Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович - Страница 24

К исходу дня от генерала Бобкина поступило донесение, в котором сообщалось, что 393-я и 270-я дивизии разгромили 454-ю охранную дивизию врага, расширили фронт прорыва в юго-западном направлении, освободили до десятка населенных пунктов и своим правым флангом почти вышли на соединение с вырвавшимися вперед конниками генерала А. А. Носкова.

Так что к вечеру 14 мая южная ударная группировка расширила прорыв до 55 километров, а глубина его достигла 25–40 километров.

В этот день на наш командный пункт в Сватово приезжал проводивший почти все время в войсках член Военного совета фронта К. А. Гуров, который рассказал, что партийно-политическая работа не прекращается и в ходе наступления. Всюду царит высокий наступательный порыв, а политработники умело пропагандируют подвиги отличившихся в боях красноармейцев и командиров, делая их достоянием всей солдатской массы.

В ночь на 15 мая штаб готовил донесение в Ставку Верховного Главнокомандования. В нем мы констатировали несомненный успех первых трех дней наступления. Оценивая результаты боев северной ударной группировки с резервами противника, мы отмечали, что, несмотря на большой урон, причиненный двум гитлеровским танковым дивизиям, они продолжали оставаться серьезным препятствием для наших войск в их наступлении на Харьков.

В связи с этим в документе очень настойчиво высказывалась просьба о выделении резервов, и прежде всего на правое крыло фронта. В оценке обстановки на южном крыле направления (9-я и 57-я армии) мы исходили из тех данных, которые нам представил штаб Южного фронта.

Утром маршал С. К. Тимошенко ознакомился с подготовленным нами проектом. Он в основном согласился с нашими выводами, но усилил оптимизм утверждения, что войскам Юго-Западного фронта удалось сорвать встречное наступление противника в районе Харькова.

В послевоенные годы, когда почти все документы немецко-фашистского командования, вплоть до отчетных оперативных карт германского генштаба, оказались в руках историков, вся обстановка стала предельно ясной, позволяющей лучше судить обо всех промахах и недостатках командования и штаба направления. Но и эти документы со всей очевидностью показывают, что наступление войск левого крыла Юго-Западного фронта поставило в очень тяжелое положение войска Паулюса на красноградском направлении. Наш прорыв там вызвал у немецкого командования, по существу, паническое настроение. Во всяком случае, командующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Бок именно 14 мая был близок к тому, чтобы отказаться от запланированной гитлеровской ставкой наступательной операции. Он запросил у Гальдера разрешения перебросить из группы Клейста три-четыре дивизии, чтобы заткнуть брешь, образовавшуюся на харьковском направлении. А какое воздействие мог бы произвести в этот день на гитлеровское командование ввод в сражение на этом направлении подвижной группы 6-й армии генерала Городнянского, имевшей в своем составе свыше 250 танков?! Если бы мы утвердили такое решение, то развитие событий, возможно, приняло бы совершенно другой оборот.

Утром я прилег вздремнуть, оставив за себя начальника оперативного отдела штаба фронта. Проснулся в начале двенадцатого и сразу же включился в работу. Мне сообщили, что на северном участке, в полосе действий 21-й армии, начала осложняться обстановка. В район Зиборовка, Бочковка, Черемошное начали прибывать на автомашинах и бронетранспортерах передовые части 168-й пехотной дивизии немцев из-под Белгорода. Они с ходу бросались в контратаки в направлении Мурома.

Вскоре раздался звонок от начальника штаба 38-й армии полковника С. П. Иванова, который сообщил, что 3-я и 23-я танковые дивизии противника и примерно до трех полков пехоты возобновили контрудар в северо-восточном направлении. Одновременно из района Борщевое, Черкасские Тишки до 80 танков во взаимодействии с пехотой стремительно атаковали наши позиции у села Петровское и продвинулись на 3–5 километров к востоку от этого пункта. Еще одна группа противника в составе нескольких батальонов и четырех десятков танков двинулась из окрестностей деревни Непокрытая, стремясь вклиниться в стык 28-й и 38-й армий в направлении на Перемогу и далее на Терновую.

