Два завоевателя - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 57

— Его мать и мне сказала то же самое.

— Этого следовало ожидать, — заметил Джереми, — ведь он такой же рыжеволосый, как и Хастуры. Ты не хотел бы отдать мальчика на обучение в какую-нибудь Башню? Например, в Хали или Нескье. Уверен, они бы с радостью приняли его. Здесь мой родственник, Варзил из Нескьи, он мог бы устроить это дело.

— Не сомневаюсь. Но мне кажется, во время войны не стоит посылать мальчика в чужие страны. К тому же он еще мал. Вот уж чего мне меньше всего хотелось бы, так это чтобы он попал в заложники.

Джереми даже вздрогнул:

— Ты не понял, брат. Башни дают торжественную клятву соблюдать нейтралитет. Это общее положение, всеми уважаемый закон. В этом случае происхождение и родство не играют никакой роли. К примеру, Риденоу стал Хранителем Башни в Хали. И что? Они по-прежнему живут наособицу. После того как Нескью восстановили после пожара, там обосновался Варзил. Он дал клятву, что будет следить, чтобы Великий договор непременно соблюдался. Он стоит на том, чтобы в войнах ни в коем случае не применялось оружие, основанное на использовании ларана.

— Имеется в виду, что Хастуры как раз могут применять его, — усмехнулся Бард. — Какой умник Каролин, и с этой стороны подстраховался.

— Нет, кузен, вовсе нет. Это обязательство касается и Хастуров. Они тоже вправе использовать звездные камни только в мирных целях.

— И Карелии позволяет распускать такую крамолу? Он даже не пытается сжечь Башню, откуда она исходит?

— Мой отец полностью разделяет эти взгляды, — ответил Джереми. — Наши земли уже который год разоряют никому не нужные войны — что в результате? Сколько себя помню, ни разу крестьяне не смогли полностью собрать урожай. Клингфайр страшен, но существует более ужасное оружие, созданное с помощью колдовства. Правительница Валерона использовала воздухоплавательные аппараты и с их помощью напустила разжижающий кости туман к северу от Тендары. Думаю, тамошняя земля навсегда останется бесплодной. Любой человек, который ступит на зараженное место, тут же умирает. Кровь обращается в воду, кости становятся мягкими, тут же ломаются… Ужасное зрелище! Я даже не хочу вспоминать о них на празднике. Так что мы все поклялись не использовать ларан на войне. Все окружающие государства тоже обязались соблюдать Великий договор.

— Я ничего не знал об этом соглашении, — признался Бард. — Каков же результат?

— Там, где оно соблюдается, никто не имеет права атаковать противника таким оружием, какого нет у врага. То есть все должны быть в равных условиях…

— Не слышал об этом, — удивился Бард. — Я, конечно, предпочитаю сражаться мечом против меча, копьем против копья, а не спасаться от неведомых штучек, изобретенных тем или иным колдуном. Я, например, против использования в сражениях лерони, как, впрочем, любой солдат. Их вообще бы не следовало держать в пределах королевства, но я вынужден это делать. Но кто иной способен противостоять козням враждебной стороны? Ну-ка, расскажи об этом договоре поподробнее.

— Но, Бард, я уже столько лет не был на родине, меня мальчиком увезли оттуда, так что я многого не знаю. Разве только то, что рассказал мне родственник Варзил из Нескьи.

— А Риденоу из Серраиса тоже твой родственник?

— Все Хастуры в родстве, — ответил Джереми. — У всех в крови что-то общее. Хастур, Кассильда… Зачем нам ссориться?

Эта новость буквально сразила Барда, он сразу как бы протрезвел. Если Хастуры из Серраисы объединятся, что тогда будет с королевством Астуриас? Он испытал неодолимое желание немедленно разыскать отца и передать ему эту новость, однако заиграла музыка и пары собрались в центре зала.

— Не желаешь ли потанцевать, Джиневра? — обратился к новобрачной Джереми. — Что тебе стоять возле меня? Я уверен, многие из моих родственников хотели бы пригласить тебя.

Она улыбнулась и мягко пожала ему руку.

— В день своей свадьбы я бы хотела танцевать только со своим мужем, но раз он не может присоединиться ко мне, то ни с кем. Я подожду, пока в круг не выйдут женщины, вот тогда я станцую с ними.

