Больше, чем любовница - Бэлоу Мэри - Страница 29

Герцог выехал задолго до начала гонок, он хотел пообщаться с братом до того, как соберется толпа. Многие джентльмены намеревались отправиться в Брайтон следом за соревнующимися, чтобы сразу же поздравить победителя. Джоселин присоединился бы к ним, если бы не обстоятельства. Хотя боль в ноге беспокоила гораздо меньше, чем можно было ожидать после того, как он вальсировал накануне ночью, Трешем понимал, что не настолько здоров, чтобы позволить себе подобную поездку.

Фердинанд находился в приподнятом настроении. Джоселин подъехал, когда брат беседовал с лордом Хейуордом, уже прибывшим на место.

– Ангелина просила передать, – с иронической усмешкой говорил Хейуорд, – что вы, во-первых, должны победить во что бы то ни стало, во-вторых, не должны рисковать, не то свернете себе шею, в-третьих, вам следует помнить, что семейная честь Дадли в ваших руках, в-четвертых, думайте только о собственной безопасности… В общем, один совет противоречит другому, поэтому выбирайте тот, который вам по душе.

Фердинанд в ответ засмеялся и повернулся к брату.

– Им, – сказал он, кивнув в сторону коней, – тоже не терпится поскорее отправиться в путь.

Джоселин поднес к глазам лорнет и осмотрел экипаж, который Фердинанд купил несколько месяцев назад только потому, что он выглядел привлекательнее, чем прежний. Сразу после покупки Ферди стал жаловаться – мол, с коляской что-то не так, хотя проверить экипаж можно было лишь в деле. Впрочем, Фердинанд на сей раз не ошибся – коляска и впрямь была не из лучших.

Фердинанд имел меньше шансов на успех, чем его соперник, однако Джоселин все же надеялся выиграть свое пари. За братом были молодость и энтузиазм, а также непомерное честолюбие – семейное стремление быть во всем первым. К тому же коней Ферди приобрел отменных, Джоселин и сам не выбрал бы лучших.

Лорд Берриуэтер прибыл на гонки в сопровождении целой кавалькады своих сторонников. Некоторые из них подшучивали над Фердинандом.

– Отличная пара, Дадли! – прокричал мистер Уэгдин. – Жаль, что каждая из лошадок хромает на три ноги.

– Выскажете свои сожаления, когда мои хромые выиграют гонку, – со смехом отвечал Фердинанд.

Берриуэтер, казалось, не обращал, внимания на зрителей. Он то и дело смахивал плетью невидимые пылинки со своих сверкающих сапог. Наряд его был более уместным для прогулки по Бонд-стрит, чем для гонки из Лондона в Брайтон. Но Берриуэтер прекрасно знал, что именно он фаворит, и нисколько не сомневался в победе.

– Фердинанд, – неожиданно сказал Джоселин, – нам бы лучше поменяться колясками.

– Ты не шутишь? – с надеждой в голосе воскликнул младший Дадли.

– Я намерен выиграть пари, поэтому не могу допустить, чтобы ты отправился в Брайтон в этой повозке, – заявил Трешем, кивнув в сторону коляски, раскрашенной в желтый и красный цвета.

Фердинанд не имел ни малейшего желания спорить с Джоселином. За пять минут, остававшихся до начала гонки, братья успели поменяться колясками.

– Помни, Фердинанд, – не удержался от совета Трешем, – моя коляска легче, чем твоя, и поэтому опаснее на скорости. Придерживай коней на поворотах!

Фердинанд забрался на сиденье и взял в руки поводья. Он казался необыкновенно серьезным и сосредоточенным.

– И верни мне коляску в целом виде, – добавил Джоселин перед тем, как отойти к зрителям. – Не то тебе не поздоровится.

В следующее мгновение раздался выстрел из стартового пистолета, открывший бега. Толпа заревела, кони сорвались с места и вскоре исчезли в клубах пыли.

«Похоже на кавалерийскую атаку», – подумал Трешем. Он подошел к коляске брата и принялся обмениваться любезностями со знакомыми.

Джоселин уже жалел о том, что отпустил своего конюха. Теперь, прежде чем отправиться в «Уайте», ему придется вернуться домой, чтобы там конюх распряг лошадей и поставил коляску в каретную. Впрочем, заходить в дом не было необходимости. Но и причин не заходить тоже вроде бы не было.

Вчера он снова поцеловал ее. И признал, что так продолжаться не может. Надо было что-то решать. Вскоре Джейн предстояло покинуть Дадли-Хаус.

