Опрокинутый купол - Буянов Николай - Страница 22

– Вот тут, возле правого подлокотника.

Она долго разглядывала ковер на полу, хмурясь и чуть склонив голову набок. Дама пытается вести собственное следствие, раздраженно понял Анченко. Налицо пагубное влияние телесериала «Она написала убийство». Ага, нагнулась, даже приподняла край ковра – дураку ясно, ищет улики. («Полагаю, инспектор, подозреваемый простоял здесь около десяти минут». – «Почему вы так решили?» – «Потому что пепел дважды упал с его сигары».) Однако она проработала в доме два года – убирала, готовила, чистила (пока ведун собирал внутреннюю энергию), наизусть знает расположение каждой вещи…

– Где Марк хранил пистолет?

Она не удивилась.

– В шкатулке.

– В той, что возле двери? – не поверил Борис. – На виду у всех?

– Там есть потайное отделение.

Это было сюрпризом. Он подошел к комоду, коснулся пальцами малахитового ящичка. Повеяло чем-то давно забытым, из раннего детства, вспомнилась суровая сухопарая бабушка (на самом деле очень добрая: разрешала трогать, открывать и крутить все, что захочется. Мама сердилась, а бабуля с усмешкой заступалась: «Оленька, перестань портить мне внука. Мальчишка в его возрасте просто обязан быть естествоиспытателем – это в его природе». – «Да ведь сломает же!» – «Ну и пусть. По большому счету, зачем мне вся эта рухлядь. Пора уж о душе думать, а не…» – «Ой, мам, перестань!»). Борис открыл крышку, зазвучала прозрачная мелодия Моцарта.

В шкатулке лежал нательный крестик на золотой цепочке, «Тайная вечеря» – старинная, почерневшая, маленького формата, и стопка счетов за квартиру и телефон. Борис выволок все это на свет, поковырял ногтем днище, нажал на какой-то незаметный выступ… Дно мягко приподнялось, открыв второе, потайное нутро. Да, дьявольский наборчик. Именно здесь, в углублении, и лежала ранее черная семизарядная коробочка.

– Зачем ему вообще нужен был пистолет? – в сердцах сказал он. – Кстати, Марк показывал его вам?

Мимолетная улыбка тронула губы Ермашиной.

– Конечно, как он мог удержаться. Знаете, в некоторые моменты Марк удивительно походил на обыкновенного мальчишку. Однажды подозвал меня, открыл шкатулку – якобы хотел предупредить, чтобы я ничего там не трогала… На самом деле он, по-моему, просто очень гордился своей игрушкой. Хотя чем гордиться? Все равно она его не спасла. Скажите, его ведь застрелили…

– Из этого «вальтера». Кто еще мог знать о пистолете?

– Никто. Или, наоборот, очень многие. Кому-то еще Марк вполне мог похвастаться.

Ясно, подумал Борис, вот он, пресловутый антураж: и чертова машинка, и тайное отделение (как и книги по черной магии, и диплом) – не столько средство защиты, сколько красивая волнующая вещь, предмет для создания образа «настоящего мужчины» («Вот, видите? Держу всегда заряженным – приходится, знаете ли… Только уговор: никому ни слова!»). Экзальтированные дамы млеют.

Но кто-то – он или она – открыл крышку, достал «вальтер», сделал единственный выстрел в грудь экстрасенса… Хорошо, допустим, целитель, расставшись с очередной гипнотизируемой, решил немедленно принять ванну (А куда делась вода? Убийца убрал затычку и открыл слив? Какой смысл?). Почему он не услышал мелодию Моцарта? А должен был слышать, даже сквозь шум воды. Да и воды-то не было, ванна совершенно сухая.

Борис резко развернулся, прошел в ванную, щелкнул выключателем, осмотрелся… Вот в чем крылась ошибка: слишком легко они объяснили снятый с ноги ботинок. Правда, в тот момент не подозревали о пристрастии ведуна к разного рода тайникам.

Он разулся, встал на край ванны, ухватившись одной рукой за змеевик, а второй методично выстукивая стену под потолком. Где-то здесь…

– Ты чего? – сунулся недоуменный Слава Комиссаров.

– Дай нож, – сказал Борис.

