся и вновь уподобился дереву. Я вытягивала шею из-за его спины, стараясь высмотреть в ручье то, на что он указывал.

Заводь жила своей насыщенной жизнью. Теперь в яме тусовались аж три хариуса. Не успела я пожалеть о том, что не взяла удочку, как в воде промелькнула какая-то белая тень, и хариусов осталось два. Через долю секунды они спохватились и уплыли, резво шевеля плавниками. В заводи стало тихо и пусто.

– Ну и что это было? – шепотом спросила я. Мишка указал куда-то в воду. Машка вдруг беззвучно ахнула.

– Анаконда! – прошептала она, схватив Мишку за руку.

– Дракон, – шепотом поправил ее Мишка.

Проследив за направлением его пальца, я наконец разглядела белое существо, поймавшее хариуса, и у меня задрожали коленки. Это была ископаемая многоножка из мелового карьера. Я сразу ее узнала. Тварь плыла зигзагами, по-змеиному, только голову она держала не над водой, как это делают змеи, а в воде. Черные фасетчатые глаза мерцали под водой, как два ограненных агата. Над поверхностью ручья поднимался только костистый гребень, из-за чего многоножка слегка напоминала подводную лодку в перископном режиме. Распустив в стороны свои бахромчатые края, она казалась плоской, как ленточный червь. В пасти у нее трепыхался хариус.

– Ишь, ловко охотится! – с каким-то странным удовольствием прошептал Мишка. – Как кошка – ам, и нет.

– Пошли отсюда! – пискнула я, вцепившись ему в свободную руку.

– Так он же неагрессивный, – неуверенно возразил Миша. – И вроде как водяной… Давайте лучше понаблюдаем за ним.

– Водяной, как же! А сюда он из мелового карьера как пробрался? Через канализацию? А вдруг сейчас вылезет?!

– Ой, и впрямь! – подала голос сестра. – Гель, это же та усатая змеюка со стенки! Слушайте, надо что-то делать! Мужиков звать, пусть ловят…

Вода тихо плеснула, и над стеклянной поверхностью поднялась голова многоножки. Глаза, как две черные капли, уставились прямо на нас. Мы с Машкой, хором взвизгнув, шарахнулись в кусты. Дракон беззвучно нырнул и пропал из виду.

– Валим! Быстро! – заверещали мы, вцепившись в Мишку. Я тянула его к пригорку, мечтая побыстрее добраться до «Урала».

Когда первый страх отступил, его место заняла жуткая злость. «И здесь достали! – бормотала я, ломясь сквозь орешник. – Сначала вампиры, теперь этот белый глист! Неужели я никогда не смогу с собой справиться?» Помня о проклятии Джефа, я запретила себе даже думать о Чистом Творчестве, но натура бунтовала. Чистое Творчество все-таки пробилось на волю – через страшилки, которыми я с садистским удовольствием запугивала Машку. Вампиры были первым предупреждением, которое я проигнорировала. Что ж – теперь в Утишье имеется собственный дракон, с которым надо будет что-то делать. Причем не кому-нибудь, а именно мне. Ведь это я его оживила. Больше некому.

7

Разговор с тенью

Дождь как зарядил с ночи, так и лил весь день без устали, как будто где-то в небе прорвало гигантскую плотину. Вся деревенская природа сразу поблекла, обвисла, приобрела оттенок тоски и безнадежности. Бабкино зверье попряталось по своим курятникам и крольчатникам и впало там в спячку. Душман наплевал на свои обязанности сторожа и залез в конуру, заткнув вход мохнатой задницей. Мы с Машкой просидели целый день в избе, играя в карты и лениво болтая за жизнь. К вечеру Машка не выдержала и укатила к матери. Я осталась одна с бабкой. Поскольку бабка из экономии не разрешала включать свет до захода солнца, то в доме было темно и мрачно. Время от времени сквозь шум дождя прорывались глухие раскаты. Это был не гром – на меловом карьере шли своим чередом взрывные работы. Я лежала, свернувшись под одеялом на проклятом сундуке, и мечтала о том, что пройдет всего десять дней, и я вернусь домой, в Питер.

