Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 53

53

Это было натуральной авантюрой – пытаться перехитрить призрака. Что будет дальше с нами, а главное – с Мишкой, я не могла и представить.

– Шут с ней, с этой тетрадкой, – с каким-то даже ожесточением заявил дух Корина. – Никому она не нужна. Меня из-за нее чуть в гэпэу не забрали. Кто тебе, говорят, это продиктовал? А там все написано, как есть: что, откуда, зачем…

– Я выхожу из тьмы луны навстречу рассвету, – начала я, трепеща. – Я есть земля и вода…

Я прочитала наизусть съеденный мной отрывок. Дух Корина внимательно слушал, благосклонно кивал и поправлял, когда я (нарочно) сбивалась. Дочитав до слов «…а образ отражается в воде…», я запнулась и искательно взглянула на Корина.

– Ну, чего остановилась? – грубовато спросил он. – Забыла, что ли? И заговорил сам:

Я – камень живой,пробуждающий жизнь,дающий силу,жаждущий совершенства,изгоняющий смерть,исцеляющий материю и дух, тело и разумот тленности и нечистоты.

Дальше, дальше! – жадно шептала я.

Я побеждаю волчицуи раскрываю врата храма,Чтобы мертвое снова стало живым,Чтобы рухнули стены башни лжи,Чтобы белый дракон победил черного,Чтобы истинный целитель был явлен миру…

Полученные сведения были так важны, что я на мгновение даже забыла, с кем разговариваю. Книга Корина из первых рук! Я могу восстановить ее целиком, и тетрадка Джефа перестанет быть единственным экземпляром, и более того – это будет работающий экземпляр!

Но тут из паралича вышла Машка. С яростным воплем она набросилась на призрака в теле Мишки и с криком «Изыди, нечистый!» принялась вытряхивать Мишку из шинели. Прежде чем я успела что-то предпринять, шинель была безжалостно сорвана. Мишка не особенно-то и сопротивлялся. Он стоял, как манекен, – казалось, толкни, и упадет.

– Мишенька! Миленький! Очнись! – услышала я Машкин крик. Мишка, закатив глаза, не реагировал. Шинель валялась на полу, как тело убитого. Я хотела ее подобрать, но побоялась.

– Не тряси, – наконец выговорил Мишка, вяло пытаясь отстраниться от Машки. Сестра испустила дикий вопль и повисла у Мишки на шее, как будто он вернулся с того света.

– Хватит орать, всех перебудишь, – одернула я ее. Нет, я тоже была рада, что все обошлось – но такой шанс был упущен!

– Я что-то говорил? – пробормотал Мишка. В его глаза возвращался разум. – Черт, голова болит! Надел шинель, услышал голос и больше ничего не помню.

– Не ты, – сказала я. – Призрак Корина. А Машка его спугнула, и он ушел. Все испортила!

– И слава Богу, – выкрикнула сестра. – Мишенька… что с тобой?

Мишка, бледный, как мертвец, клонился набок. Мы с Машкой подхватили его и совместными усилиями положили на кровать. Машка стащила с него кроссовки. Я подобрала с пола шинель, на всякий случай заглянув в рукава, как будто там мог скрываться призрак. Мишка что-то пробормотал, потом задышал ровно и вроде как уснул.

– Какой он горячий! – услышала я плачущий голос Машки. – Гелька, что делать-то?

– Ничего с ним не будет, – сказала я, сердясь, что Машка помешала дослушать призрака. Пока она хлопотала над Мишкой, я в уме повторяла слова Книги, пытаясь вникнуть в их смысл. Волчица… храм… белый дракон… черный дракон… башня лжи… истинный целитель. Опять он. Истинный целитель, который что-то знает, чего не знаю я… Задумавшись, я не сразу услышала Машкины всхлипывания.

– Ну что с тобой? – устало спросила я. Сестра сидела на краю кровати и заливалась слезами.

– Мишку… жалко… – выговорила она, глотая слезы. – А если не очнется? Вдруг он инвалидом останется?

– Не останется, – принялась я утешать Машку. – Он пережил потрясение, а теперь просто спит. Так всегда бывает, когда вселяется призрак. Я читала.

