Новая кровь - Асприн Роберт Линн - Страница 56

— У нее режутся зубки.

Сайян проглотила кусок пирожного, не разжевывая.

— И острые, верно?

На этот раз напевный вопрос сопровождался легкой улыбкой.

— Точно. Скоро можно начать давать Тревии по утрам жидкую кашку. Я раньше любила варить овсянку, особенно зимой.

Лицо Сайян мгновенно сделалось несчастным. Иллира почти что видела, как Сайян вспомнилось ее прежнее место обитания, где она жила до того, как попала в семейство кузнеца.

— Но нам все еще будет нужен кто-нибудь, чтобы заботиться о девочке. Я С'данзо, а не… — Иллира заколебалась, не понимая, с чего это она собиралась сказать, что она — не мать Тревии. В любом случае это не касалось Сайян. У многих женщин С'данзо было полно детей, постоянно шнырявших под ногами. — Ну, Тревии нужен будет человек, который сможет приглядывать за ней все время, — после легкого замешательства выговорила она. — Здесь, в кузне, довольно опасно. Не то что в других домах, — там ребенок самое большее коленку может расшибить.

Сайян выдохнула с явным облегчением. Она доела пирожное, но ребенок остался на руках у Иллиры. Потом женщины поболтали, сидя в сумерках, как не болтали никогда раньше, хотя ни о чем важном речь не шла. Они говорили о том, что любит есть Даброу и чего не любит, о ярких разноцветных тканях, которые привез караван из Кроу, и о том, женится ли когда-нибудь помощник Даброу.

Иллира бросила взгляд в будущее и покачала головой.

— Я не могу это Увидеть, — пробормотала она и вспомнила слова, которые произнесла, стоя на куче щебня. На мгновение у нее застыла кровь. Незнакомец перехитрил ее. Этот странный человек, который был кем угодно, только не пастухом, перехитрил ее и заставил наложить на Санктуарий небывалое заклятие — благословение С'данзо. Но такой вещи, как благословение С'данзо, просто никогда не существовало раньше. — В каждом, так или иначе, скрыт ребенок…

— Что-что?

Сайян придвинулась поближе, но Иллира не стала ничего повторять. В конце концов, она была всего лишь С'данзо, а Санктуарий был Санктуарием, и вряд ли он мог сильно измениться от ее благословения. Но все же она это сделала, и если этот Пастух еще когда-нибудь встретится ей, она поблагодарит его за то, что он наконец помог ей стать свободной.

Эндрю Оффут

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

В Санктуарии всегда кто-то бодрствует… особенно, когда другие спят.

Когда женщина увидела, что мужчина проснулся, она вновь подошла к кровати, уже почти одетая. Она наклонилась, и необычайно светлые волосы заструились вниз, наполовину скрывая лицо.

— Мы проспали! — воскликнула женщина. — Мне пора идти! Уже поздно!

Мужчина лениво и сонно поднял руку и попытался поймать женщину за грудь. Женщина со смешком выпрямилась и застегнула тунику.

— А-у-у-у… — так же лениво потянулся мужчина. Звук перешел в зевок.

Женщина посмотрела в сторону двери. Мужчина заметил ее замешательство и поднес руку к виску женщины, где серебрились пряди, — женщине удалось немного привести в порядок волосы, спутавшиеся во время любовной игры. Женщина обернулась. В лунном свете, проникающем через открытое окно, было видно, что она хмурится.

— Мои серьги… — пробормотала женщина и поспешно отошла к маленькому столику, стоявшему неподалеку от кровати.

Мгновение спустя послышалось:

— Дорогой! Разве не сюда я положила свои серьги? Они… они исчезли!

— Наверно, упали на пол, — без малейшего интереса или беспокойства отозвался мужчина и снова зевнул.

Он с легкой улыбкой наблюдал за женщиной и предавался приятным воспоминаниям. Смотреть, как она опустилась на колени и шарит под кроватью, было забавно. Мужчина позволил себе немного пофантазировать на эту тему.

— Их здесь нет, Кушар! Ну, встань же, пожалуйста, и помоги мне! Зажги лампу! Мои лучшие серьги!

