Дом шепотов - Брюссоло Серж - Страница 29

– Ты порезала себе запястье, – заметила Антония. – Наверняка осколком бутылки. Пошли, надо сделать перевязку. Давай вернемся в лагерь.

– Где мы? – допытывалась Сара.

– Понятия не имею, – рассеянно ответила Антония. – Что-то вроде города-призрака для геологов. Здесь чудовищно мрачно: десять полуразвалившихся бараков, наполовину засыпанных песком. Тебе еще повезло – на тебя ведь могли напасть койоты или стервятники.

Сара поднялась и, поддерживаемая подругой, вышла из салуна. Ее мысли путались, запястье ныло.

– Лагерь всего в двухстах метрах отсюда, за этой дюной его не видно, – объяснила Антония. – От нашего ангара эти хибары заметить невозможно.

Пошатываясь, они дошли до сарая, где их ждали смущенные Тош и Ван Дик. Они настолько были готовы к отповеди Сары, что отнесли ее спокойствие на счет наркоты.

Антония поспешно открыла аптечку и, сделав подруге обезболивающий укол, начала промывать рану.

– Да уж, ты не промахнулась, – присвистнула она, скривившись. – Можно подумать, лезвием полоснула.

13

Как только Антония перевязала ей руку, Сара решила не ждать дольше и приступить к работе. Однако, едва она уселась за пульт управления экскаватором, ей пришлось признаться себе, что она все еще находится во власти кошмара. Жесты, голоса, образы – каждая деталь казалась ей пережитой, а не увиденной во сне. Сновидение никогда не оставляло такого впечатления. Ей начало казаться, что она была в Зазеркалье, в том измерении, где прошлое остается таким же реальным, как настоящее.

«Как поцарапанная пластинка, которая без конца повторяет одну и ту же фразу», – подумала Сара.

Вся на нервах, она пристально вглядывалась в содержимое контейнера, готовая увидеть, как среди строительного мусора появляется пресловутая дверь из красного дерева. Рана болела.

«Надо будет ее зашить, – сказала ей тогда Антония. – Иначе останется шрам».

Сара пожала плечами – шрамом больше, шрамом меньше, какая ей разница!

Они нашли много совершенно бесполезных мелочей: металлические зажигалки с рельефными изображениями, похожие на змеиную кожу шелковые галстуки, старинные мужские шляпы, записную книжку из страусовой кожи, шкатулку с запонками и часами-браслетами. Антония разложила все эти безделушки на столе, предварительно смахнув с них бетонную пыль.

В полдень, пока остальные обедали, она подошла к столу. Ее лихорадило, есть не хотелось. Разложенные предметы, как магнитом, тянули ее к себе. Она не могла отказать себе в удовольствии потрогать их, изучить, как маленьких больных зверьков. Она прикоснулась к записной книжке из страусовой кожи. Та была размером со школьную тетрадку. Не в силах удержаться, Сара открыла ее и стала перелистывать. Замелькали имена, которые ничего не говорили ей, но которые бы с легкостью распознал Тизи. Внезапно она напряглась, вернулась, отряхнула страницу тыльной стороной ладони. Она не ошиблась. На странице, датированной 5 июня 1936 года, острым почерком было записано имя: «ЛИЗЗИ КАЦ».

Сара застонала. Ее мать умерла на следующий день, 6 июня. Это означало, что в день убийства у нее было назначено свидание с Рексом Фейнисом.

«Это не обязательно означает, что именно Рекс убил ее, – прозвучал голос у Сары в голове. – Возможно, она встретила своего убийцу, уже покинув Дом шепотов. Не делай поспешных выводов, даже если они кажутся тебе такими соблазнительными»!

Она заметила, что дрожит, и рухнула в пляжное кресло. Антония тотчас же ринулась к ней.

– Ты совершенно бледная и вся в холодном поту, – произнесла она. – Тебе надо лечь. Если завтра тебе не станет лучше, придется возвращаться в Лос-Анджелес. Возможно, ты занесла в кровь какую-нибудь заразу.