– Правда? – жалобно спросила Машка. Все ее лицо было в разводах от слез и мела.

– Он проспит до утра и проснется здоровый, – сказала я. – Иди умойся. Ну посмотри на себя – сущее пугало…

Неожиданно Машка опять зарыдала.

– Ну что с тобой такое? – огорчилась я. Машка, всхлипывая, залепетала что-то неразборчивое.

– Никогда он меня не полюбит… такую уродину…

Я была поражена.

– Машка, что ты несешь? Ты же красивая!

– Я? – горько переспросила сестра, размазывая по лицу мел. – Я же инвалидка, ты что, не в курсе? Знаешь, как меня в школе обзывали? Лихо одноглазое! Он никогда не посмотрит на такую…

– Но… – Я не находила слов, пораженная такой слепотой. Мне, да и всем окружающим, было совершенно очевидно, что Мишка к Машке неравнодушен.

– Но он же сегодня побежал тебя спасать! Рискуя жизнью!

– Он просто добрый… он всех спасает… Машка снова залилась слезами. Я растерялась и расстроилась. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и зареву за компанию с сестрой, я села рядом с Машкой на кровать и обняла ее за плечи.

– Я тебе помогу, – пообещала я. Машкино лицо сразу просветлело:

– С глазом?

Она взглянула на меня с такой надеждой, что стало совестно.

– Помогу, чем смогу, – уточнила я.

– Спасибо, Гелечка!

Машка подозрительно быстро успокоилась.

– Слышала – чем смогу! Никаких гарантий.

– Да, да, я поняла.

– Наверняка превратно…

Мы с Машкой вернулись в Утишье, когда уже совсем рассвело, слишком взволнованные, чтобы спать. В воротах нас встретила разъяренная бабка, которая прождала всю ночь. Она долго ругалась в глубоко шокировавших меня выражениях, а Машку вдобравок выдрала пучком крапивы, после чего заперла нас обеих в избе. Экзекуция волшебным образом оказала успокаивающее воздействие, и остаток дня мы проспали беспробудным сном.

14

И снова волшебные цветы. Поход за купавой

– Смотри, всего одиннадцать, а уже темнеет, – сказала Машка, широко загребая веслами. – Белые ночи кончаются.

Мы плыли по Утке на лодке-плоскодонке. Воздух был прохладный, сырой и пах дождем и тиной. Весла с глухим всплеском погружались в мутную от недавнего дождя воду, полную всякой живности и растительности. Речка была неширокая, с вкрадчивым течением. Справа берег был низкий, травянистый; смутно виднелись баньки, изгороди и лодочные сараи, а подальше уютно светились вечерние огоньки Утишья. Слева в воде полоскал корни и ветви сплошной ольхово-ивовый лес. Небо над лесом светилось виниловыми красками заката.

– Лето кончается, – поправила ее я.

– Что ты, весь август впереди.

– Неважно. Теперь с каждым днем лета будет все меньше и меньше. Смотрела фильм «Лангольеры»? Там самолет попал во вчерашний день, и оказалось, что мир каждое утро создается, а вечером – разрушается. И вот они вышли из самолета, а вокруг – никого… только мир распадается. Сначала потихоньку, потом сильнее, а под конец они взлетают, а земля под ними разваливается и исчезает в космическом пространстве. Так и с летом.

– Да ну тебя с твоими страшилками, – зевнула Машка. – Опять за старое. Мало тебе дракона…

– Сама что-нибудь придумай.

– А чего там придумывать? Вот видишь лес? Из него иногда выходят дикие кабаны. Мой дядька один раз видел. Он тут ходил на ночную рыбалку, и вдруг треск, хрюканье, из леса выломился здоровенный кабан, залез в воду да и поплыл…

– Куда? К нему?

– Нет, на другой берег. Жрать в огороды. Но мог и напасть. Кабаны, они тупые и свирепые.

Им в любой момент моча в голову ударяет, и тогда они последний разум теряют и начинают крушить все подряд…

Я с опаской посмотрела на темную стену зарослей. Все-таки хорошо, что я отсюда через три дня уезжаю. Хотя и за три дня всякое может случиться. Дикое место это Утишье. Колдовское, непредсказуемое и опасное.