Мифы финно-угров - Петрухин Владимир Яковлевич - Страница 12

Мы еще вернемся к земным невестам громовников в финно-угорских мифах. Следует заметить, что обозначение грома и громовержца в мордовском языке заимствовано из балтского: там громовник именуется Перкунас. Он тоже оказывается героем свадебных песен, но там его гнев вполне определенно мотивирован: Перкунас участвует в небесной свадьбе Месяца и Солнца, но Месяц изменяет Солнцу с Утренней Зарей (вспомним мордовскую Сыржу), и Перкунас разрубает его мечом — так объясняется убывание луны. Но гневливый громовник есть и в мифологии финнов: когда небесный бог Укко ссорится со своей женой Рауни, гремит гром и начинается плодородный дождь. Мотив же небесной свадьбы Солнца и Луны присутствует и в финской, и в саамской мифологии — повсюду, где племена балтов жили по соседству с финнами. У финнов этот миф точно повторяет балтский; земную девушку сватают Солнце и Месяц, но она предпочитает сына Полярной звезды.

Миф о женитьбе громовника широко распространен у индоевропейских народов: громовержец оказывается супругом земной богини, которая вдобавок изменяет ему с хтоническим — змеевидным — существом. Так что не напрасно гневается бог грома. Существует даже реконструкция той мифологической фразы, которая еще в эпоху праиндоевропейской общности описывала расправу громовержца с обидчиком. Индолог Я.В. Васильков обратил внимание, что эта фраза напоминает зачин мордовской песни: «Перьть, перьть, благый бурьгине». Мордва оказалась наследницей древнейшей индоевропейской поэтической формулы, хотя индоевропейский миф, видимо, был передан ей уже при позднейшем балтийском посредстве. Интересно также, что русское слово «благый» — «благой» в мордовском языке получило обратный смысл — «злой». Такое же значение родственное слово имеет в литовском языке. Впрочем, в мордовском фольклоре существует представление о чудесном зачатии, когда дети рождаются от связи девушек с небожителями: такие дети именуются также «благими».

Сходная трансформация значений произошла и с именем самого балтийского громовника в саамской мифологии. Перкелем там именуется злой дух, соблазнивший жену громовержца. Но об этом — в свой черед.

ФИНСКАЯ И КАРЕЛЬСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Мифы двух близких прибалтийско-финских народов раньше всего стали известны в Европе, ведь первые описания верований финнов были составлены еще в Средние века. Но самым знаменитым собранием финских и карельских мифов стал эпос «Калевала», составленный Элиасом Леннротом в первой половине XIX в. Калева — название мифической страны древних героев. И хотя Леннрот во многом искусственно объединил разрозненные финские и карельские эпические песни (руны) и литературно их обработал, большая часть мифологических сюжетов стала известна из его собрания. Древние мифологические сюжеты сохранились также в рунах близкого карелам и финнам прибалтийско-финского народа ижора. Огромное фольклорное богатство — 33 тома песен-рун было собрано в Карелии и Финляндии.

Сотворение мира

Мировое яйцо и птица-творец

Древний миф, известный всем финно-угорским народам, повествует о том, что изначально существовал лишь бескрайний океан. Над ним в поисках гнезда летала одинокая птица — в разных рунах это могли быть утка, гусь, орел и даже ласточка. Птица и увидела колено первого человеческого существа, которое торчало из воды: то было колено мудрого старца Вяйнямёйнена или (в других рунах) его матери — небесной («воздушной») девы Ильматар, чье имя напоминает имена небесных богов других финно-угорских народов. Птица снесла яйцо на колено, но, конечно, оно скатилось вниз и разбилось: из этого первичного материала птица-творец и должна была создать мир (в некоторых рунах мир создает первочеловек Вяйнямёйнен, а небосвод кует кузнец Ильмаринен). В карельских рунах рассказывается, что щука — враждебное существо нижнего, водного мира — успела проглотить три яйца, снесенные орлом; но орел поймал рыбу и вспорол ей брюхо. Из верхней половины яйца было создано небо, из нижней — земля, из желтка — солнце, из белка — луна, из скорлупы — звезды.

