Повелительница ястреба - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 30

Ромили перевязала седло, прикрепив к нему узелок со своей девичьей одеждой, вынесла его во двор, там спрятала, а сама отправилась на летнюю кухню — небольшой домик, стоявший на отшибе. Летом там всегда готовили еду, кухня в доме в это время года пустовала. В домике она собрала в дорогу припасы: мясо, каравай хлеба, горсть орехов, несколько лепешек из муки грубого помола, которые пекли ежедневно для подкормки породистых собак, беременных и только ощенившихся сук… Очень вкусные, Ромили любила эти лепешки… Пекли их дюжинами, потом сотнями… Слуги тоже охотно похрустывали ими. Никто эту кучу пересчитывать не будет…

Все закатала в одно из многочисленных широких полотенец, перевязала тесемкой и подвесила на шею. Уже во дворе натянула сапоги и, подхватив на ходу седло с привязанной к нему одеждой, направилась в сторону выгона, расположенного за тыном. Там паслись старые и отбракованные кони. Некоторое время она размышляла, которого выбрать. Вопрос был серьезный — не хватало, чтобы тот пал после нескольких дней пути. Важно, чтобы его не скоро хватились — пусть считают, что она ушла пешком. В конце концов выбрала стареющую, но еще выносливую верховую лошадь, принадлежавшую дряхлому коридому, отправленному на пенсию и теперь уже почти не выходящему во двор, тем более на пастбище… Она удовлетворенно рассмеялась — все кони знали ее, так что не надо было никого ловить. Ромили подозвала нужного ей коня, сунула ему горсть травы, и тот сразу громко зачавкал. Девушка оседлала его и, чуть подтолкнув в бок кулаком, потянула за повод. Тот покорно пошел следом. В замке залаяла какая-то собака — Ромили замерла и отсюда, из-за стен, послала просьбу, чтобы та умолкла. Собака словно услышала ее — брехнула еще пару раз и заткнулась.

У подножия холма девушка села в седло — вздрогнула от боли, поежилась, поводила плечами… Посидела немного, не двигаясь с места, потом застегнула плащ — предутренний холодок уже заполз за ворот. Только раз она обернулась и бросила взгляд на родимое гнездо, возвышавшееся на вершине горы.

«Повелитель Разума, я не могу! Не могу иначе!.. Отец, конечно, переживает, что избил меня, но он не отступится ни от единого слова. Мне не оставили выбора — либо погибнуть, либо жить…»

Вчерашняя сцена опять встала у Ромили перед глазами — лицо Дарена с трясущимися от страха губами, когда он запускал Пречиозу, гнев отца, побагровевшего при упоминании имени Руйвена, его выпученные глаза, щеки и лоб. Вспомнились печальные глаза Руйвена, когда он перед самым отъездом в Неварсин встретился с сестрой… Отец видит в них то, что ему хотелось бы видеть… Тут еще последнюю минуту прощания отравило всплывшее в памяти лицо дома Гариса. Он уже, по-видимому, ждет не дождется, когда же эта строптивая сучка попадет ему в лапы. То-то он взовьется — его собственность смылась…

Лицо у нее окаменело. В тот момент она стала очень похожа на своего отца… Наконец она тронулась с места и поскакала по тропинке, ни разу не обернувшись.

Часть вторая

«Беглянка»

1

На третий день пошел снег. Повалил обильно… Ромили, всю жизнь прожившая в горах, сразу почуяла опасность — следовало немедленно искать убежище. Хеллеры славились бурями — начнется снегопад, взвоет ветер, только держись. Даже в летнюю пору в подобную метель жди беды. Занесет — не откопать… Началось! Первым же порывом дикий, рухнувший с высоты ветер согнул деревья, растущие по сторонам тропы, по которой ехала Ромили. Рев, подобный вскрику десяти тысяч дьяволов, потряс округу. На мгновение девушка подумала: не вернуться ли на маленькую ферму, которую она миновала ранним утром, и попросить там убежища? Нет! Хозяевами вполне могли оказаться люди, которые неоднократно бывали на ярмарке в «Соколиной лужайке», в этом случае ее и мужской наряд бы не спас. Не важно, что она их не знает — ей никогда не приходилось уезжать далеко от дома.

