Стериум - Барашев Фарит - Страница 3

– Свет, я тобой поражаюсь, ты не такая стала.

– Я ж тебе говорю, за кем поведешься… Живу же с художником, научилась видеть тонкости. Ты бери первое, второе…, что желаешь короче, а я кофем обойдусь с коржиком, а вот вообще-то, корзинка, пироженку будьте любезны, – обращаясь к продавцу, подав деньги, попросила Света. – Меня Юра приучил к этому напитку, оживляет. Таня, вон ту фигню еще возьми.

– Да нет, мне хватит, и так обожрусь.

– Я, подруга, помню как с ума чуть не сошла, когда Юра получил впервые много денег за свои художества. Он тогда на человека одного наткнулся, который «шизик» по картинам. Юра продал ему несколько своих работ, я же была на седьмом небе от счастья, планы посыпались один за другим. Первым делом, думала, нажрусь досыта в каком-нибудь крутом заведении, потом разоденусь, двести тысяч рублей для меня были решением всех проблем. Я даже, скажу честно, забыла про Юру. А он, ты представляешь!? Отдает их в детский дом. Даже со мной не посоветовался, прикинь! Десять тысяч правда оставил, набрал там жрачки, рыбы минтая, лапши опять с кофем набрал. Ты прикидываешь, что было со мной!? Я в шоке была, скандал закатила, а он уху ел, спокойно сидит и нахваливает свое варево, правда признал свою ошибку, мол погорячился на радостях, богатым себя почувствовал, и дает мне адрес детдома. Пишет записку заведующей. Говорит, мол иди забери деньги пока еще на поздно. Я помчалась сломя голову, чуть под машину не попала, туфли слетели на ходу, а я же на шпильках еще. Ты кушай, кушай, а я еще кофе возьму. Может тебе соку принести?

– Не, не хочу!

– Ну и вот, дальше… Прихожу в детский дом, у них там как раз сон час закончился, иду такая по коридору, а детишки косятся на меня…

– Косые что ли? – перебила Таня.

– Да нет, почему? Просто смотрят на меня, и я встречаюсь с их глазами, те кто играл, побросали свои игрушки и вставали как вкопанные. Девочка одна играла с куклой, оставила ее, и мне показалось, что она заглянула в глубину меня, моих глаз, о чем-то спрашивая. Многие вставали и смотрели на меня, кто-то сидел, разглядывая меня своими выразительными глазами ожидая чего-то. Мне казалось, что они меня ждали, что я должна им что-то отдать. А один ребенок подбежал, спросил, не за ним ли я пришла, ни его ли я мать, и ты знаешь? Я сказала да, твоя. Девчушка обрадовалась, побежала собирать свои игрушки, вещи свои складывать. Я в шоке была, в ступоре каком-то, комок в горле, слезы не могла удержать. Все аж перепуталось в голове.

– Свет, извини, я перебью тебя. А что такое «всё»?

– Хм! «Всё» – это я так понимаю, что входит в сеть сознания, то, чем я оперирую, исходя из познаний, которые наполняют мою сознательную сеть названиями, и это все, чем я оперируя говоря. Ну так вот, во мне как будто разделились миры. Захожу такая к заведующей и спрашиваю – «В чем нуждается детдом?». А она такая любезная, приняла меня хорошо, расположила к разговору и ответила: «Нужда в родителях, детям нужна семья». И на этих словах я сделала вывод, хотя точно скажу, отчета мыслям не давала. Все как-то текло само собой. Домой когда пришла, Юра ужин готовил, я сходу, прямо с порога говорю – «У нас будет дочь». У него аж ложка из руки выпала, как в знак подтверждения услышанного. Он повернулся ко мне, а в лице прямо свет, я таким его еще не видела, ну и все ему рассказала, вернее из того, что произошло в детдоме. Он обнял меня сильно и нежно, а я говорю ему и говорю, слова рекутся.

– Какие!?

– Не пойму. Он слушает и гладит меня по голове. И тут я ловлю себя в мыслях, как бы ворачиваясь обратно к тому, с чего все началось, к скандалу, который я закатила и поняла, что Юра родитель этих перемен. Он заранее знал, что деньги я не заберу, а наоборот, отдам то, для чего живу. Во мне заговорила материнская несущая любовь.

– Свет! Да, но ведь… Это конечно поступок, но как вы сможете забрать ребенка? Их же просто так каждому с улицы не дают, для этого нужно кипу документов всяких оформить. И, по крайней мере, надо быть финансово обеспеченными и все такое… И еще, у вас свои дети будут, нельзя же так скоропалительно принимать такие серьезные решения. Ты же3 того ребенка обнадежила, она ведь на самом деле за мать тебя приняла.

