Маска Дантеса - Алферова Марианна Владимировна - Страница 61

– Ну… – спросил Фавст. Светлые водянистые глаза смотрели куда-то мимо гостей. – Я слушаю… – Он тронул пальцами висок, и глаза уставились на вошедших.

– Чем вы здесь заняты? – Корвин оглядел помещение.

Впрочем, рассматривать было почти нечего: вокруг все так же реяли полотнища плотного тумана.

– Новые разработки корпорации “Гиппогриф”, – ответил Фавст. – Если конкретнее, то новые мобильные системы. Если еще конкретнее, запросите центр.

– Меня интересуете вы, Фавст. – Корвин уселся в адаптивное кресло. Флакк встал у него за спиной. – Надо полагать, глаза у вас механические?

– Именно.

– Почему вы отказались от регенерации?

– Мне так удобнее, – Фавст отвечал почти с охотой. Немного рисовался. Скорее всего, он просто разучился общаться с людьми.

– Сколько лет вы были подлинно слепы?

– Нисколько. Я носил очки с автономными телекамерами, соединенными с моим мозгом. Я видел все, что мне было нужно. К тому же, перестав быть патрицием, я смог напрямую подключаться к компьютеру. В этом случае глаза мне не нужны. У многих ученых органы зрения атрофируются с годами.

– Для вас машины дороже людей.

– Как вы догадливы! – саркастически усмехнулся Фавст. – А вы чем занимаетесь, префект Корвин? Что вас привело сюда, в Норик? Решили, наконец, расследовать смерть вашего отца?

Марк едва не ответил “нет”.

Голос остановил. “Стоп!” – проорал подсказчик так, что Корвин вздрогнул всем телом и замер. Затем очень медленно, через силу кивнул.

– Я так и знал, что вы явитесь ко мне, – продолжал Фавст, списав дрожь Марка на вполне понятное волнение. – Рано или поздно. Как только вернетесь на Лаций… В первую очередь прошу заметить, мы проводили лишь технический эксперимент. Проверяли работу нуль-портала в форсированном режиме. Первые два дня эксперимента прошли удачно. Мои первые испытания, надо отметить. Я был зеленым юнцом, ни хрена не соображал. Да еще в очках… Что касается гибели вашего отца, то одни сочли это несчастным случаем, а другие – убийством.

– Как все произошло?

– Портал включился в экспериментальном режиме, когда там находился челнок с пилотом… То есть когда там был ваш отец. Видимо, случился какой-то сбой в системе.

– В отчете о гибели отца нет никаких данных об эксперименте, – почти наугад сказал Корвин. Впрочем, не совсем наугад. Если бы такие данные были, следователи явились бы в Норик куда раньше. Значит, дело замяли. Но почему?

“Почему?” – требовательно спросил голос.

– Разумеется, не было, – подтвердил Фавст. – Ведь это официальный отчет.

– А кто включил портал?

– Да вы шутник, префект… – последовал короткий ядовитый смешок. – Откуда мне знать?

– Хорошо. Вы можете объяснить, почему данные об эксперименте были скрыты? Пускай кто-то по ошибке запустил программу эксперимента. Такое случается время от времени. Но зачем это понадобилось скрывать?

– Сенатская комиссия сочла, что опубликование полного отчета приведет к конфликту плебеев и патрициев. В Норике работают только плебеи. Гордость патрициев это задевает. Они без труда могли представить гибель префекта Корвина как опасный выпад плебейской элиты. Недвусмысленную угрозу.

– Кто предложил фальсифицировать отчет? На этот вопрос вы можете ответить?

– Могу. Ваш дед… То есть отец погибшего. Он входил в комиссию по расследованию и заявил, что данные об эксперименте должны быть скрыты.

Нить, которую Марк только что нащупал, оборвалась. Марку казалось, что он слышит в ушах противных звон. Нет, не может быть… Неужели дед знал, кто убийца? Или подозревал?.. Или… Не потому ли он просил Марка повременить с расследованием этого дела? Взял с внука слово и сам сбежал…

– Вы знаете, что вражда между патрициями и плебеями все равно началась?

– Да, пришло сообщение от префекта Норика. Всем ученым, вплоть до особого распоряжения, запрещено покидать свои инсулы. Надеюсь, конфликт будет вскоре исчерпан. – Марку почудилась в последней фразе Корнелия издевка.

– На чьей вы стороне, Фавст?

