Тайная история Украины–Руси - Бузина Олесь - Страница 12

Но особенно удивляла цивилизованных соседей печенегов их кухня. Степные гурманы с удовольствием пожирали вшей, вылавливая их прямо в собственной одежде. Вечно голодные печенеги даже подогнали под свою народную кухню философскую базу: если паразиты «едят» нас, отчего бы не отвечать им тем же?

Впрочем, от такого рациона не сильно разгуляешься. Постоянная нехватка пищи делала печенегов крайне уязвимыми. Сначала сын погибшего Святослава – Владимир – отразил этих дикарей под Переяславлем, а затем и внук – Ярослав Мудрый – разбил бородатых любителей совокупляться на природе прямо у стен своей столицы – там, где ныне возвышается Софийский собор.

Обычно считается, что кочевникам свойственна врожденная агрессивность по отношению к оседлым народам. Но на самом деле все сложнее. Набегу печенегов 1036 года на Киев предшествовало наступление Руси на степь. Как свидетельствует летопись, четырьмя годами ранее «Ярослав начал ставить города по Роси». Фактории русичей отбирали у степняков пастбища. Их лошадям и овцам не хватало травы. Что еще оставалось печенегам, как не попытать счастья в самоубийственном броске на ставку киевского князя?

Но окончательный удар пацинакам нанесла не Русь, а Византия. В конце XI века, немного окрепнув, кочевники решили попытать счастья в пределах империи. Перейдя Дунай, орда их хлынула на земли Второго Рима, сжигая городки и села. Подробный рассказ об этом остался в сочинении византийской принцессы Анны Комнин, описавшей подвиги своего отца Алексея. Император привлек для борьбы с печенегами их естественных врагов – половцев. Именно они и помогли одержать решающую победу.

Этнические проблемы в XI веке решались просто. Печенеги к тому времени так всем надоели, что византийцы, окружив их полчища, вырезали всех до последнего за одну ночь – больше 30 тысяч любителей чужого сразу.

Зато на карте Украины до сих пор осталось несколько населенных пунктов, хранящих отпечаток былой доблести врагов Святослава, – поселок Печенеги в Чугуевском районе на Харьковщине и (совсем на другом конце страны!) Печенежин в Коломыйском районе Ивано-Франковской области. Чувствуете, каков был размах степного бега!

И все же, почему киевские летописцы не увидели ни во внешности, ни в привычках кочевых секс-гигантов ничего удивительного? Да потому что сами мало чем отличались от своих противников. Примерно в то время, когда печенежские орды переживали пик своего могущества, в мае 922 года посол арабского халифа Ибн-Фад-лан достиг города Булгар на Волге. Там он увидел купцов-работорговцев из Руси и описал их удивительные повадки: «Они грязнейшие из творений Аллаха – они не очищаются ни от экскрементов, ни от мочи, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды… У каждого из них скамья, на которой он сидит, и с ними сидят девушки-красавицы для купцов. И вот один из них совокупляется со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. А иногда собирается целая группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет ее, пока не удовлетворит своей потребности».

Что ж удивительного в том, что одни дикари не видели ничего дикого в других – почти точно таких же?

Ярослав Мудрый – покровитель киллеров

Если бы первых Рюриковичей, к коим принадлежал и Ярослав Мудрый, удалось перенести в наше время, они не сходили бы со страниц уголовной хроники. Это была исключительно одаренная в криминальном смысле семья с безмерными аппетитами.

На протяжении нескольких столетий она держала в ужасе всю Восточную Европу, монополизировав поставку самых острых новостей. Ждали от Рюриковичей постоянно чего-то сенсационного – какого-нибудь щекочущего нервы заголовка, вроде «Ольга жарит древлянских послов» или «Дружинники Ярополка загнали в ров его брата».

