Джон Кипящий Котелок - Брэнд Макс - Страница 24

Поглядывая на нее искоса, я спрашивал себя, почему мужчины так быстро впускают ее в свое сердце? Мое чувство ослепляло меня, и с каждой минутой я все больше терял надежду на прозрение. Всякий раз, когда я на нее смотрел, внутри у меня поднималась какая-то волна, и по телу разливалось приятное тепло.

Здравый смысл подсказывал, что она не так уж и красива. Но голос разума звучал все тише. Теперь уже я находил ее не просто красивой, а обворожительной! И чем более бесшабашно, непринужденно и доброжелательно она себя вела, тем сильнее у меня кружилась голова от восхищения.

К этому времени Дженни уже показала мне ранчо, которое оказалось еще хуже, чем о нем можно было судить с первого взгляда. Казалось, ни одна вещь в этом хозяйстве не пришлась к месту — ни единая! Все было как-то вверх дном и шиворот-навыворот.

В доме я увидел самое нелепое скопление мебели, какое только можно себе представить.

— Ваша матушка, должно быть, много путешествовала, судя по тому, как много здесь таких разных предметов, — деликатно предположил я.

Поскольку я стеснялся Дженни, мне хотелось восхвалять все, что имело к ней отношение. Она не рассмеялась, но улыбнулась.

О да! Эта девушка все понимала! Дженни обладала такой чуткостью, что, даже когда я вел себя как полный осел, не подавала виду. От этого становилось чуть легче.

— Мама ничего из этого не покупала, — пояснила она. — Это все отец накупил.

— Всю эту мебель? — удивился я.

Вот уж это было действительно странно! Я с трудом понимал мужчин, которые сами покупали мебель, помимо стола и стульев для кухни. А почтенный джентльмен Лэнгхорн приобретал изящные лакированные шифоньерки со всякими затейливыми узорчиками. В этом было что-то девичье, недостойное мужчины!

Поперхнувшись, я выговорил неестественным голосом:

— Наверное, это стоило ему больших денег. Так красиво и столько резьбы!

— Неужели вы про этот хлам? — отреагировала она.

Я испытал огромное облегчение от этих слов, даже несмотря на то, что Дженни нелестно отозвалась об отцовском пристрастии.

— Вы, наверное, решили, что это ручная работа? — продолжала она. — Нет, все сделано на станках. Дешевка!

— Мамочки! — воскликнул я, щурясь на сверкающие полированные поверхности в гостиной и столовой. — Быть того не может!

— Уверяю вас. У отца есть каталоги, по которым он выбирает все, что нужно или не нужно, и делает заказы по почте. Кроме того, что вы видите в доме, у нас еще целый сарай забит такой же дребеденью. Избавиться от нее невозможно, хоть на вес продавай! Да и то за сто фунтов никто больше десяти центов не даст.

Больше мне сказать было нечего. Мы с Дженни пошли к корралю, уселись на жердочке и стали смотреть на лошадей.

— Я всегда показываю гостям наш дом, — сообщила девушка. — Он такой несуразный, но это мне как раз и нравится!

Она искоса поглядела на меня с вызовом. Это сбило меня с толку. Я уже считал, что Дженни идеальна, а с общепринятой точки зрения идеальная девушка должна любить порядок. Поэтому решил переменить тему разговора:

— Ваш отец выращивает очень много овощей и зерновых, не правда ли? По-моему, это чересчур для пожилого человека, отошедшего от дел, приходится нанимать много людей себе в помощь.

— Верно, — согласилась Дженни. — Папа перестал работать на себя и теперь трудится в поте лица на своих помощников.

Удивительная девушка! Она нередко заставляла взглянуть на вещи с неожиданной стороны.

Тут я наконец припомнил цель своего визита, хотя уже понял — для того чтобы заехать к Лэнгхорнам, не нужно искать повода, настолько они гостеприимны. Поэтому спросил:

— Вы уже знаете, что нам сообщил Дэнни Джунипер перед самой смертью?

— Да, мне говорили. Кажется, он подтвердил мое предположение о том, что Красный Коршун — не индеец.

— Правильно, — подтвердил я. — А вы не догадываетесь, кто бы это…

— Понятия не имею! — перебила меня Дженни. — Знаю только то, что, если когда-нибудь Красного Коршуна раскроют, им окажется тот, кого мы сейчас подозревали бы в самую последнюю очередь. Этот человек — белый, и он очень, очень умен! А что, вы собираетесь на него охотиться?

