Немного соблазненная - Бэлоу Мэри - Страница 31

Когда граф Росторн подъехал к ним совсем близко, одна из женщин, услышав цокот копыт, распрямилась и повернулась на звук. Одной рукой она придерживала широкополую соломенную шляпу. Вскрикнув, она бросилась Джервису навстречу, уронив корзинку в траву. Женщина была невысокого роста, ее фигура все еще носила следы юношеской стройности и гибкости, пышные темные волосы были слегка тронуты сединой. Лицо ее сияло от радости.

Джервис проворно соскочил с лошади и, раскрыв объятия, шагнул навстречу к женщине.

— Джервис! — вскричала она. — Милый мой.

— Maman! — Он легко подхватил ее на руки, покружил и осторожно опустил на землю.

— Наконец-то ты дома. — Она поднесла дрожащую руку к его лицу и медленно провела по щеке, не отрывая от него глаз. — Мой дорогой мальчик, ты стал еще красивее.

— А ты все такая, же, — усмехнулся он. — Просто девчонка.

За прошедшие девять лет она действительно не очень изменилась. По-прежнему была милой и привлекательной.

К ним приближался молодой мужчина. Последний раз Джервис видел его еще ребенком. Элегантно одетый, в очках, высокий, худой, уже начинающий лысеть.

— Пьер?

Казалось, братья сейчас бросятся друг другу в объятия. Но они заколебались, стали переминаться с ноги на ногу, и момент был упущен. Джервис протянул ему руку, и Пьер пожал ее.

— Джервис, — сказал он, — как хорошо, что ты вернулся. Позволь, я представлю тебе свою жену, если не возражаешь. Это Росторн, Эмма, дорогая.

Эмма присела в реверансе. Мелкие, незапоминающиеся черты лица, прямые волосы, уложенные в высокую прическу. Джервис взял протянутую ему руку и чуть склонил голову.

— Миссис Эшфорд, — сказал он, — очень приятно познакомиться. А это, надо думать, ваш сын.

Мальчик взглянул на Джервиса — глаза у него были большие, серые. Пухлое личико обрамляли тонкие вьющиеся волосы.

— Это Джонатан, милорд, — сказала женщина.

— Джонатан. — Его племянник. У него уже был один. И еще три племянницы — дети его сестер. Да, много воды утекло за эти девять лет.

— Поздоровайся с Генриеттой, Джервис, — сказала мать.

Генриетта приходилась Джервису второй кузиной и жила в его семье с тех пор, как осталась круглой сиротой. Отец графа Росторна был ее опекуном. Она выглядела почти так же, как и девять лет назад. Невысокая, плотно сбитая, темноволосая, с квадратным лицом. Не безобразная, но и не слишком привлекательная. Замуж она еще не вышла, хотя ей уже исполнилось не то двадцать семь, не то двадцать восемь лет.

— Генриетта. — Он с улыбкой поклонился девушке.

— Джервис. — Она присела в реверансе.

Что ж, прием оказался не таким холодным, как он ожидал. Ни враждебности, ни досады. Мать взяла его за руку и повела к дому, а грум направился с лошадью в конюшню. Ощущалась лишь натянутость, неловкость, словно все они чужие друг другу. Что ж, это недалеко от истины.

Его лишили семьи так же, как и многого другого. Восстановится ли когда-нибудь между ними тесная связь, как это было раньше? Сейчас он остро ощутил отсутствие отца. Отец всегда был для него героем.

А потом отец отверг его. Вычеркнул из своей жизни. Предпочел поверить сфабрикованным о Джервисе слухам, а не ему самому. Хотя всегда утверждал, что любит сына.

Это было настоящим предательством.

Хуже, чем предательство Марианны.

Хуже, чем предательство Бьюкасла.

Оно уничтожило Джервиса.

В ближайшие дни графу Росторну предстояло познакомиться со слугами и управляющим. Почти всех их наняли уже после его отъезда на континент. Ему пришлось посетить ферму, посмотреть, как ухаживают за садом. Все было знакомо и не знакомо. Он встретился с арендаторами и соседями, которые вскоре узнали о его возвращении. Люди приходили, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Никто ни словом не обмолвился о причинах, вынудивших Джервиса уехать на континент. Некоторые полагали, что лорд Росторн все это время жил у родственников матери. Джервис помнил всех этих людей, однако ощущение было такое, что видит он их впервые.