Не успел князь Олег объявиться в Киеве (якобы с торговой миссией), как тут же прирезал беднягу Аскольда. Наследник его, Игорь, до тех пор обчищал древлян, пока туповатые полещуки не догадались разорвать его на куски, остроумно растянув между согнутыми деревьями. Святослав вырос уже в бандита международного масштаба (наподобие римских императоров) и до того утратил чувство реальности, что даже собственные подданные, набравшись храбрости, вынуждены были ему однажды заметить: «Ты, княже, ищешь чужой земли, а свою забросил!» (Выдающийся полководец в это время до того увлекся мародерством в Болгарии, что не обратил внимания, как его собственную столицу обложила орда печенегов).

Вся экономика княжеского семейства представляла собой нехитрый набор из трех операций – сбор дани, сбыт ее в Константинополе и традиционный запой по возвращении на Родину. Умей эти защитники Земли Русской писать, то в графе «род занятий» они могли бы с чистой совестью вывести: «рэкет, торговля награбленным». Основатели государства не гнушались даже работорговлей. Тот же предприимчивый Святослав, перечисляя ассортимент древнерусского экспорта, наряду с воском и медом упомянул и рабов. Интересно, где он их брал? Разводил, как скот, рассматривая подвластное население вроде племенного стада? Или попросту охотился в пущах на лесных мужиков? Историки молчат.

В толпе этих великосветских разбойников неким семейным уродцем выглядит только Ярослав Мудрый. В массовом сознании он до сих пор присутствует в образе безобидного книжного червя, который, дескать, только то и делал, что закладывал церкви да круглые сутки просиживал над толстенными неподъемными фолиантами. Проносящаяся время от времени истерия поисков его исчезнувшей библиотеки, в которой вряд ли было больше нескольких десятков томов, только укрепляет расхожий стереотип.

На недавно открытом в Киеве памятнике возле Золотых Ворот Ярослав изображен в привычном для него образе мудрого властителя – с моделью храма св. Софии в руках. Однако прозвище Мудрый придумал ему только русский придворный историограф Николай Карамзин. Причем несколько поздновато – через целых пятьсот лет после смерти князя, чем окончательно превратил покойника в мифологического героя – воплощение разнообразных добродетелей.

Но, возможно, куда более ему подошел бы монумент на другой сюжет – Ярослав заказывает варягам убийство своего брата. Ибо, в отличие от Ивана Грозного, собственноручно порешившего сына в приступе безумия, киевский князь не был сумасшедшим. Подобные комбинации он старался воплощать с помощью подставных лиц – чтобы капли крови не брызнули на белое полотно его репутации.

По традиционной версии, изложенной в «Повести временных лет», история восхождения Ярослава на киевский престол выглядит несколько упрощенно. В 1015 г. умирает его отец Владимир – тот самый, что окрестил Русь. Киевским князем становится старший сын Святополк. Ярослав в это время княжит в Новгороде. Тут бы им только жить-поживать да дань собирать, да только Святополк вдруг повел себя не как глава рода, а просто как серийный маньяк-убийца. С упорством, достойным лучшего применения, он начинает истреблять меньших братьев, открыв счет с Бориса и Глеба – таких себе дурноватых пацанов-недотеп, покорно подставивших шеи под ножи заказных убийц.

Ярославу это очень не нравится – чего доброго, энергичный брательник доберется и до него в медвежьем новгородском углу. А потому он нанимает за морем варягов и смело вступает в борьбу с «маньяком» Святополком, поведение которого летописец объясняет без лишних психологических нюансов – мол, бес попутал.

На беса, конечно, можно все свалить, но после нескольких боев Ярослав побеждает. Святополк же, гонимый божьим гневом, «прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией и там бедственно окончил жизнь свою. Праведный суд постиг его неправедного»…

Такая вот поучительная история про то, как нельзя обижать младших, если бы не несколько «но».

Даже из текста «Повести временных лет» следует, что Ярослав никогда не был послушным мальчиком. Свою политическую карьеру он начал с репутации отъявленного сепаратиста, еще при жизни отца отказавшегося платить дань Киеву. Не умри Владимир так быстро, Ярослава ждала бы хорошенькая «взбучка». А точнее, карательная экспедиция – испытанный медицинский метод, которым тогда лечили расшатанную психику злостных неплательщиков налогов. Владимир уже и мосты приказал мостить на Новгород, да только скоропостижно окочурился – очень некстати для идеи территориальной целостности страны.