Задачей этой группы, по предположению полковника Иванова, было соединение с окруженной в Терновой группировкой гитлеровцев. Начальник штаба 38-й армии ждал у телефона дальнейших указаний. Главком сам взял трубку и подтвердил полковнику Иванову приказ временно прекратить наступательные действия, закрепиться на достигнутых рубежах для надежного обеспечения фланга нашей ударной группировки.

В этот день наступательные задачи получили только 21-я армия и две правофланговые дивизии 28-й армии.

Тем временем обстановка продолжала все более обостряться. Авиаразведка в 15 часов сообщила, что над боевыми порядками 38-й армии пролетело до десятка транспортных самолетов «физилер-шторх», они выбросили в окрестностях Терновой парашютный десант до 300 человек, как видно для усиления терновского гарнизона. В то же время противником была предпринята попытка форсировать реку Большая Бабка в районе Песчаного.

Главком много внимания уделил организации боевых действий военно-воздушных сил, стремясь усилить помощь нашим войскам с воздуха и парализовать активность вражеской авиации. А она в этот день особенно свирепствовала, произведя более полутысячи самолето-вылетов. Наши летчики смело вступали в воздушные бои, сбили около 30 вражеских стервятников и произвели 340 самолето-вылетов.

Хорошо действовали также и наземные войска, особенно противотанковая артиллерия, группы истребителей танков, стрелковые части, стоявшие насмерть. В итоге, потеряв в общей сложности несколько батальонов пехоты, более полусотни танков, гитлеровцы вынуждены были прекратить свой контрудар. На ряде участков они были отброшены на исходные рубежи.

Но этот героический отпор поглотил все ваши тактические резервы, а для ликвидации парашютистов пришлось снять с фронта несколько подразделений 175-й стрелковой дивизии 28-й армии. Продвижение танкового клина из Непокрытой в стык между армиями Д. И. Рябышева и К. С. Москаленко было остановлено на рубеже Красный, Драгуновка. Критическим оставалось положение на участке левофланговых дивизий 28-й армии (244-й и 13-й гвардейской). Один из полков 244-й вынужден был отойти на 10 километров к северо-востоку и закрепиться юго-западнее Тернового, второй полк этого соединения оставил Веселое и остановился на линии высот севернее него, третий остался в окружении юго-западнее Веселого.

13-я гвардейская заняла оборону на рубеже высоты 207,0, 214,0, населенный пункт Гордиенко.

Не могу не рассказать о той железной стойкости и неиссякаемой воинской предприимчивости, которые были проявлены гвардейцами в этих боях. О них мне говорил впоследствии Александр Ильич Родимцев, были они освещены и во фронтовой печати.

В течение 15 и 16 мая гитлеровцы, стремясь добиться успеха, бросали на позиции 13-й гвардейской все новые и новые танковые части.

…Командный пункт 42-го гвардейского стрелкового полка располагался в небольшом кустарнике.

— Особое внимание надо бы обратить на стык дорог в рощу, — сказал комиссар полка старший батальонный комиссар Кокушкин командиру полковнику Елину.

— Это правильно. Но там они не пройдут. Криклий преградит им дорогу.

— Дивизион Криклия поддерживает? Это хорошо. Значит, не пройдут…

Меткость огня и необычайную храбрость бойцов и командиров артиллерийского дивизиона гвардии капитана Ивана Ильича Криклия хорошо знали в дивизии.

Вражеские танки шли на огневые позиции батарей 1-го дивизиона с трех сторон. Разведчик-наблюдатель доложил, что более восьмидесяти машин заходят во фланг 42-му полку. Капитан Криклий еще с утра пристрелял основные рубежи, на которых было удобнее всего уничтожать немецкие танки. Наводчики орудий спокойно наблюдали за приближающимся врагом. Артиллеристы приготовились как следует встретить гитлеровцев.

На огневых позициях появился командир дивизиона капитан Криклий, суровый, спокойный, уверенный. Когда до танков оставалось меньше 800 метров, он подал команду, и батареи открыли огонь залпами. Вражеские машины тоже вели стрельбу из пушек и пулеметов.