Леди полночь (ЛП) - Клэр Кассандра - Страница 12

– Эмма! – Диана поднялась на ноги. Кудрявые волосы милым темным облаком обрамляли ее лицо. – Мы больше не вмешиваемся в дела фэйри. Так велит нам Холодное перемирие. Конклав не просто посоветовал нам держаться от Волшебного народа подальше, а полностью запретил взаимодействовать с ним. Если ты нарушишь этот запрет, последствия могут затронуть не только тебя, но и Джулиана.

Это был удар ниже пояса.

– Джулиана?

– Что он делает каждый год? В годовщину Холодного перемирия?

Эмма представила себе Джулиана, который с двенадцати лет из года в год сидел в этом кабинете и строчил письма Конклаву, требуя возвращения своей сестры Хелен с острова Врангеля. Еще совсем мальчишка, с разодранными в кровь локтями и коленками, он упорно не выпускал ручки из рук.

На острове Врангеля – огромной плавучей льдине, затерянной в Северном Ледовитом океане, – были сосредоточены все щиты мира. Тысячу лет назад на него наложили мощные чары, которые должны были оградить землю от многих демонов. После Холодного перемирия Конклав отправил Хелен на этот остров – под предлогом того, что ей необходимо изучить устройство щитов. Но все понимали, что на самом деле это просто изгнание.

С тех пор ее несколько раз отпускали домой, и в один из своих визитов в Идрис она женилась на дочери Консула Алиной Пенхоллоу, но даже это не поспособствовало ее освобождению. Джулиан писал каждый год. И каждый год ему отказывали.

Голос Дианы смягчился.

– Каждый год Конклав отказывает ему из опасения, что Хелен стоит на стороне Волшебного народа. Что там подумают, узнав, что мы ослушались приказа и расследуем убийства фэйри? Останется ли у нее хоть один шанс выйти на свободу?

– Но Джулиан хотел бы… – начала Эмма.

– Джулиан и руку себе отрубит, если ты попросишь. Но разве это повод просить? – Диана потерла виски, как будто у нее болела голова. – Месть – это не семья, Эмма. Это даже не друг, и сердце она не согреет. – Она подошла к окну и взглянула на Эмму через плечо. – Знаешь, почему я согласилась работать в Институте? Только не нужно шуток.

Эмма опустила глаза. Пол был выложен белыми и голубыми плитками, причем на каждой белой плитке было что-то нарисовано: роза, замок, шпиль церкви, крыло ангела, стая птиц – все картинки разные.

– Потому что ты была в Аликанте во время Темной войны, – дрогнувшим голосом ответила Эмма. – Ты была там, когда Джулиану пришлось… остановить отца. Ты видела нас в битве. Ты решила, что в нас достаточно смелости, и захотела помочь. Так ты всегда говорила.

– В юности я встретила одного человека, который помог мне стать той, кто я есть, – сказала Диана.

Эмма навострила уши. Диана редко говорила о своей жизни. Род Рейбернов был довольно старым, но на Диане он обрывался. Она никогда не рассказывала ни о детстве, ни о семье. Складывалось впечатление, что ее жизнь началась, когда к ней перешел отцовский оружейный магазин в Аликанте.

– Я хочу помочь и тебе стать той, кто ты есть.

– И кто же я?

– Лучший Сумеречный охотник в своем поколении, – ответила Диана. – Я никогда не видела, чтобы кто-то так тренировался и сражался, как ты. Поэтому я и не хочу, чтобы ты растратила свой потенциал в стремлении за тем, что не залечит твои раны.

«Растратила свой потенциал?» Диана не знала, не понимала ее. Никто из ее семьи не погиб на Темной войне. А родители Эммы погибли даже не в бою – их убили, их пытали и калечили. Возможно, они даже звали ее в те ужасные минуты – краткие ли, долгие ли или бесконечные – на границе жизни и смерти.

В дверь громко постучали. На пороге стояла Кристина, одетая в джинсы и свитер. Щеки ее горели, как будто ей было неловко прерывать их беседу.

– Блэкторны, – объявила она. – Они вернулись домой.

Эмма напрочь забыла, что собиралась сказать к Диане, и резко повернулась к двери.

– Что? – воскликнула она. – Они же возвращаются завтра?

Кристина беспомощно пожала плечами.

– Только что из портала в холле вышла большая семья.

Эмма прижала руку к груди. Кристина не ошибалась. Эмма почувствовала, как боль, пронзавшая ее сердце с момента отъезда Джулиана, вдруг стала легче и одновременно сильней – теперь казалось, что в груди порхает огромная бабочка.