Беда в том, что он не хотел ее отпускать.

«Надо было подъехать к конюшне с другой стороны», – подумал Джоселин, уже приближаясь к парадному подъезду Дадли-Хауса. Он придержал лошадей и стал разворачиваться, но тут случилось нечто совершенно неожиданное…

Сначала раздался громкий треск, и экипаж накренился. Потом Трешем услышал фырканье лошадей, крик мужчины и женский визг. А затем на него навалилось что-то тяжелое, и ему показалось, что он вот-вот задохнется…

Наверное, прошло минут пять, прежде чем он понял, что лежит на мостовой рядом с собственным домом. Лошади тревожно ржали над головой, а боль во всем теле была такая, что выть хотелось. И кто-то гладил его по волосам – куда, черт побери, делась шляпа?

– Проклятая повозка! – заорал Трешем.

Повернув голову, он увидел, что коляска брата лежит на боку с переломанной осью. И увидел склонившуюся над ним Джейн Инглби.

Трешем выругался сквозь зубы. Конечно же, все обитатели Гросвенор-сквер сейчас приникли к окнам и стали свидетелями его унижения…

– Отдышитесь, – сказала Джейн, продолжая гладить его по волосам. – Сейчас слуги отнесут вас в дом. Не пытайтесь вставать.

В довершение ко всему только этого не хватало! Сколько в этом проклятом месяце несчастий!

Трешем помотал головой, чтобы стряхнуть руку Джейн.

– Если вы не можете не говорить глупости, лучше помолчите, – проворчал он.

Упершись ладонями в мостовую – при этом он заметил, что на одной из его перчаток появилась безобразная дыра, – Трешем приподнялся немного, И тотчас же все тело пронзила острая боль.

– Как же вы неразумно поступаете! – воскликнула Джейн. Герцог тяжко вздохнул – ему снова, как в день дуэли, пришлось опереться на плечо девушки.

– Она должна была развалиться, – пробормотал он. – Она развалилась бы на полной скорости. – Джоселин взглянул на коляску брата.

Джейн нахмурилась; она не понимала, о чем речь.

– Это коляска Ферди, – пояснил Трешем. – Ось сломана. Брат мог бы разбиться. Марш! – заорал он, повернувшись к старшему конюху. Тот все еще успокаивал лошадей, а другой конюх тем временем возился с упряжью. – Марш, как только освободишься, осмотри коляску тщательнейшим образом. Через полчаса жду тебя с докладом.

– Слушаюсь, ваша светлость, – отозвался конюх.

– Помогите мне зайти в дом, – сказал Джоселин, обращаясь к Джейн. – И перестаньте причитать, У меня хватит синяков и ссадин, так что сможете помучить меня в свое удовольствие. Правда, кости целы, переломов нет. И на правую ногу я не падал. По крайней мере, мне так кажется. Полагаю, кто-то сделал это намеренно, – добавил он, уже заходя; в дом.

– Чтобы убить Фердинанда? Чтобы он проиграл гонку? – спросила Джейн. – Какое нелепое предположение! Ни один нормальный человек не стал бы убивать другого, чтобы выиграть пари. Это просто случайность.

– У меня есть враги, а Фердинанд – мой брат.

Джоселин надеялся, что коляска – единственный подвох. И он почти не сомневался, что это проделка братьев Форбс. Только они были способны на такую подлость.

Джейн проснулась с твердым решением покинуть Дадли-Хаус в этот же день. От нее и раньше было не очень-то много пользы, а теперь герцог совсем в ней не нуждался. Три недели прошли;

Накануне она согласилась развлекать гостей герцога – и это был совершенно безумный поступок. Все увидели ее такой… какая она на самом деле. То есть увидели ее в приличном платье. Конечно, ока была не в бальном наряде, как все остальные, но и не в сером платьице горничной, делавшем ее почти невидимой для гостей герцога.

Рано или поздно описание ее внешности, данное графом Дербери сыщикам, дойдет и до знакомых Трешема. Когда – вопрос времени. Даже удивительно, что в свете до сих пор не знали, как выглядит преступница. Но когда узнают, то многие из вчерашних гостей, конечно же, вспомнят о Джейн Инглби.

Следовало покинуть Дадли-Хаус. Да, исчезнуть… Но перед тем как исчезнуть, надо взять пятьсот фунтов – потребовать, чтобы герцог Трешем выплатил обещанную сумму.