Дома он тоже постоянно чувствовал неловкость и напряжение. Чтобы наладить прежние контакты, следовало самому стать прежним.

Но это не представлялось возможным. Слишком много времени прошло.

И он сожалел об этом. Однако о возвращении на континент не могло быть и речи. По крайней мене сейчас. Его дом здесь.

Да и жаловаться ему особенно не на что. Мать не могла нарадоваться на сына.

Однажды за завтраком он стал расспрашивать ее о соседях. Многие из них уехали в Лондон на сезон. Ему очень повезло, что он застал мать дома. Они с Генриеттой собирались на днях отправиться в Лондон. Сначала им нужно было сделать покупки, а потом посетить театры и побывать у знакомых.

Мать охотно рассказывала Джервису о соседях и о тех событиях, которые произошли в их семьях, пока его не было.

— А как поживает маркиз Пейсли? — спросил он. — Все еще приезжает в Уинчхолм-Парк, maman?

— Маркиз умер, Джервис. — Мать слегка отодвинулась, чтобы дать возможность слуге налить ей кофе. — Разве я не писала тебе?

— Нет, — ответил он.

— Маркиз оставил это поместье своей дочери.

Джервис посмотрел на мать. У маркиза была только одна дочь.

— Марианне? — спросил он. — Она здесь живет?

— Да, — ответила графиня. — Тебе стоило бы с ней встретиться и поговорить. Грустно, если вы будете избегать друг друга до конца жизни, ведь мы соседи. Кроме того, прошло столько лет, что все это теперь уже не имеет никакого значения.

Он молчал. События, которые перевернули его жизнь, произошли действительно очень давно — девять лет назад. Но все это время он был изгнанником в чужой стране. Неужели мать полагает, что он сможет простить эту женщину? Он знал Марианну с детства. Они вместе играли. А потом она предала его.

— Она все еще дружит с Генриеттой, — снова заговорила мать, когда поняла, что ее предложение останется без ответа. — Ты не можешь ее игнорировать.

— Кто ее муж? — спросил Джервис.

— Она так и не вышла замуж, — ответила мать. — Все такая же красивая, просто ей не встретился мужчина, которого она полюбила бы. Обещай, что ты навестишь ее.

— Нет! — Джервис сорвался на крик. — Нет, maman. Я никогда не сделаю этого!

К его удивлению, мать не только не осуждала Марианну, но еще и поощряла ее дружбу с Генриеттой. Все эти люди, казалось, забыли то, что произошло, и продолжали жить как ни в чем не бывало. А он? Что стало с ним? Неужели они думали, что он наслаждался жизнью на континенте?

Ему стало жаль себя. Джервис порывисто поднялся со стула, поцеловал матери руку и вновь вернулся к делам по хозяйству.

Старая жизнь, как ни прискорбно, ушла. В прошлом остались годы, проведенные на континенте. А также те, которые он прожил здесь, в поместье. Придется все начинать сначала. В самое ближайшее время он намеревался отправиться в Лондон. Но еще не решил точно когда.

Через неделю после его приезда ему нанес визит Хорэс Блейк, их сосед. Он только что вернулся из Лондона и, узнав о возвращении Джервиса, решил зайти к нему поздороваться и засвидетельствовать свое почтение. Он был на несколько лет старше Росторна, но это не мешало им в прошлом поддерживать приятельские отношения. При встрече они тепло пожали друг другу руки и, расположившись в библиотеке с бокалами вина, пустились в разговор.

— Что ж, Росторн, — лукаво усмехнулся Блейк после обмена любезностями, — говорят, ты все такой же дьявол, каким был и раньше.

1Джервис не мог скрыть своего удивления. Он никогда не считал себя дьяволом.

— О тебе болтает весь город, — рассказывал Блейк. — В клубах заключают пари — сделаешь ли ты предложение сестре Бьюкасла. А если сделаешь, то примет ли его Бьюкасл? Кажется, вы с ним повздорили до твоего отъезда. Я не ошибся?

Нет, не ошибся. С самого начала было ясно, что ему вряд ли удастся избежать светских сплетен.

— Да, повздорили. Что же касается леди Морган Бед-вин, то могу сказать лишь одно — я просто сопровождал ее из Брюсселя в Лондон. Она торопилась вернуться домой, чтобы известить родных о гибели лорда Аллена.