У демонов возмездия - Андреев Даниил Леонидович - Страница 2

2

Лет нескончаемых чередБыл схож с тупо-гудящим примусом;И этот блеклый, точно лед,Промозглый мир мы звали Скривнусом.Порой я узнавал в чертахРазмытый облик прежде встреченных,Изведавших великий страх,Машиной кары искалеченных.Я видел люд моей землиТех, что росли так звонко, молодо,И в ямы смрадные леглиОт истязаний, вшей и голода.Но здесь, в провалах бытия,Мы все трудились, обезличены,Забыв о счетах, — и друзья,И жертвы сталинской опричнины.Все стало мутно… Я забыл,Как жил в Москве, учился в Орше я…Взвыть? Шевелить бунтарский пыл?Но бунтаря ждало бы горшее.А так — жить можно… И живут…Уж четверть Скривнуса освоили…На зуд похожий, нудный трудЗовется муками такое ли?!

…В Скривнусе он чувствует подлинное лицо обезбоженного мира. Сознание души озаряется мыслью: стоило ли громоздить горы жертв — ради этого?

4

Но иногда… (я помню одинЧас среди этих ровных годин)В нас поднимался утробный страх:Будто в кромешных, смежных мирахСрок наступал, чтобы враг наш могНас залучить в подземный чертог.С этого часа, нашей тюрьмыНе проклиная более, мыРобко теснились на берегу,Дать не умея отпор врагу.Море, как прежде, блюло покой.Только над цинковой гладью морскойВ тучах холодных вспыхивал знак:Нет, не комета, не зодиакЗнак инструментов неведомых висТо — остриями кверху, то вниз.Это — просвечивал мир другойВ слой наш — пылающею дугой.И появлялось тихим пятномНечто, пугающее, как гром,К нам устремляя скользящий бег:Черный, без окон, черный ковчег.В панике мы бросались в барак…Но подошедший к берегу врагМолча умел магнитами глазВыцарапать из убежища нас.И, кому пробил час роковой,Крались с опущенною головойКроликами в змеиную пасть:В десятиярусный трюм упасть.А он уже мчал нас — плавучий гробГлубже Америк, глубже Европ.Омутами мальстрема — туда,Где трансфизическая водаМоет пустынный берег — покровСледующего из нисходящих миров.

5. МОРОД

Я брошен был на берегу.Шла с трех сторон громада горная…Тут море делало дугу,Но было совершенно черное.Свод неба, черного как тушь,Стыл рядом, тут, совсем поблизости,И ощущалась топкость лужПо жирной, вяжущей осклизкости.Фосфорецируя, кустыПо гиблым рвам мерцали почками,Да грунт серел из темнотыЧуть талыми, как в тундре, почвами.Надзора не было. И грунтМог без конца служить мне пищею.Никто здесь не считал секундИ не томил работой нищею.Но, мир обследовав кругом,Не отыскал нигде ни звука я:Во мне — лишь мыслей вязкий ком,Во мне — лишь темень многорукая.И жгучий смысл судьбы земной,Горя, наполнил мрак загробности;Деянья встали предо мной;И, в странный образ слив подробности,Открылся целостный итогБыть может, синтез жизни прожитой…Знобящий ужас кровь зажег,Ум леденел и гас от дрожи той.На помощь!.. Разве я готовОбнять масштабы преступления?!Мелькал оскал скривленных ртов,Застенки, вопль, а в отдаленииТе судьбы, что калечил яБессмысленней, чем воля случая,Рывком из честного жилья,Из мирного благополучия.Я, наконец, постиг исподВсех дел моих — нагих, без ретуши…И тошный, ядовитый потРазъел у плеч остатки ветоши.Хоть поделиться! испроситьСовета тех, кто выше, опытней,Чья помощь смела б ороситьБесплодно гибельные тропы дней!..Узнал потом я, что МородПрозванье этого чистилища;Что миллионный здесь народТомится, к выходу ключи ища;