Тайна Воланда - Бузиновский Сергей Борисович - Страница 24

Сожженная войсками Цезаря библиотека была частью знаменитого Александрийского Мусейона — научным центром античного мира. С Мусейоном связаны имена Архимеда, Евклида, К.Птолемея, Филона, Плотина, Каллимаха, Феокрита и многих других математиков, астрономов, философов, историков, поэтов… Именно здесь Герон Александрийский изготовил первую в мире паровую турбину, Эратосфен вычислил диаметр и окружность земного шара (последняя цифра расходится с современными данными всего на пятьдесят километров!). Великий астроном и математик Аристарх Самосский установил, что Земля вращается вокруг Солнца — за семнадцать веков до Коперника! То, что осталось от Мусейона к концу четвертого века от Рождества Христова, было уничтожено в царствование христианского императора Феодосия I. А книги, пережившие пожар и буйство фанатиков, были сожжены в VII веке по приказу арабского полководца Омара ибн ал-Хаттаба. «Если в этих манускриптах написано то же самое, что в Коране, то они бесполезны, а если другое — вредны».

11. «САМЫЙ СВЕЖИЙ И НОВЫЙ ИЗ ВСЕХ ВОКЗАЛОВ»

«…Прошло несколько часов с того момента, когда огонь с горящего флота, подожженного по приказу Цезаря, перекинулся на здания гавани в городе, и что все библиотекари с помощью нескольких сот рабов, прикрепленных к музею, успели спасти наиболее драгоценные из этих свитков. Настолько совершенным и плотным было вещество пергамента, что в то время, как в одних свитках внутренние страницы и деревянные переплеты превратились в пепел, в других переплет пергамента даже не покоробился от огня. Эти подробности все были описаны на греческом, латинском и халдео-сирийском диалектах ученым-юношей по имени Феодас, одним из писцов, служивших в музее. Утверждают, что одна из этих рукописей доныне хранится в греческом монастыре, и человек, рассказавший нам об этом, видел ее сам. Он сказал, что многие еще увидят ее и узнают, где искать важные документы, когда исполнится одно пророчество, и добавил, что большинство этих трудов могут быть найдены в Татарии».

Эти слова были написаны более ста лет назад Е.Блаватской («Разоблаченная Изида», том 2, глава I). Чье же пророчество должно исполниться? Френсиса Бэкона — «пророка, которого не чтут на его родине»!..

Нельзя не заметить, что в булгаковском романе несколько раз поминаются драконы: крыша ершалаимского храма — «как чешуя дракона», на женщине в театре Варьете — «пижама с драконами», Иван видит на луне «темного конька-дракона». В главе «Полет» на луне «отчетливо виден … какой-то загадочный, темный — не то дракон, не то — конек-горбунок, острой мордой обращенный к покинутому городу».

Город дракона?

А вот какой герб придумали для Казани по высочайшему повелению Екатерины II: черный змей с красными крыльями и золотым венцом. Не Китай все-таки!.. Но это в официальном (блазонном) описании герба — «змей», а что мы видим на самом деле? Красные перепончатые крылья и две когтистые ноги, похожие на куриные, — словом, классический дракон! Неспроста переодетый «сатаной» Воланд («дракон, змий древний» — по Библии) носит «траурный плащ, подбитый огненной материей»: красное и черное!

(«…Большинство этих трудов могут быть найдены в Татарии»!)

Известно, что Булгаков не сразу выбрал имя иностранного профессора. В ранних вариантах был Фаланд — так звали черта в средневековых немецких сказках. Этим именем назвал себя и гетевский Мефистофель. Фаланд стал Воландом — не для того ли, чтобы внимательный читатель услышал латинское «volans» — «крылатый»? Черно-красный крылатый дракон — в точности как на казанском гербе!.. И понятно, почему в первых редакциях романа Иван Бездомный видит Ивана Грозного именно возле собора Василия Блаженного, — построенного, как известно, в ознаменование взятия Казани. Это событие отмечено и в «Иване Васильевиче» — в сцене милицейского допроса царя: «Казань брал, Астрахань брал…». В раннем рассказе «Ханский огонь» из-за границы нелегально приезжает татарский князь — для того только, чтобы выкрасть из реквизированной большевиками библиотеки пачку древних пергаментов. Зачем же ему понадобились древние рукописи? Ответ скрыт в кличке собаки, принадлежащей музейному сторожу — Цезарь.