Как раз над раковиной звук был другой, более низкий и гулкий. Для верности он постучал вокруг, определяя размеры полости. Щелкнуло лезвие. С полминуты Анченко возился, тыкая в щель между темно-синими кафельными плитками (в ботинках устоять на скользком бортике было проблематично – вот почему экстрасенс снял обувь). Наконец тихо скрипнуло, и два кусочка стены на петлях послушно разъехались в стороны. Нутро потайного шкафчика было темным – даже свет дневной лампы туда не проникал. Борис с некоторой опаской протянул руку, пошарил и извлек наружу продолговатую черную коробочку. Видеокассета…

– Он их гипнотизировал.

– Кого? – зачарованно спросил Комиссаров.

– Своих пациентов. И записывал на магнитофон, – пока они пребывали… гм, в бесконтрольном состоянии.

– Да как же они соглашались на такое?

– Они и не догадывались.

Борис помолчал, приводя в порядок собственные мысли.

– Они надеялись излечиться от своих недугов – кошмаров, комплексов, навязчивых идей… Марк давал им то, чего они жаждали: может быть, не исцеления, но забвения, пусть кратковременного… А потом, когда все уже было позади, предъявлял видеоматериалы – как счет к оплате. Кстати, надо поискать на стеллаже напротив кресла. Должна быть камера. То-то он Маргарите Павловне запрещал трогать мебель…

– Вы знали?

Экономка смотрела на стопку кассет с вялым любопытством.

– Нет.

– И даже не подозревали ни о чем таком? Ну понятно, он вас отсылал перед сеансами.

Преступник искал пленку, понял Борис, разглядывая кассеты по очереди, – все они были без опознавательных знаков, лишь в уголках угадывались нацарапанные карандашом числа – от одного до десяти. Трех кассет (2, 6 и 9) недоставало.

Играет она или нет? Борис тайком посмотрел на Ермашину, надеясь застать врасплох, прочесть что-то в ее лице… Но – то ли перед ним была превосходная актриса, то ли действительно человек почти посторонний (и не отдающий себе отчета, что на данный момент – кандидат номер один в убийцы).

– Вы меня подозреваете? – спросила она. Он тяжело вздохнул: подозревать было занятием не из приятных.

– Вы ушли от Бронцева через дверь на кухне?

– Да.

– И забыли ее запереть?

– Право, не знаю… Не может быть! – на ее лице отразилось беспокойство.

Она порывисто встала, вновь прошла на кухню, постояла у двери (даже, кажется, прикрыла глаза, словно пытаясь воскресить некие действия в мышечной памяти). Вот сделала движение, будто повесила на плечо хозяйственную сумку, вот в третий раз поправила несуществующий локон у правого виска…

– Вы недавно были в парикмахерской?

– Почему вы так решили?

Он улыбнулся и повторил ее жест.

– Ах это… Да, у меня раньше была другая прическа… Я вспомнила!

– Что?

– Я заперла дверь, – сказала она с облегчением и даже с некоторой гордостью. – Я вынула ключ из замка и уронила. Потом долго искала – наверное, с минуту. Темно было.

Борис задумчиво кивнул, толкнул дверь… Вышел на лестницу (правда, хоть глаз выколи).

– А дверь-то скрипит, – отметил он. – Маргарита Павловна, вы понимаете, что это означает?

Он наморщил лоб, стараясь удержать скользкую, как угорь, мысль. Да, чем бы экстрасенс ни был занят – готовился принять ванну, переодевался (а почему не в спальне?), прятал только что записанную кассету в хитрый тайничок над зеркалом, – он должен был услышать скрип двери и мелодию, которую играла шкатулка. Должен был как-то отреагировать, у него в распоряжении были те несколько секунд (это очень много!), пока убийца шел через гостиную, доставал пистолет, досылал патрон… Марк же продолжал спокойно (судя по выражению лица) заниматься своим делом. Вывод прозрачен: он хорошо знал своего убийцу… По крайней мере, он сам впустил его, а потом доверчиво повернулся спиной.

– Мог он повернуться к вам спиной?

– Мог, – покорно согласилась экономка. – Я взяла пистолет и выстрелила. Потом украла кассеты. Может быть, для отвода глаз, а может быть, я тоже была пациенткой Марка.

Она беспомощно улыбнулась и добавила:

– Но меня он не гипнотизировал. Я в лечении не нуждалась.

– Да, – с облегчением сказал Борис. – И вы бы не дотянулись до тайника – вам понадобилась бы табуретка.