Десять минут спустя постельное белье валялось на полу. Они обыскали даже одежду мужчины, небрежно брошенную им на пол несколько часов назад, проверяя, не запутались ли серьги в ней — золотые подвески, украшенные нефритом и топазами. После этого женщина расплакалась и принялась лепетать, что эти серьги ей давным-давно подарила бабушка.

В конце концов Имайя — госпожа Имайя Реннсдотер, если уж говорить точно, — отчаялась разыскать украшение и ушла. Уже полностью проснувшийся Кушарлейн закрыл за ней дверь.

«Порядочный человек проводил бы ее домой, — подумал он. — Или, по крайней мере, хотя бы до ее улицы». Машинально почесав бедро, Кушарлейн обнаружил, что он так и стоит нагишом. Он посмотрел на свою одежду, жалкой кучкой валявшуюся на полу. Потом, приподняв бровь, перевел взгляд на окно. Конечно же, оно было открыто! Но в конце-то концов, его комната расположена на третьем этаже!

По прежнему обнаженный, Кушарлейн мягкой походкой подошел к окну и выглянул наружу. Он не увидел ничего, кроме других зданий да темных улиц и переулков между ними. Уставший Санктуарий спал, залитый лунным светом. Кушарлейн посмотрел вниз, потом, опершись о подоконник, высунулся из окна. Его начало немного знобить, но Кушарлейн не обратил на это внимания. Он задумчиво посмотрел сперва налево, потом направо.

Потом со вздохом выпрямился.

— Проклятие! — пробормотал он вслух.

Комната была надежно заперта на замок, — Имайя это проверила, когда он в третий раз перетряхивал постельное белье. Он точно помнил, как Имайя сняла серьги. С тех пор, как во время постельных развлечений одна из этих очаровательных безделушек болезненно уколола его в руку, Имайя всегда их снимала. Кушарлейн всегда наблюдал за этим процессом, ему нравилось, как подрагивала ее обнаженная грудь, когда Имайя подносила руку к уху. Он совершенно точно помнил, что Имайя положила серьги на небольшой столик, стоявший справа, совсем рядом с кроватью.

«А потом мы занимались любовью, до изнеможения, — размышлял Кушарлейн, глядя на открытое окно. — И пока мы спали, кто-то забрался в окно и забрал эти серьги, а также кошелек, пришитый изнутри к моим брюкам! — об этом я предпочел ей не говорить. Только один человек во всем Санктуарий способен на такое. Всем прочим это не под силу.

Один-единственный человек способен на это. Только он умеет настолько ловко забраться, куда захочет, и настолько искусно маскироваться, чтобы провернуть такой невероятный номер. Только он один. Но этот человек покинул Санктуарий, и довольно давно. Сколько времени прошло — год? Да, клянусь богами, это было больше года назад.

И тем не менее, кто-то пробрался через окно и забрал сережки Имайи и мой кошелек, прямо у нас из-под носа!

Черт побери! Этот ублюдок снова в городе!»

— Я — плотник, господин волшебник. Бывший. — Мужчина с лицом гончей приподнял руку, показывая, насколько она малоподвижна, особенно для плотника.

Стрик тут же поспешил выразить свое сочувствие посетителю. Резкая потеря веса вполне объясняла унылое выражение его лица; на месте некогда пухлых щек и второго подбородка кожа теперь висела складками.

— Уинтс рассказал мне перед вашим приходом, что вы были один из лучших плотников, Эбохорр, и то, что вы потеряли около пятидесяти фунтов веса. Но он не упомянул, что вы, кроме того, потеряли большой палец.

— Не хотите ли услышать, как именно я потерял все это?

— Нет, — сказал Стрик, глядя на протянутую беспалую руку. Он знал о профессиональном риске плотников и лесорубов и его не интересовали частности. Зачем ему эти длинные кровавые подробности? — Скажем так: этот рассказ не будет иметь ценности ни для одного из нас. И я уже как-то раз говорил вам, Эбохорр, что ничего не смогу сделать с вашим пальцем.

Эбохорр тяжело вздохнул и кивнул:

— Считай, что так. Дело-то в чем, господин волшебник… Не хочу я больше плотничать. Устал. Я хочу сказать — еще до того устал, как вот эта неприятность с пальцем стряслась, клянусь бородой Анена. Я знаю, что у вас широкие связи, и про вас говорят, что вы людям помогаете…