В десятом часу, как будто мало было дождя, в избе вырубилось электричество. Бабка здорово разозлилась – накрылись все ее вечерние сериалы, – и послала меня на чердак на поиски свечки.

Чердак в бабкином доме был совершенно необжитой, и лезть туда пришлось по лестнице, приставленой снаружи дома. Пока я забиралась, вымокла насквозь. На чердаке царила кромешная тьма. Пахло сушеным укропом и мышами. Я чиркнула спичкой. Вспышка осветила кучи журналов «Огонек» на полу, полочки вдоль стен, голые стропила и свисающие с них огромные укропные веники. Свечка нашлась на одной из полочек. Я зажгла ее, вставила в стакан, опустила на пол, села рядом и, глядя на язычок пламени, задумалась о своих проблемах. Точнее – о драконе. Чертов змей, похоже, решил навеки поселиться в этих краях. Сестра говорила, что тот парень, Мишка, снова видел его: один раз там же, на ручье, а другой – когда дракон переползал через «железку» в километре от Утишья, направляясь в сторону Краснозаводского. О жертвах среди мирного населения слышно не было. Значит, дракон питался только рыбой. Пока.

По крыше шуршал и стучал дождь, как будто десятки меловых многоножек скребли ее своими когтями и зубами, пытаясь добраться до меня. Да, я была уверена: дракон пришел именно за мной. Что, впрочем, не помешает попутно сожрать всех местных жителей, если ему придет в голову такая блажь. Я оживила его – пусть ненарочно, – обратившись к Чистому Творчеству, и вот результат. Что там говорил Джеф насчет возмездия? Не исключено, кстати, что это именно он наслал дракона…

Крошечный язычок пламени почти не давал света, зато отбрасывал длинные зловещие тени. Лучше бы это случилось в городе, с тоской подумала я. Здесь чужое место, и я совсем одна. Даже помочь некому. Называется, спряталась от Джефа! Разве спрячешься от себя? Стоит мне еще немного тут посидеть, и из всех темных углов полезут… лучше даже не думать…

«Если дракон как-нибудь сам рассосется, – подумала я с жаром, – то никогда больше не буду заниматься Чистым Творчеством! Все, с ним покончено! Жизнь дороже! И не жалко. Как там советовала Погодина? Поступить в Мухинское, на декоративно-прикладное отделение? С удовольствием! А лучше вообще на юридический, оно и выгоднее…»

– Эй, о чем задумалась? – раздалось из темноты.

Я подскочила, едва не схватившись за сердце.

– Кто здесь?! Голос исходил из угла, полностью скрытого мраком. Преодолевая страх, я подняла свечу. В углу никого не было, кроме тени. От света тень не рассеялась.

– Привет, – сказала тень знакомым голосом.

– Князь! – прошептала я. В глазах защипало от слез, душу наполнила благодарность судьбе. – Какое счастье! Я знала, что ты меня не покинешь! Но как ты мог? Почему ни разу не выручил меня?! Я чуть не погибла! У меня все так плохо!

– Но ты же справляешься? – невозмутимо спросила тень, игнорируя мою истерику.

– Нет, не справляюсь! Я только бегаю! Я уже устала от того, что каждый день чудом спасаюсь от гибели. Ты в курсе, что меня чуть не сожрал оборотень?

– Может, ты что-то неправильно делаешь?

– А, намекаешь, что вообще не надо было лезть в библиотеку? Может, и не надо было, но сейчас уже поздно об этом думать. У меня все просто ужасно! Во-первых, выгнали из училища, – я начала загибать пальцы, – потом, поссорилась с лучшей подругой, Джеф обманул меня, и Книга Корина уплыла из-под носа… Так, про оборотня я уже сказала… Да, еще и Погодина теперь хочет меня убить, совершенно без причин, а самое главное – я не могу пользоваться моим Даром!