Истории таверны «Распутный единорог» - Асприн Роберт Линн - Страница 54

— Я законопослушный гражданин. — Бледнолицый весь покраснел, сдерживая себя. — Меня не выбросят из моего дома, как обыкновенного преступника.

— Ты уже это говорил, — цербер улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. — Но ты уже не в Рэнке, запомни это.

— Верно, — крикнул ему вслед Керд, — мы не в Рэнке. И ты это запомни, цербер.

Спустя четыре дня у Зэлбара сильно поубавилось уверенности. Закончив в тот вечер патрулирование города, он повернул на Процессионную Улицу в сторону причалов. Теперь это стало его привычкой — последняя, уже не служебная разминка для ног, чтобы в одиночестве упорядочить мысли, прежде, чем вернуться в переполненные казармы. Если в Лабиринте еще было движение, то эта часть города давно спала, и церберу легко было погрузиться в мысли, медленно вышагивая по освещенным луной улицам.

Принц отверг его обращение, сказав, что тревожить относительно честного гражданина — скверная трата времени, особенно на фоне волны убийств, захлестнувших Санктуарий. Зэлбар не мог опровергнуть логику Принца. С тех пор, как внезапно в Лабиринте появилась эта оружейная мастерская, торгующая своим смертоносным видом волшебства, убийства стали не только более частыми, но и более жестокими, чем обычно. Может быть сейчас, когда мастерская исчезла, сумасшествие пройдет, но в это время ему едва ли удалось найти время, чтобы поставить Керда, занимавшегося вивисекцией, перед непреложной необходимостью покинуть город.

На мгновение в памяти Зэлбара вспыхнуло воспоминание о страстной защите Кердом своего труда, но он быстро отогнал его.

Смысл в овладении новыми медицинскими знаниями, конечно же был, но все же рабы — тоже люди. Систематическое истязание другого живого существа во имя знания было…

— Берегись!

Еще до того, как крик полностью отложился в мозгу Зэлбара, он очутился лежащим ничком на земле. Рефлексы, выработанные за годы службы Империи, заставили его не останавливаясь перекатываться, ползти, в том числе на четвереньках, по грязи в поисках укрытия, чтобы обнаружить источник команды-предупреждения. Дважды до того, как он добрался до тени в переулке, он слышал безошибочный звук стрел, втыкающихся своим острием где-то рядом — явное доказательство того, что опасность не была выдуманной.

Наконец, находясь уже в относительной безопасности переулка, он вытащил меч из ножен и, затаив дыхание, стал ощупывать взглядом крыши в поисках убийцы-лучника. Ему бросилось в глаза быстрое движение на доме через улицу, но оно не повторилось. Он напряг зрение, чтобы увидеть что-то в темноте. Послышался стон, потом покашливание, несколько мгновений спустя плохое подражание свисту ночной птицы.

Хотя он и был уверен, что кто-то только что погиб, у Зэлбара не дрогнул ни один мускул, он продолжал оставаться в позе кошки, изготовившейся к охоте. Кто умер? Убийца? Или человек, который предупредил его об опасности? Даже, если это был убийца, поблизости мог еще прятаться сообщник.

Как бы отвечая на последнюю мысль, от темного дверного проема отделилась фигура и двинулась к середине улицы. Она остановилась, уперлась руками в бока и крикнула в сторону переулка, в котором скрывался Зэлбар.

— Все спокойно, цербер. Мы уберегли тебя от твоей собственной беспечности.

Поднявшись на ноги, Зэлбар вложил меч в ножны и ступил на открытое пространство. Еще до того, как его окликнули, он признал темную фигуру. Голубая ястребиная маска и плащ не могли скрыть рост и цвет кожи его спасителя, а если бы даже скрывали, цербер все равно узнал бы его по мягкой грации движений.

— Что за беспечность, Джабал? — спросил он, скрывая собственное раздражение.