Музей, библиотека, огонь и Цезарь, — возможен ли более откровенный намек на знаменитый пожар Александрийского Мусейона? Булгаков подсказывает: «Нежными искорками поблескивали переплеты в шкафах. Александр I ожил и, лысый, мягко улыбался со стены». И еще: «По вспоротому портрету Александра I лезло, треща, пламя…».

Хороший текст воспринимается как данность, и никто из читателей не задумывается — зачем Булгакову понадобился именно татарский князь? И для какой цели в эпилоге «Мастера и Маргариты» перечислены шестнадцать городов? Сопоставьте их с тремя городами, упомянутыми в «царских» пьесах: в обоих перечнях есть Казань!

«Проездом в Казань», — так объясняет Остап Бендер свое появление в Васюках. А в «Золотом теленке» про Казань говорит один эпизодический персонаж: «Выбыл с чемоданами в Казань». Эти слова Бендер слышит в газоубежище — там, где он встречает девушку, указавшую ему путь к заветному чемодану Корейко.

Действие второго романа Ильфа и Петрова начинается в несуществующем городе Арбатове — «у белых башенных ворот провинциального кремля». Какой из трех белокаменных кремлей имели в виду «сатирики» — псковский, ростовский или казанский? «Арбат» — татарский топоним. Еще один ориентир — Волга. Прямо она не называется, но среди пассажиров-растратчиков, которых возил Козлевич, были руководители киноорганизации, снимавшей фильм «Степан Разин и княжна». А когда Паниковскому досталось Поволжье, он «перешел границу» и оказался на «золотом арбатовском участке».

Нам дают понять, что речь идет именно о библиотеке: войдя в город, Остап видит одиноких молодых девиц, читающих книги Гладкова, Сейфуллиной и Элизы Ожешко. Подбор авторов выглядит произвольным, но это не так: Гладков родился в Поволжье, а татарская фамилия советской писательницы локализует участок волжского берега. Полячку Элизу Ожешко нужно просто запомнить: мы вернемся к ней, когда попытаемся проникнуть в тайну «либереи».

Все говорит о том, что «золотой арбатовский участок» — татарское Поволжье. Но главная подсказка оставлена в «Двенадцати стульях» — там, где концессионеры приезжают в Москву. Они выходят на Каланчевскую площадь (ныне — Комсомольская), и соавторы дважды упоминают о «геральдических курочках» Ярославского вокзала. На гербе Ярославля изображен медведь, а существо, очень похожее на курицу, украшает герб Казани. Ильф и Петров перечисляют вокзалы, расположенные на Каланчевской площади: Октябрьский (ныне — Ленинградский), Ярославский и Рязанский — «самый свежий и новый». Именно на Рязанский вокзал прибывают искатели сокровищ. Но ведь третий вокзал — Казанский!?

На первый взгляд, все объясняется просто: Казанский вокзал начали строить в 1913 году на месте старого Рязанского, а «железку» в то время протянули только до Казани. Именно поэтому архитектор Щусев стилизовал новый вокзал под башню Сююмбеки Казанского кремля. «Самый свежий и новый из всех вокзалов» был достроен в двадцать шестом, — и это не могли не знать соавторы, работавшие в ту пору в железнодорожной газете «Гудок». А если ошиблись — почему не исправили ошибку в отдельном издании и в «Золотом теленке»? Но Ильф и Петров упорствуют: разбогатевший Бендер встречает Балаганова на Рязанском вокзале, снесенном двадцать лет назад!

Странная прихоть «сатириков» заставляет кое-что сопоставить. Идя к архивариусу, жившему на окраине города, Бендtр видит «светящийся остров — железнодорожный клуб». Островок света — на дальней окраине? Сокровища последнего стула превратились в клуб железнодорожников (с "прекрасной библиотекой!) — на той самой Каланчевской площади, с которой исчез Казанский вокзал!

Герои романа «Туманность Андромеды» нашли под водой громадного золотого коня. Таким способом некие правители спрятали золотой запас страны: драгоценная скульптура была покрыта слоем из дешевого сплава. Место прямо не указано, но поблизости расположена могила «знаменитого поэта древних времен» с эпитафией, в которой узнаются строки М.Волошина. Он похоронен в Крыму, у горы с татарским именем Карадаг.