По рассказам, было известно, что если держаться этого пути и двигаться на север, то можно добраться до монастыря Неварсин. Там подскажут дорогу до Башни Трамонтана. В Башне встречу Руйвена, а если лерони, которые управляют этими таинственными замками, отослали его, то хотя бы ей объяснят, куда двигаться. У нее в памяти засело, что именно в Башнях могут помочь ей овладеть своим лараном, ведь лерони Марели когда-то приглашала ее в одну из этих школ. Если не получится, то Ромили останется на зиму в Неварсине. Зимой в окрестностях Хеллер путешествуют либо безумцы, либо потерявшие надежду путники. В монастыре она могла найти какую-нибудь работу. Она, например, умеет обращаться с ястребами, может быть подмастерьем в кузнице или конюхом. Она выдаст себя за парня, девушкой оставаться не было никакого смысла…

Ромили редко покидала родительский кров, где даже с кухарками и прачками обращались как с равными; леди Люсьела, добрый по натуре человек, не терпела суровых наказаний, но по зрелом размышлении, по суровым рассказам, доходившим до нее, девушке было ясно, что быть женщиной в большом враждебном мире — нелегкий удел. Послушать только одну из служанок, которая долгие годы разносила блюда в придорожной таверне, — волосы дыбом вставали от ее откровений. Ромили не сомневалась, что способна дать отпор любым посягательствам на ее честь, однако факт оставался фактом: ничтожный мальчишка, убиравший навоз в конюшне, стоял на социальной лестнице куда выше, чем какая-нибудь, пусть даже хорошая, кухарка или служанка. Он и получал больше… Вот и выходит, что поскольку юная Макаран владела несколькими профессиями, которыми в основном занимались мужчины, то и наниматься на работу надо, выдавая себя за парня. А что, собственно, она умела? Ухаживать за ястребами и лошадьми да надзирать за слугами. Еще швеей могла поработать, няней по присмотру за детьми — за эту работу платили больше; однако быть няней, даже швеей означало быть допущенной в дом, следовательно, придется сообщить о себе поболее сведений, чем хотелось. Выбора у нее в общем-то не было — если удастся остаться в Неварсине, то работу следует искать либо на конюшне, либо в соколятне.

А что, это было бы совсем неплохо — животных и птиц она любила, они отвечали ей взаимностью…

Сердце ее в тот момент забилось — прихлынули воспоминания о Пречиозе.

«Вот и хорошо, что так случилось, — зло подумала Ромили, борясь с ветром и небольшими шажками продвигаясь вперед. — Иначе я бы никогда не набралась мужества порвать с отчим домом. Так бы и ходила повесив голову, даже позволила бы, чтобы меня выдали за дома Гариса».

От отвращения ее опять бросило в дрожь. Нет уж, лучше сбежать, даже если остаток жизни ей придется провести на конюшне где-нибудь на чужой стороне.

Снег сменился редким холодным дождем. Конь, ставя ноги, поскальзывался, крупные капли били его по бокам. Он начал тревожно и печально всхрапывать. Тут еще новая напасть — влага мгновенно замерзла, и скоро ее плащ покрылся коркой льда. Надо было срочно отыскать убежище.

Так и брели они по мокрому месиву, в которое превратилась дорога. Скоро тропа разделилась — одна вела к роще старых деревьев, другая, более широкая и натоптанная, но совсем разбитая, шла под уклон. Ромили долго стояла на развилке, всматриваясь в даль, пытаясь взглядом пробить плотный туман, сгущавшийся окрест. Внизу дорога терялась в белесом месиве, клочья тумана в той стороне время от времени открывали небольшой водопад, звонко бившийся об исполинские валуны. Вверху же за рваной влажной пеленой проглядывала каменная кладка или угол какого-то строения. Или ей только показалось?.. Нет, в просвете мелькнула дощатая крыша… Это либо сарай, либо загон, либо овчарня — трудно было разобрать. С другой стороны более натоптанный проселок, шедший под изволок, мог привести в долину, где конечно же были дворы, однако в сумерках сквозь туман не мерцало ни единого огонька.

Что было делать? Шлепать вверх, какое бы укрытие ни представляла собой эта стена? Там хотя бы можно спрятаться от дождя, который, как назло, полил сильнее. Так и побрела по дорожке, ведя в поводу понурившуюся лошадь. Ромили судорожно вздохнула, потом подошла к коню, обняла его и что-то прошептала на ухо. Тот сразу встрепенулся, поводил ушами. Жаль, что не взяла вороного, подумала девушка, взбираясь по тропинке, тот, конечно, был посильнее. Но и этот ничего, по крайней мере, послушен…