На острие иглы - Стальнов Илья Александрович - Страница 36

Долкмен жил в небольшой комнате, почти пустой, не считая кровати, двух стульев и низкого столика с шахматами, сделанными из слоновой кости, скорее всего восточными умельцами.

– Присаживайся, брат. Я вижу, тебя смущает скромность моих покоев. Я не люблю просторных, с лишней мебелью, комнат. В них слишком много углов, где может приютиться ночной кошмар.

Я когда-то слыл неплохим игроком, немало сил и времени отдавал этому увлечению. Перебрасываясь с противником легковесными, ничего незначащими фразами, я довольно быстро развил атаку, пожертвовав одним слоном и очень удачно использовав второго вместе с ладьей. Эту партию я завершил блестящим прорывом и матом. Я был вполне удовлетворен, поскольку играл неплохо, а вряд ли найдется человек, которому сознание собственного превосходства, даже и в такой малости, как шахматная игра, не доставило бы вполне законной радости. Хотя меня всегда больше интересовала сама игра, а не ее результат.

Мудрый начал расставлять фигуры для новой партии и сказал;

– Похоже, партия не будет очень увлекательной. Ты слишком искусен в игре, брат, и вряд ли я смогу быть тебе достойным противником…

Я двинул вперед пешку от коня, разыгрывая сложную, мало кому известную комбинацию. Зная о своем превосходстве, я намерен был насладиться неторопливым выигрышем.

– А зачем тебе быть Мудрым, Хаункас? – зевнув, осведомился итальянец.

– Чтобы быть им.

– Ощущение власти, рвущейся наружу неуемной энергии и силы? Да?.. Согласен, именно это то, что делает наш темный путь таким привлекательным. Такая сила, такая буйная, как ураган, энергия, бросающая к твоим ногам весь мир, есть только у нашего божества. Именно сила, а не зло, как это представляет невежественные и презренные люди. Эта сила и есть истинное наслаждение, истинный смысл существования.

– Это верно, – кивнул я, вспоминая безумное, ни с чем не сравнимое, сладостное торжество, которое нахлынуло на меня только что, когда злобный пес, готовый разорвать меня в клочья, вдруг поджал хвост и превратился просто в испуганное, желающее стать маленьким и незаметным ничтожество.

– А еще – насколько упоительно держать в своих руках нити, властвовать над сутью того, что движет историю! Это прекрасно, Хаункас, но… вряд ли тебе удастся насладиться всем этим. Ведь ты свалился сюда как снег на голову. И не как проситель. Ты пришел требовать.

– А чья это заповедь, как не хозяина душ наших, – требовать, но не просить? Брать, но не отдавать! И козыри пока что в моих руках.

– Так-то оно так. – Долкмен двинул вперед ферзя и сделал мне шах, а когда я заслонил короля пешкой, двинул вперед слона, в результате чего моя тщательно спланированная атака захлебнулась. – Надолго ли? Взваливший на плечи большой груз должен понимать, что не сможет нести его далеко. И чем больше груз, тем короче путь.

– Пока я не чувствую тяжести

– Так ли это? – Моему королю вновь был объявлен шах. – Ты вызвал слишком большой гнев. Ты уронил Мудрых в их собственных глазах, а это вряд ли простительно. Они хотят видеть тебя мертвым. И не принимай близко к сердцу слова о жребии. Силу охраняющего твое тело Жезла Зари можно обойти хитростью. Ты запутаешься и погибнешь, а виноватых в твоей смерти не будет, и удар Жезла уйдет в пустоту, не причинив никому существенного вреда. Четвертый Мудрый все-таки лишний.

– Ничья? – спросил я.

– Пожалуй – Он расставил фигуры еще для одной партии и сделал первый ход от ферзя, навязывая с самого начала жесткую игру.

– Так вот, брат мой, для управления Цинкургом – Камнем Золотой Звезды, вполне достаточно троих.

– Достаточно и одного, – зло усмехнулся я.

– Достаточно, но одному придется нелегко. Камень ведь тоже нелегкая ноша… – Он двинул вперед ладью.

– Кто знает, что легче – нести ее одному или с братьями, от которых можно ждать удара в спину… Может, это вы, Мудрые, здесь лишние?.. Ха, Долкмен, я вижу, ты озадачен. Я шучу. Это обычная шутка.