– Таня! Мы ж4 с тобой давно не виделись, пару месяцев, если не больше, а за это время многое произошло, изменилось. Даже больше скажу, тот случай, когда нас с тобой изнасиловали и избили, ты сумела тогда убежать, а я в больнице очнулась, где врач мне сказал, что мол я рожать… То есть, что я не рожу никогда. Я думала он врал, а оказалась правда. С того случая я то, что случилось, держала в тайне, хотя Юрке случайно выговорилась. Врачи мне трубы перевязали, короче жизни я в себе ни для кого не представляла, а мысли мне показывали разную дрянь, отвлекали.

– Свет! Офигеть!? – закрыв ладошкой рот, удивленно протянула подруга.

– И мужиков5 возненавидела. Так, играла в ролях, как бы прикидывалась радостной.

– Да, а! Свет, ничего себе? И ты все это время… пять лет считай, мне ничего не говорила.

– А зачем? Что-то изменилось бы? Я бы наслушалась всяких сочувствий, и только.

– Ну, мы ж подруги.

– Да! Поэтому и не говорила. Зачем тебе это несчастье? Когда ты родила разом двоих, я за тебя радовалась и радовалась до слез.

– Да!? Ну ты даешь!? А я-то, дура, ничего не знала, хорошо ты роль играла, прям и не знаю, что сказать больше.

– Нечего говорить и не надо.

– А Юре ты как проговорилась об этом?

– Как-то на эмоциях все вышло и то, для того, чтобы сделать ему больно, когда мы поругались в первый раз.

– А он че? – с интересом спросила Татьяна.

– Он боль не принял, отреагировал так, философски мол мы говорим то, что дается нам свыше, а сверх того, что нам дается, мы не можем говорить, потому что не дается, и я мол, говорит он, не могу реагировать, если мне не предписана реакция. Со временем происшедшее как-то сгладилось, мне стало просто легко. А с оформлением ребенка оказалось проще, чем я думала, хотя эти формальности еще в начальной стадии, так сказать, но! Главное мы находимся вместе с дочкой. Зовут ее Аля, то есть я и работаю детдоме, воспитателем.

– Да ну!? Светка, ну ты даешь!? Ничего себе, – удивилась Таня, – вот день-то выдался, сплошные новости, как будто свет вести несет.

– Это еще не все. Я сегодня встала утром и нутром ощущаю что-то, ну не знаю что. Мне нужно было ехать в попечительский отдел, дай думаю тебе позвоню, а еще дождь льет, ты трубку не берешь и чувствую, вдруг, чего-то нехорошего в душе. Приехала в отдел, никого там не застала, но меня там конкретно достали, ты знаешь же, как у нас обычно бывает по обычаю. Есть там у них начальник, Ростислав, не помню как его отчество, на следующей неделе сказал приехать. Как будто у нас в жизни этих недель нескончаемый поток. Опять тебе звоню, тишина! И так раз несколько. Приезжаю к тебе, захожу, дверь не закрыта, приоткрыта с такой настораживающей щелью. Я на всякий случай нажала на звонок, два раза, и тишина! И ты знаешь? Я испугалась не на шутку. Дай думаю, зайду. Смотрю, ты лежишь, и мелькнула у меня мысль, что ты не спишь, что ты мертва.

– Ну Свет! – противно удивилась Таня.

– И такое ощущение, что кто-то еще есть, а ты оказывается дрыхнешь без задних ног. Ты ж подруга меня заикой могла сделать, – с улыбкой сказала Света.

– И что дальше?

– Как что дальше? Дальше ты мне все рассказала.

– А, а я думала ты еще какую-нибудь тайну открыть хочешь. Чёта мы заболтались, Свет, идти надо.

– У меня идея, давай твоих заберем и погуляем еще в парке, погода к вечеру хорошая настроилась. Давай пешком пойдем, – предложила Света, – не хочется мне в автобусе толкаться, люди сейчас с работы едут, давка страшная. Вообще Тань, я нахожу то, что меня все больше стало тянуть к тишине. Дома я среди картин чувствую себя как будто где-то в другом мире. Когда Юра творит, я рядом сижу, наблюдаю, вижу, что он где-то далеко и я пытаюсь не упускать его, как будто цепляюсь за его рубаху и он уносит меня в мир прекрасного, в миф божественного. А еще я, Тань, вчера после работы заходила в храм, что у нас возле дома построили6, помолилась за нас всех.