Великое восстановление наук, Разделение наук - Бэкон Фрэнсис - Страница 87

Ведь иной человек сможет выражением лица ослабить впечатление от своей речи или вовсе погубить ее. Более того, если верить Цицерону, то выражением лица можно повредить не только словам, но и делам. Так, советуя брату быть как можно любезнее с жителями провинции, он говорит, что любезность состоит не столько в том, чтобы быть доступным для всех, но прежде всего в том, чтобы встречать посетителей с ласковым и приветливым выражением лица: "Нет никакого смысла держать дверь открытой, если лицо заперто наглухо" ^ Мы знаем также, что Аттик перед первой встречей Цицерона с Цезарем, уже в самый разгар гражданской войны, подробно и серьезно давал Цицерону в своем письме советы о том, как придать лицу и жестам выражение достоинства и солидности ". И если столь большое значение имеет одно только выражение лица, то насколько же важнее дружеская беседа и все, что относится к взаимному обхождению. Но конечно же, наиболее полно и концентрированно выражаются воспитанность и нравственная культура человека в том, чтобы мерить одинаковой мерой и равно ценить как собственное, так и чужое достоинство, что очень хорошо выразил Тит Ливий (хотя и в несколько иной связи), говоря о собственном характере: "Я не хочу показаться высокомерным или подобострастным, ибо первый забывает о чужой свободе, второй -- о собственной" *. С другой стороны, если мы будем уделять слишком большое внимание вежливости и внешнему изяществу поведения, то они выродятся в какую-то уродливую и фальшивую манерность. "Что может быть безобразнее, чем устраивать из жизни театральное представление?" Но если даже дело не дойдет до этих крайних и неприглядных форм, все равно на подобного рода пустяки будет потрачено слишком много времени и душа будет занята заботами об этих вещах больше, чем следует. И подобно тому как в университетах преподаватели обычно предостерегают студентов, слишком увлекающихся встречами и беседами со сверстниками: "Друзья -- похитители времени", так и это постоянное внимание и забота ума о соблюдении правил обхождения, без сомнения, крадут немало времени у более серьезных и важных размышлений. К тому же те, кто отличается особенной утонченностью своих манер и своей речи и кажется чуть ли не рожденным только для этого, обычно вполне удовлетворяются одним этим качеством и почти никогда не стремятся к достоинствам более серьезным и более возвышенным; и, наоборот, те, кто сознает за собой тот или иной недостаток в этой области, стремятся утвердить свое достоинство, завоевать уважение к себе; а когда существует уже добрая слава о человеке, тогда почти всякое действие его выглядит достойным; когда же уважения нет, тогда и приходится прибегать к помощи изысканных манер, учтивости и светскому обхождению. Далее, едва ли можно найти более серьезное и чаще встречающееся препятствие для деловой практики, чем не в меру внимательное и скрупулезное соблюдение всех правил такого рода внешней благопристойности и вытекающий из этого другой недостаток -- томительный выбор времени и удобного случая. Великолепно сказал Соломон: "Кто оглядывается на ветер, тот не сеет, кто оглядывается на облака -- не жнет" ^ Ибо мы должны сами создавать благоприятные обстоятельства, а не ждать их. Словом, вся эта светская манера обращения представляет собой своего рода одежду души и должна поэтому обладать всеми качествами одежды. Во-первых, она должна быть такой, какую носят все; во-вторых, она не должна быть слишком изысканной и дорогой; в-третьих, она должна быть скроена так, чтобы как можно лучше показать все достоинства, которыми обладает дута, и, наоборот, замаскировать и скрыть те недостатки, которые в ней могут быть; наконец, и прежде всего она не должна быть слишком тесной, чтобы душа могла чувствовать себя свободно и чтобы одежда не сдерживала и не мешала ее действиям. Но эта часть гражданской науки, посвященная взаимному обхождению, весьма удачно изложена рядом писателей и ни в коем случае не должна рассматриваться как нуждающаяся в дополнительном исследовании.