– А я-то не шучу с тобой. Брат мой, мне хотелось бы быть твоим искренним другом. Для двоих эта ноша вполне по силам. – Он теперь двигал фигуры, почти не задумываясь, и начал теснить меня – Не я твой враг, Магистр.

– Уж не Лагут ли? – Я двинул вперед пешку, но это не помогло. Белые фигуры начали врубаться в мои боевые порядки, грозя опустошением.

– Лагут – дешевый интриган. Его мозги давно заплыли жиром. Его волю и ум забрали портовые шлюхи, которыми он забил свой гарем… Он хоть и несет высокое звание, на деле непроходимо туп! – Неприкрытое раздражение ощущалось в этих словах, видимо, счеты у них были давние и серьезные. – Нет, брат, твой враг Карвен – старый и хитрый лис. Я уж и не помню, удавалось ли когда-нибудь обвести его вокруг пальца. Ты ошибаешься, если считаешь, что он хоть на толику проникся к тебе доверием.

– К чему ты клонишь? Что ты мне предлагаешь?

– Магистр Хаункас умеет овладевать обстоятельствами и способен разрубать гордиевы узлы, а эго могут немногие. Ты много знаешь. У тебя ловкие руки и обширный опыт в применении ядов и других видов устранения врагов. Что предлагаю тебе я? В будущем – дружбу. А сегодня – мои закрытые глаза. Мои заткнутые уши.

Я молча склонился над доской. Белые уже изничтожили значительную часть моих фигур, и я раздумывал, как бы свести партию хотя бы на ничью.

– И где же может пленник взять яд в этом монастыре?

– Вот. – Долкмен вынул небольшой, из плотной материи и кожи мешочек, в которых обычно перевозится перец и дорогие пряности. Внутри был белый порошок. – Не зевай, брат Хаункас, тебе шах.

Молниеносная атака белых. Мои фигуры слетали одна за другой, а я делал ошибку за ошибкой. И не потому, что мысли мои были заняты другим. К удивлению своему, я понял, что Долкмен играет просто блестяще, гораздо лучше меня. Проигранная им первая и ничейная вторая партии всего лишь развлечение, подобное тому, как забавляется кот с мышкой.

Еще три хода – и я отдал короля.

– Ты хорошо играешь, брат Долкмен.

– Вот именно. И хорошим игрокам лучше играть вместе.

– Я подумаю

Из соседней комнаты, в которой располагалась охрана, донесся шум, спор. Потом дверь отворилась и появился взволнованный монах в сопровождении похожего на медведя здоровенного итальянца – старшего из телохранителей Долкмена.

– Прибыл гонец! В Зале Камня ждут тебя, Мудрый. И тебя, Магистр.

– Прибыл гонец… – Долкмен задумчиво, будто лаская, провел пальцами по фигуре белого ферзя. – Вес сдвинулось с места. Тьма наступает. Пошли, Хаункас, пора и тебе заняться делом.

В Зале Камня Золотой Звезды на гранитном возвышении, вырастающем из стены, стояли четыре похожих на троны, инкрустированные слоновой костью и золотом кресла с низкими спинками. Когда вызывали Торка, их здесь не было. Зато тогда здесь был Цинкург, а сейчас в круге на его месте было пусто.

Не думаю, что Камень унесли. Скорее всего вон тот черный круг, внутри которого змеи обвивали таинственный Камень Звезды, с помощью каких-то механизмов проваливается вниз, скрывая главное сокровище Ордена от непосвященных.

На двух креслах восседали аббат и турок. Рядом с аббатом приткнулся на корточках верный, не отходящий от своего хозяина ни на секунду горбун. Я с удовлетворением подумал, что четвертый стул для меня.

Значит, Хаункас снова в почете.

Я кивнул в знак приветствия, и тут же поднялся по пяти ступеням к своему креслу, заработав яростный взор турка.

Какое-то странное ощущение охватило меня, когда я уселся на сиденье, покрытое мягкой подушкой, покрытой синим новым бархатом. Я будто приподнялся над всем миром, и стоящие неподвижно воины, монахи будто стали ниже ростом, превратились в кукол-марионеток…

Послышались звонкие удары.

Я скосил глаза, Слева от меня в нише шли громадные серебряные часы. Те самые, чей ход при явлении из преисподней старого кровавого бога шли взад и | вперед, сея неопределенность и высасывая из меня силы. Сейчас они шли нормально, и это были обычные часы. Они пробили десять вечера.