Сара заверила ее, что это просто временная слабость, и попросила подругу идти работать. И тем не менее чуть позже она снова стала внимательно изучать записную книжку. Вскоре Сара опять присвистнула от изумления. Одно имя повторялось бессчетное количество раз, в основном это были вечерние встречи: Настасья…

Речь могла идти только о Настасье Ковак, экономке Гвеннолы. Почему Рекс встречался с ней так часто? Может, она была его любовницей? Хотя сложно представить себе великого соблазнителя под ручку с какой-то малопривлекательной гримершей. Значит, их отношения основывались на чем-то другом. На чем?

Когда Сара вернулась в ангар, Антония встретила ее, суя под нос шкатулку из эбенового дерева, закрытую на маленький замочек.

– Я только что обнаружила вот это! – воскликнула она. – Наверное, там что-то интересное, раз он счел необходимым ее запереть.

Они сгрудились вокруг стола, пока Антония пыталась вскрыть замок с помощью миниатюрных инструментов. Как только запор был снят, Сара обнаружила, что никто не решается поднять крышку. Пришлось это сделать ей. В шкатулке лежало что-то белое. В первое мгновение девушке показалось, что это мертвый голубь, и она с трудом подавила гримасу отвращения. Потом она поняла, что это скатанная в комок белая перчатка. Женская перчатка.

– Что это за штука такая? – пробурчал Тош. – Посмотрите, она вся в пятнах, омерзительно…

Антония подцепила пинцетиком останки со дна коробочки и выложила их на стол. У Сары замерло сердце. Перчатка была испачкана чем-то бурым…

«Кровь, – подумала она. – Засохшая кровь… »

В голове у нее вспыхнула сцена из кошмара: рукой, затянутой в перчатку, Лиззи Кац берет порезанное запястье своей дочери…

Сара задержала дыхание, кровь стучала у нее в жилах.

Да ладно! Это абсурд, перчатка из сна не может оказаться в этой шкатулке… Это всего лишь совпадение.

Но у нее в ушах беспрестанно звучал воображаемый голос: «Это перчатка твоей матери, это перчатка твоей матери…

Вспомни. Она была вся в белом, когда нашли ее мертвое тело. Перед тобой перчатка, которая была на ней в тот момент, когда ее пырнули ножом. Она инстинктивно прижала руку кране, чтобы остановить кровотечение. Отсюда и пятна».

Когда Лиззи Кац потеряла сознание, Рекс снял ее окровавленную перчатку – так берут трофеи со смертельно раненного животного – и спрятал ее в шкатулку, на память.

«Боже мой! Мы же обнаружим десятки подобных шкатулок, – подумала Сара. – Детали одежды всех девушек, которых он убил».

– Это омерзительно! – объявила Антония. – Зачем он это хранил?

Сара не ответила. Она чувствовала, что бледна как смерть, и потому не хотела привлекать к себе внимание.

Сморщив нос от отвращения, Антония положила перчатку обратно в шкатулку и закрыла крышку.

– Что тут скажешь, – присвистнула она. – Этот мужик был явно со странностями.

«Я должна сдать эту кровь на анализ, – подумала Сара. – Мне нужно быть уверенной, что она той же группы, что и у моей матери».

Остаток дня она была не в себе и совершенно не интересовалась тем, что происходит вокруг. Ее преследовало воспоминание о перчатке в пятнах. Бесчисленные вопросы теснились у нее в голове. Как Лиззи Кац, безвестная старлетка, стала гостьей Рекса Фейниса, живого бога?

«Рекс мог переспать с любой знаменитой актрисой, – рассуждала Сара. – Зачем он стал бы усложнять себе жизнь, ухаживая за практически неизвестной девушкой? Действительно, убить такую гораздо проще, чем убить звезду. Значит, если он пригласил ее к себе, то не для того, чтобы переспать с ней, а для того, чтобы убить ее».

Она отдавала себе отчет, что сильно все упрощает, поддаваясь предрассудкам. Она не имела права делать никаких выводов, пока не получит хоть каких-то анализов крови.

В конце дня Сара сообщила остальным, что незамедлительно собирается вернуться в Лос-Анджелес, чтобы отдать Адриану Уэсту первые находки. Заодно она заглянет к врачу по поводу своей раны, которая болит все больше и больше. Антония предложила поехать с ней вместе, но Сара отказалась. Подруга не настаивала – было совершенно очевидно, что она предпочитает остаться с ребятами.