– У науки нет стороны.

– А семья? У вас есть семья?

– Нет.

– Даже за пределами Норика? Многие ученые имеют семьи “на каникулы” – выезжают на месяц-другой, чтобы полностью отключиться от машинного мира. А вы?

– Я выезжаю иногда в ваш мир. Пару лет назад посещал Байи… скучно.

– Скучно на самом лучшем курорте Лация?

– Скучно… – повторил слепец.

– А любовь? Общество женщин? Неужели и это вас не волнует?

– Вы что, хотите знать подробности моих любовных приключений? Бросьте… Это не относится к делу, – огрызнулся Фавст.

– Хорошо, оставим женщин. Вы общаетесь с вашим братом?

– С Луцием Суллой? – Фавст покачал головой. – Нет, никогда.

– Кто против? Вы? Или он?

– Он мне не интересен.

– Вы ненавидите патрициев?

– Они примитивны. Их снобизм отвратителен.

Туман лопнул. С трех сторон выкатились желтые шары управляющих голограмм.

– Внештатная ситуация в лаборатории второго уровня! – сообщили задорные женские голоса.

Фавст рухнул на ложе.

– Извините. Должен вас покинуть. – Он чуть повел головой, прилаживая затылочные контакты к терминалу.

Туман, клубясь, поплыл в стороны, обнажая желтоватый пластиковый пол, ложе заскользило к лифту. Миг – и хозяин исчез за стальными дверьми подъемника.

– Он сбежал? – спросил Флакк. – Задержать? Дать сигнал тревоги?

– Нет, он отправился в лабораторию, и вряд ли скоро вернется. У него своя работа. У нас – своя. Нам здесь делать нечего.

– Почему ты решил, что этот тип не причастен к заговору?

– Ему вполне хватает собственного презрения. Слившись с машинами, он вообразил себя высшим существом. Патриции ему необходимы – чтобы ненавидеть их и презирать. И чтобы было, кому постоянно доказывать свое превосходство. Лгать этот человек не умеет. Просто потому, что почти не общается с людьми.

– Не общается с людьми? – ехидно переспросил Флакк и указал на управляющую голограмму, что еще не успела скрыться в тумане.

На ней в миниатюре можно было разглядеть во всех подробностях лабораторию внизу. Нагромождение непонятных приборов, пульты управления, мониторы, голограммы, и посреди всего, как царь и бог – возлежащий на своей кровати Фавст с закрытыми глазами. А рядом с ним – облаченная в серебристую тунику и такие же брюки, жонглирующая голограммами с ловкостью заправского фокусника женщина с гривой черных вьющихся волос. В этот момент Марк подумал, что старший сын Суллы действительно счастливчик.

Они не стали дожидаться возвращения хозяина и поднялись на крышу. Едва флайер взлетел, как ожило комустройство. Голограмма Фавста явилась рядом с голограммой управления.

– Надо полагать, вы узнали все, что вас интересовало, следователь Корвин? – поинтересовался счастливчик.

– Кое-что…

– Вы, верно, не знаете, что десять лет назад сенат предложил мне заключить брак с патрицианкой, чтобы мои дети вновь обрели генетическую память. Но я отказался.

– Благодарю за информацию. И все же… Вы так и не ответили на один вопрос. Как так получилось, что вы включили программу эксперимента в тот момент, когда в портале находился мой отец? Это был несчастный случай или нет?

Голограмма Фавста растерянно заморгала.

– Откуда…

– Вы столько лет ждали, что за вами придут. Вы устали ждать. Вы почти хотели, чтобы я догадался. “Зеленый юнец, который ничего не соображает. Да еще в очках…”

– Это был несчастный случай! – закричал Фавст. – Кто-то подменил мои очки. Я видел совсем не то, что показывали управляющие голограммы. Во время дежурства я получил приказ повторить эксперимент. А на самом деле никакого приказа не было. Клянусь! Меня обманули! Кто – не знаю… Но я не лгу! Я не убивал префекта Корвина.

– До свидания, Фавст. – Марк отключил связь.

– Почему ты не расспросил его там, в Норике? – поинтересовался Флакк.

– Это дело не должно мешать нынешнему, – отозвался Корвин. – Если я узнаю еще хоть что-то… еще чуть-чуть… я уже не смогу остановиться, я пойду по следу убийцы моего отца. А сейчас важен совсем другой след!