Эмма выбежала из офиса, скользя босыми ногами по гладкому деревянному полу, и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки зараз. Теперь и она услышала голоса. Кажется, Дрю что-то тихо спросила, а Ливви ответила ей.

Еще миг – и Эмма уже стояла на площадке второго этажа. Весь холл был у нее как на ладони, залитый светом миллионов искр, оставшихся от исчезающего портала. Посреди холла стояли Блэкторны: Джулиан выше всех, рядом с ним пятнадцатилетние близнецы Ливви и Тай. Друзилла держала за руку маленького Тавви. Он, казалось, спал на ходу, закрыв глаза и уткнувшись кудрявой головой сестре в бок.

– Вы вернулись! – воскликнула Эмма.

Все посмотрели на нее. Блэкторны были очень похожи друг на друга: у всех волнистые темно-каштановые волосы цвета горького шоколада и сине-зеленые глаза. Сероглазый и худощавый Тай с зачесанными назад черными волосами сильно выделялся на их фоне, как будто происходил из другой ветви рода.

Дрю и Ливви заулыбались, Тай приветливо кивнул, но Эмма смотрела только на Джулиана. Руна парабатая у нее на плече вспыхнула, стоило ему взглянуть на нее.

Эмма устремилась вниз. Джулиан наклонился и сказал что-то Дрю, а потом повернулся и сделал несколько шагов навстречу Эмме. Он занял все поле ее зрения, она не видела больше ничего вокруг. Перед ней был не только тот Джулиан, который здесь и сейчас простирал к ней свои объятия, но и тот Джулиан, что сражался с клинком серафимов в руке, тот Джулиан, что всегда накрывал ее одеялом, тот Джулиан, что стоял напротив нее в Безмолвном Городе и приносил свою клятву парабатая, наблюдая, как вздымаются между ними языки белого и золотого пламени.

Они столкнулись посреди холла, и Эмма обхватила Джулиана руками.

– Джулс! – выдохнула она, уткнувшись ему в плечо.

В голове зазвучали слова клятвы парабатаев, а в ноздри ударил знакомый запах: гвоздика, мыло, соль.

«Куда ты пойдешь, туда и я пойду».

На миг Джулиан обнял ее так крепко, что Эмма едва не задохнулась. Затем он отпустил ее и отстранился.

Эмма чуть не упала. То ли она не ожидала столь сильного объятия, то ли не могла смириться с таким неожиданным его окончанием.

Джулиан изменился, но разум Эммы никак не мог это осмыслить.

– Я думала, вы возвращаетесь завтра утром, – сказала она и попыталась поймать взгляд Джулиана и улыбнуться ему. Но он смотрел на братьев и сестер, словно пересчитывая их и проверяя, все ли добрались.

– Малкольм появился раньше, – пожал плечами Джулиан. – Возник на кухне у тетушки Марджори откуда ни возьмись. Прямо в пижаме! Сказал, что забыл о разнице во времени. Тетушка так завопила, что мы все чуть не оглохли.

Эмме перевела дух. Верховный колдун Лос-Анджелеса Малкольм Фейд был давним другом их семьи. Они с Джулианом частенько подшучивали над его чудачествами.

– А потом он случайно перенес нас в Лондон, – добавила Ливви, обнимая Эмму. – Пришлось искать кого-нибудь, чтобы нам открыли новый портал… Диана!

Отскочив от Эммы, Ливви побежала поздороваться с наставницей. В холле воцарилась приятная суета: вопросы, приветствия, объятия. Тавви встрепенулся и сонно бродил вокруг, дергая всех за рукава. Эмма взъерошила ему волосы.

«Народ твой будет моим народом». Когда Джулиан и Эмма связали себя клятвой парабатаев, семья Джулиана стала ей практически родной. В некотором роде это было похоже на брак.

Эмма посмотрела на Джулиана. Тот не спускал глаз со своего семейства и как будто забыл о ее существовании. Только теперь она смогла спокойно разглядеть его и подметить все перемены.

Джулиан всегда стриг волосы коротко, чтобы лишний раз не возиться с ними, но в Англии, похоже, совсем забыл об этом: они отросли и лежали густыми, блестящими волнами, столь типичными для Блэкторнов. За ними не было видно даже ушей. Кожа покрылась загаром, а глаза стали ярче и темнее – теперь в них бушевала синева глубокого океана. Изменилась и форма лица: потеряв детскую мягкость, оно постепенно становилось лицом взрослого юноши – высокие скулы, острый подбородок. Из ворота футболки выглядывали изящные очертания ключиц.