В ижорской руне Мир из яйца творит ласточка — «птица воздуха». Она находит кочку посреди вод, отливает гнездо из меди и кладет туда золотое яйцо. Тут налетела большая туча и скатила гнездо в воду. Тогда ласточка летит к кузнецу и просит сковать ей грабли со стальными зубьями. Этими граблями птичка достает лишь половину белка и половину желтка; разбившаяся скорлупа становится звездами на небе.

В самой ижорской руне сохранились «осколки» древних космогонических мифов. Ясно, что из желтка и белка должны быть сотворены солнце и луна, хотя в руне об этом и не говорится. Но здесь же присутствует некий кузнец изначальных времен. В карело-финских рунах этот кузнец носит имя Ильмаринен, имя древнего божества воздуха, «атмосферы». Сама «воздушная птица», равно как и воздушная дева Ильматар карело-финских рун, принадлежит той же космической стихии. Но кузнец в карело-финских мифах — отнюдь не только подсобный работник в деле творения Мира. Ильмаринен в эпических рунах называется кователем небосвода, он же выковывает солнце и луну — вместо светил, похищенных демонической хозяйкой Севера. Об этом мифе еще пойдет речь ниже, но уже сейчас можно предположить, что в древнем мифе кузнец помог добыть светила со дна Мирового океана и укрепить их на небосводе.

В финской руне о создании Мира Вяйнямёйнен (Вяйно) оказывается в водах моря потому, что злобный саамский колдун стреляет в него из лука. Шесть лет плавал он по водам как еловое бревно. Утка летает над волнами в поисках места для гнезда, и Вяйно подставляет ей колено и лопатку. Утка откладывает там «яйца золотые», согревает их и ждет, когда вылупятся утята. Но Вяйно не выдержал жара от яиц и стряхнул их с колена. Яйца разбились «на шесть кусков и семь осколков». Из нижней части возникает Мать-земля, из верхней — небосвод. Вероятно, с образом Вяйнямёйнена — демиурга, создавшего звездное небо, связано и одно из названий Млечного пути в финской традиции: «Путь Вяйнямёйнена».

Согласно другому мифу, творцом мира оказывается не птица, а Бог, но и он плавает в водах начального океана на чудесном судне — каменной лодке. Из пены появляется Сатана, и Бог заставляет его нырять на дно, чтобы достать землю. Лишь на третий раз, поминая Божье имя, Сатана смог добыть землю, но часть ее утаил во рту. Бог же стал перетирать землю ладонями и рассеивать ее по океану, отчего земля стала разрастаться на волнах. Расти стала и утаенная Сатаной земля, так что тот вынужден был выплевывать ее — так возникли холмы и горы.

Наконец, в карельском варианте мифа инициатором творения оказывается Сатана. Он велит гагаре трижды нырять за землей, и только когда птица устроилась на суше, а сатана запрятал часть земли в рот, появился Дух Божий. Он увидел, что земли мало, но сатана настаивал на том, что со дна ее подняли всю. Тогда Бог обнаружил землю у Сатаны во рту и заставил ее выплюнуть. Тот плюнул на север, и она превратилась в камни, скалы и горы. К тому же Сатана поранил палец. Бог упрекнул Сатану: зачем он утаил землю — вот теперь она превратилась в камни и всякую нечисть, а сам Сатана наказан раной. Только после этого Бог заговорил рану (этот миф о первом ранении и заговоре мы еще перескажем, когда речь пойдет о культурном герое Вяйнямёйнене).

Сходные мифы известны восточным финно-уграм, и о них еще пойдет речь. Они явно восходят к славянским апокрифам — дуалистическим легендам о сотворении мира и человека двумя творцами. Ранний вариант распространения такой легенды в финно-угорском мире читатель помнит: древнерусские волхвы рассказывали, как Бог с Сатаной создали человека. В финском фольклоре сохранился иной миф о происхождении человека, во многом повторяющий космогонию — сотворение мира.