— Тебе досталась верная жена, — сказал Бард.

Джереми пожал плечами:

— Джиневра всегда знала, что мне не сорвать аплодисменты на поле битвы или в искусстве танца.

В это время к ним приблизился один из Хастуров, одетый в голубое с серебряным, и пригласил Джиневру на танец. Наблюдая за тем, как грациозно и весело — совсем не обидно — Джиневра отказала молодому человеку, Бард начал понимать, почему его сводный брат выбрал эту темноликую, плоскогрудую женщину. Что-то в ней было от королевы — обаяние, некий шарм, который либо присущ даме, либо нет. Некая грациозная величественность сквозила в каждом ее движении. Глядя на нее, невольно проникаешься уважением к этой не очень-то красивой и изящной женщине.

— Я вас очень прошу, — продолжал настаивать молодой человек, — ведь вы не можете отказать тому, кто мечтает в этом году обвенчаться со своей возлюбленной. Вы не должны своим отказом разбить наши сердца, домна! Ведь это такая верная примета!..

Джиневра весело улыбнулась:

— Вы знаете, я просто мечтаю потанцевать с незамужними девушками — со всеми вместе. Это поможет им обрести счастье в браке уже в этом году. Вам не кажется, что это и вас коснется? Так что простите, я бы хотела, чтобы эта примета сбылась сразу для многих.

Она махнула рукой музыкантам, и те сразу заиграли новую мелодию. Джиневра взяла Мелисендру за руку, и они вместе выступили на середину зала. Тут же вокруг них образовался круг. Были тут и незамужние взрослые женщины, и юные девушки, которым еще не дозволялось танцевать с мужчинами, и замужние матроны. Все закружились в хороводах, двигающихся в разных направлениях. Бард неотрывно следил за Мелисендрой, с печалью в сердце думая — где теперь Мелора? Почему воспоминания о ней чем дальше, тем чаще приходят к нему? В этом было что-то нездоровое. Почему вдруг мысли об этой женщине оказались так прилипчивы? Тот же зал, тогда тоже были танцы — он пригласил Мелору и чувствовал какое-то смущение от близости к ней. Если бы этот бред осуществился, если бы его и Мелору связывали узы, подобные тем, которые опутали Джереми и Джиневру, сложилась бы его жизнь по-другому? О чем бы они говорили? Чем бы занялись? Бард вспомнил, как недавно Джиневра коснулась пальцами щеки Джереми — он бы никогда не позволил женщине так обращаться с ним, да Мелоре это и в голову бы не пришло. А почему, собственно? Это был тоскливый, полный горечи вопрос. Ответа на него не было…

Чепуха! Он не мог жениться на Мелоре. Ее род недостаточно благороден. В любом случае ее ждала Башня. Так что ни о какой женитьбе и речи не могло быть. Бард не одобрял желания Джереми сочетаться браком именно с Джиневрой — пусть девушкой из хорошего, но недостаточно знатного рода. Тут ни манеры, ни грация не спасут. Только дурак решит вступить в брак, который не дает влиятельных и могущественных союзников. Ну, из-за богатого приданого тоже можно рискнуть… Поэтому Бард никогда не думал о том, чтобы жениться на Мелисендре, — смешно было даже рассуждать об этом. Она была дочерью бедного ларанцу. Или он ошибается? Что там Джереми говорил насчет Хастуров и всех рыжеволосых? Конечно, ошибается — вряд ли Мелисендра из простых. Из нищих-то точно, но из благородных.

— Верю, — обратился Джереми к Барду, — скоро мы будем танцевать на твоей свадьбе. Тебе не удалось убедить Карлину покинуть остров Безмолвия?

— У меня не было возможности поговорить с ней. Там кругом колдовство — до острова просто так не добраться. Надо взять с собой полк лерони, чтобы одолеть их чары. Но поверь моему слову, я все равно добьюсь своего!

На лице Джереми отразился испуг:

— Ты не страшишься гнева Аварры?

— При чем здесь Аварра! Стану я бояться толпы выживших из ума баб, которые богохульно выдают собственное желание за желание самой богини.

— Но ведь может так быть, что твоя невеста предпочитает целомудренную жизнь, которую ведут служительницы на острове? Может, ей это больше по нраву, чем женитьба?