Глава II

Разделение учения о деловых отношениях на учение "об известных случаях" и учение о жизненной карьере. Пример учения "об известных случаях", заимствованных из нескольких притч Соломона. Наставления, относящиеся к искусству делать карьеру

Учение о деловых отношениях мы разделим на учение "об известных случаях" и учение о жизненной карьере, из которых первое охватывает собой все многообразие дел и выполняет роль своего рода секретаря повседневной жизни, второе включает в себя только то, что касается личных успехов каждого человека и для каждого может служить чем-то вроде личной записной книжки или реестром его частных дел. Но прежде чем мы перейдем к рассмотрению отдельных разделов науки о деловых отношениях, мы скажем несколько слов об этом учении в целом. До сих пор еще никто не рассматривал науку о деловых отношениях так, как этого требует важность самого вопроса, что, несомненно, сильно повредило как самой науке, так и ученым в глазах общественного мнения. Именно здесь таится корень пренебрежительного отношения к образованным людям, выразившегося в убеждении, что ученость и мудрость в практических делах очень редко совпадают. Действительно, если посмотреть внимательнее, можно заметить, что из тех трех видов мудрости, которые, как мы только что сказали, касаются гражданской жизни, мудрость обхождения с людьми по существу находится в глубоком пренебрежении у ученых, считающих ее чем-то рабски низким, да к тому же и прямо мешающим философским размышлениям. Что же касается мудрости управления государством, то ученые, оказываясь у кормила власти, правда, неплохо справлялись со своими обязанностями, но лишь очень немногие из них достигали высоких должностей, О мудрости же в области деловых отношений (о которой мы и говорим в данный момент), теснейшим образом связанной со всей человеческой жизнью, вообще не существует ни одной книги, если не считать нескольких общих наставлений, которые едва ли могут составить одну или две тощих книжонки и ни в коей мере не соответствуют ни значению, ни объему данного предмета. А если бы существовали хоть какие-нибудь серьезные книги по этому вопросу, подобно тому как они существуют в других областях, то я ни на минуту не сомневался бы, что в этом случае образованные люди, овладев некоторыми практическими навыками, далеко превзошли бы людей необразованных, несмотря на всю их долголетнюю практику, и, как говорят, значительно успешнее поражали бы их их собственным оружием.

И у нас нет никаких оснований бояться, что удивительное разнообразие материала этой науки не даст никакой возможности сформулировать точные правила; наоборот, этот материал намного меньше того, с которым мы сталкиваемся в науке об управлении государством, а между тем, как нам известно, эта последняя отлично разработана. Создается впечатление, что у римлян в их лучшие времена существовали даже люди, специально занимавшиеся обучением такого рода мудрости. Так, Цицерон свидетельствует, что незадолго до его времени существовал обычай, по которому самые знаменитые своей мудростью и житейским опытом сенаторы (такие, как Корунканий, Курий, Лелий и др.) в определенные часы приходили на форум, где любой гражданин мог спросить у них совета не только по юридическим вопросам, но и по своим житейским делам, например, как выдать дочь замуж, как воспитывать сына, о покупке имения, о заключении контракта, о том, как вести обвинение или защиту и т. д., т. е. о любом деле, которое может возникнуть в повседневной жизни '°. Отсюда ясно, что существует определенная наука давать совет в частных делах, основанная на всестороннем знании и опыте общественной жизни. И хотя это знание применяется к частным случаям, само оно является результатом общего изучения аналогичных случаев. Так, мы видим, что в книге "О достижении консульского звания", которую Квинт Цицерон написал для своего брата (а насколько я помню, это единственный дошедший от древних трактат, посвященный какому-то частному деловому вопросу), несмотря на то, что ее главной целью является дать совет по конкретному вопросу, относящемуся к той эпохе, содержится тем не менее множество политических аксиом, имеющих не только преходящее, временное значение, но и дающих некоторые неизменные положения относительно народных выборов. Однако среди всех произведений этого рода нельзя найти ни одного, которое хотя бы в чем-то могло сравниться с афоризмами царя Соломона, о котором Священное писание говорит: "Разум его был подобен песку морскому" ". Ведь подобно тому как морской песок рассыпан по всем берегам земли, так и мудрость его охватила все дела, человеческие и божественные. И в этих афоризмах помимо истин чисто теологического характера мы, безусловно, найдем немало в высшей степени ценных советов и наставлений в практической области, вытекающих из сокровенных глубин мудрости и широким потоком разливающихся по всему бескрайнему разнообразию жизни. А так как учение об известных случаях (которое является частью учения о деловых отношениях) мы относим к числу нуждающихся в развитии, то по установленному нами порядку мы несколько задержимся на этой теме и приведем пример разработки этой науки на материале афоризмов или притч Соломона. И никто, я полагаю, не сможет осудить нас за то что мы истолковали в политическом смысле одного из авторов Священного писания. Ведь если бы сохранились книги того же Соломона о природе вещей (в которых он писал "о всяком растении, от мха на стене до кедра ливанского"^, и о всех животных), то, как я полагаю, мы бы имели полное право истолковать их в естественнонаучном смысле; аналогично мы можем поступить и в вопросах политики.