— Придется. Мне было поручено охранять Дэнни, а я его не сберег. Теперь вот должен найти того, кто убил Джунипера и Кеньона.

— Я думала, у вас с Грешамом уговор: вы управляете отелем, а он гоняется за Коршуном…

Отчего-то ее тон показался мне резким.

— Теперь вынужден делать и то и другое, — объяснил я.

Дженни повернулась и молча пристально посмотрела на меня. Интересно, о чем она думала? Но тут вдруг закричала:

— Смотрите! Нас решил навестить Оливер Клемент!

Я оглянулся и увидел молодого паренька, подъезжавшего к нам на хорошем коне. Он был со вкусом одет и имел вид человека, который отлично знает, что ему нужно. И, как нетрудно догадаться, нужна ему была Дженни Лэнгхорн.

— Ну что ж, пора мне потихоньку двигаться домой, — нерешительно пробормотал я.

— Нет, сейчас я вас не отпущу! — возразила Дженни. — Хочу вас познакомить. Оливер приехал с Соляных Равнин, у него там ранчо.

К этому моменту Оливер уже остановился рядом с нами и спрыгнул с коня. Он пожал Дженни руку, а когда она представила нас друг другу, он наградил меня весьма недружелюбным взглядом и скупой улыбкой. Парень был хорош собой, очень молодой и чистенький, как породистый жеребчик.

— Я много о вас слышал, — сказал мне холодно.

Его тон меня просто взбесил.

— И что же, я должен сказать тебе за это спасибо?

— Не знаю, — пожал он плечами, — может, и так!

Дженни соскочила с жерди, на которой мы сидели,

— Что это на вас обоих нашло? — спросила строго.

Я со злобой таращился на Оливера.

— Да, в общем, ничего, — ответил он.

— Хм-м, может быть, — сомневаясь, произнесла Дженни. — Давайте поговорим о чем-нибудь веселом. Скажи, в последнее время никто не наведывался в Долину Сверчков?

Это проклятое место было хорошо известно в Эмити. Поговаривали, что, если кому-то хочется примкнуть к возглавляемой Коршуном банде убийц, нужно было с наступлением сумерек отправиться в Долину Сверчков, и если ты слеплен из подходящего теста, то можешь рассчитывать стать у них своим человеком.

Подтвердить правдивость этих слухов было некому. Каждый принятый в шайку оставался с ней до конца — до самой смерти, которая чаще всего наступала от такого распространенного недуга, как огнестрельное ранение. Однако легенда передавалась из уст в уста; желающих пополнить собою ряды преступной группы было хоть отбавляй, и, наверное, Красный Коршун только потому не собрал целую армию, что, должно быть, безжалостно расправлялся с теми, кто возвращался из долины, не выполнив его заданий.

— Я и сам подумываю, не отправиться ли мне в Долину Сверчков, — заявил Оливер Клемент.

— Зачем? — изумилась Дженни.

— Мы с отцом совсем перестали ладить, — пояснил он. — Мне позарез нужна работа.

— И ты попросишь ее у Коршуна?

— А почему бы и нет? — сказал он. — Можно и на него работать, оставаясь при этом образцовым гражданином.

Смысл этой шутки заключался в том, что, по всеобщему убеждению, члены шайки грабили и убивали по ночам, а днем перевоплощались в благонадежных граждан, во всяком случае выглядящих так внешне.

— Счастливо! — прервал я их беседу и взялся за седло. — Меня ждут дела.

— Думаю, мы еще увидимся, — заявил Клемент.

— Когда пожелаешь, — ответил я. — Заходи! Для тебя двери моего дома всегда открыты.

— Спасибо!

— Не за что!

Я поймал взгляд Дженни. Опустив голову, она смотрела на меня исподлобья, словно читала наши мысли.

Наш с Оливером разговор, изложенный на бумаге, может показаться вполне безобидным. Но иногда интонации важнее всяких слов. А тон, в котором мы с Клементом вели беседу, предполагал, что она не обойдется без продолжения. И Дженни это понимала не хуже нас.

По дороге в город я уже раскаялся и сгорал от стыда.

Недостойно затевать с кем бы то ни было ссору на пустом месте. Но делать это в присутствии такой девушки, как Дженни, — тут уж и сказать нечего! Так что, возвращаясь домой, я себя прямо-таки ненавидел!