Фэнтези 2016. Дорога до Белой башни(СИ) - Волгина Алёна - Страница 52

Мы помолчали. Где-то во дворе слышалась болтовня служанок, внизу под стеной, чеканя шаг, прошёл караул. Я заметил, что пальцы у Эринны в чернилах, а под глазами залегли лёгкие тени. Похоже, сразу по приезду бросилась наводить порядок в делах, - я мысленно улыбнулся.

- Я ведь и не рассчитывала никогда... - казалось, девушке было трудно говорить, - что смогу выйти замуж... по любви.

Наверное, мы оба сейчас вспомнили об одном человеке. Будто Тиллерин вдруг появился в саду и, скрестив руки, прислонился к соседней колонне - как всегда открытый, внимательный, готовый выслушать и понять. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.

- Тиль погиб из-за меня, - с трудом выговорил я то, что было больнее всего.

Девушка слабо покачала головой.

- Не нужно меня успокаивать. Тиль умер из-за меня. Это же я отправила его на задание. Он выполнил его - и погиб.

- Послушай, Аларик... Твоё предложение - вовсе не худший вариант...

Прекрасный комплимент, - подумал я про себя. Что ж, сам напросился.

- То есть, - поправилась она, - ты очень даже хороший вариант для меня. Мы с тобой хотя бы знаем друг друга...

Нет, это невозможно слушать.

- Ладно, оставим это - чуть не сказал "дерьмо" - советникам. Есть и хорошие новости. Угадай - от кого? - я жестом фокусника достал из рукава письмо и с улыбкой протянул ей.

Конечно же, она узнала почерк.

- Вал! Он жив! - принцесса вспыхнула, из ледяной статуи мигом превратившись в юную девчонку. Она вскочила, выхватила свиток и вдруг порывисто обняла меня. Облако её пушистых волос рассыпалось у меня по плечам, её смех звенел у меня в ушах, а я... я замер, и мир вокруг перевернулся. Меня оглушило шепотом листьев, красотой багряно-золотых ветвей, пронизанных солнцем, запахом сирени - хотя откуда сирень осенью? Или это её духи? Хотелось смеяться и плакать одновременно. Я чувствовал себя лёгким, как новорождённый мотылёк, и мудрым, как тысячелетний кьяри.

Кажется, Эринна что-то мне говорила, но я очнулся, только когда она потрясла меня осторожно за руку.

- Бедный, ты, наверное, совсем устал с дороги, - улыбнулась девушка. - А тут я, с разговорами. Пойдём, я провожу тебя в твою комнату. И можешь не приходить сегодня на бал, всё равно же завтра увидимся... на церемонии, - с запинкой добавила она. Я машинально кивнул. Сердце грохотало где-то у меня в ушах. Совсем как тогда, на пути в Серентис.

Кажется, такого чувства я ещё никогда не испытывал.

И мне вдруг с пронзительной четкостью стало ясно, что я должен сделать.

***

На вечерний бал я всё-таки явился. Стоически вытерпел проникновенную речь короля Данатора и неискренние поздравления придворных, маскирующие жаркое любопытство. Мы с Эринной даже станцевали один контраданс, тягучий и церемонный, как медленная река. Танец, где партнёры едва касаются друг друга ладонями. Руки у моей партнёрши были как лёд, а щёки горели огнём.

Глядя на её смущённо-розовое лицо и напряженную спину, я с теплотой думал, что, похоже, моя леди куда более непринуждённо чувствует себя в седле, в лагере кочевников, даже в замке кьяри, чем здесь, среди манерных кавалеров и дам.

В какой-то момент я решил, что светское общество меня утомило, и незаметно удалился из круга танцующих. Мы, кьяри, вообще не избалованы обществом. Когда ты большую часть времени служишь всеобщим пугалом, поневоле привыкаешь к уединению. Я прошёл в соседнюю залу, где для гостей были накрыты столы, и вдруг обнаружил, что кое-кому здесь помешал. Какой-то пацан лет тринадцати - я принял его за пажа - деловито обчищал стол с закусками, складывая пирожные и фрукты на широкое блюдо.

Увидев меня, он замер, как мышь под метлой. Я вопросительно поднял брови.

- Это я не себе, - пояснил мальчишка. Он хотел добавить ещё что-то, но вздрогнул и прислушался.

- Родрик! - за занавесями послышался строгий голос. И вполголоса: Куда же он подевался, несносный ребёнок?

- Ты меня не видел, ладно? - пацан скользнул к ближайшей стене и шустро скрылся со своей добычей за дверью, озарив меня на прощанье знакомой светлой улыбкой.

В комнату просунулась встрёпанная полуседая голова, обрамлённая богатым кружевным воротником. Я сделал вид, что страшно занят пирожным. Да, и те пирожные тоже я съел. Почему бы кьяри не оказаться сладкоежкой? Голова немедленно убралась обратно.

Значит, вот каков принц Родрик, её брат. Конечно. В лице есть что-то общее с Эринной, порывистый, хваткий и... так по-детски уверенный, что все окружающие всегда будут к нему добры. Ничего, он это перерастёт.

Потом я танцевал ещё с кем-то, не помню, разговаривал, улыбался, шутил. Кажется, гости решили, что кьяри не так страшны, как их малюют. Но с кем бы я ни проводил время, краем глаза я всегда видел Эринну, чувствовал исходящее от нее тепло. Запоминал. Прощался.

***

Но некоторые женятся, а некоторые - так.

(Б. Г ребенщтков - Некоторые женятся)

Я удобно устроился на карнизе лестничной башни, над моей головой ярко светила луна, внизу вдоль бруствера прохаживался стражник. Меня он не замечал, в окружающей нас ночи, кое-где разорванной светом факелов, это было почти невозможно. Я для него - лишь сгусток тьмы, чуть более тёмной, чем окружающая нас темнота, лишь образ, навеянный сказками и снами.

Далеко внизу на улицах Альтарена мелькали огни, слышались отзвуки чьих-то голосов. Город не спал, готовился к завтрашнему празднику. Город внизу деловито суетился, а я размышлял. О разных вещах. О спасении, например.

Я так и не успел рассказать Эринне, как удалось спастись Валу из Башни, а ведь его история заслуживает целой песни. Проводив в полёт нас с Эринной, наш волшебник уже приготовился дать последний бой паукам, но вдруг обнаружил, что после уничтожения Зеркала они не очень-то рвутся на него нападать. Вал не стал раздумывать, надолго ли у них наступило такое просветление, подхватил вещички и рванул из Серентиса. Пауки настигли его на самой границе, немного потрепали, но в пустыню за ним не сунулись, не дурные. И всё равно, когда Вала подобрали пустынники, он был прилично изранен, истощён и еле дышал.

Пустынники приняли его за некое божество, явившееся из Серентиса, и отнеслись к нему очень почтительно, но врачебной помощи никакой не оказали. Кажется, они полагали, что дух такой мощи должен сам определиться, остаться ли ему в этом бренном теле или отправиться восвояси. Если бы мы с Дорианом не забрали его оттуда, наш волшебник скорее всего бы тихо почил в обстановке всеобщего поклонения.

Дориан, кстати, немедленно по возвращении вызвал меня на дуэль, после чего мы с ним помирились. Почему-то он считал меня погибшим и страшно обрадовался, что эта его бредовая идея не подтвердилась.