— Ты уже три ночи подряд ходишь по этой дороге, — объявил бывший гладиатор. — Это как раз то, что нужно убийце.

Главный преступник-негр, казалось, не был удивлен или раздражен тем, что его узнали, несмотря на маскировку. Более того, создалось впечатление, что Джабал доволен собой, подтрунивая над цербером.

Зэлбар понимал, что Джабал прав: во время службы или вне ее предсказуемая форма поведения служила приглашением к засаде. Однако ему не пришлось смущенно признаваться в этом, поскольку невидимый глазу спаситель на крыше выбрал удачный момент, чтобы сбросить тело убийцы на улицу. Оба человека с пренебрежением обследовали его.

— Хоть я и ценю твое вмешательство, — сухо прокомментировал цербер, — хорошо было бы захватить его живым. Признаюсь, мне любопытно узнать, кто его послал.

— Я могу тебе это сказать. — Человек в маске ястреба мрачно усмехнулся. — В кошельке этого убийцы лежат деньги Керда, но меня больше занимает, почему он так настроен против тебя.

— А ты знал об том и раньше?

— Один из моих информаторов подслушал разговор в «Единороге» о найме убийцы. Удивительно, как много людей, обычно осторожных, забывают, что человек может не только говорить, но и слушать.

— Почему же ты не передал мне это и не предупредил заранее?

— У меня не было доказательств. — Чернокожий пожал плечами. — Сомнительно, чтобы мое свидетельское показание захотели бы проверить в суде. Кроме того, я все еще твой должник со времени нашей последней встречи… или ты забыл, что однажды спас мою жизнь?

— Я не забыл. Я сказал тебе тогда, что только выполнял свой долг. Так что ты мне ничего не должен.

— …И я, спасая тебя, как гражданин Рэнке, только выполнял свой долг тем, что помог тебе сегодня. — В лунном свете сверкнули зубы Джабала.

— Ладно, каковы бы ни были твои мотивы, я тебе благодарен.

Мгновение Джабал молчал.

— Если ты действительно хочешь выразить свою благодарность, — произнес он наконец, — не пропустишь ли со мной стаканчик? Я хотел бы кое-что обсудить с тобой.

— Я… Боюсь, не смогу. До твоего… дома далеко, а у меня завтра дела.

— Я имел в виду «Единорог».

— «Единорог»? — запинаясь, в полном изумлении произнес Зэлбар. — То место, где замышлялось мое убийство? Я не могу идти туда.

— Почему же нет?

— Ну… хотя бы потому, что я цербер. Это не принесет добра ни одному из нас, если на людях нас увидят вместе, тем более в «Единороге».

— Ты можешь надеть мою маску и плащ. Этим ты прикроешь свою униформу и лицо. Тогда любому соглядатаю будет казаться, что я выпиваю с одним из моих людей.

Мгновение Зэлбар колебался, будучи не в состоянии принять решение, потом дерзкая картина цербера в голубой ястребиной маске захватила его воображение, и он громко рассмеялся.

— А почему бы и нет? — согласился он, протягивая руку за предлагаемой ему маскировкой. — Мне всегда было интересно посмотреть, как это место выглядит изнутри. — Зэлбар не отдавал себе отчета в том, насколько ярок лунный свет, пока не переступил порог «Единорога». Несколько масляных ламп были единственным источником света, да и они были прикрыты, так что светили в сторону стены, оставляя большую часть внутреннего пространства сильно затемненной. Следуя за Джабалом а основную комнату, он, хотя и замечал фигуры людей, собравшиеся за несколькими столами, не мог разглядеть их лиц.

За исключением одного, лицо которого ему незачем было разглядывать, это был сухопарый рассказчик Хаким, сутуло сидевший за центральным столом. Перед ним стояла маленькая кружка вина, о которой он, видимо, забыл, а сам покачивал головой в состоянии полудремы. Зэлбару втайне нравился этот старик, и он бы тихо прошел мимо этого стола, но Джабал перехватил взгляд цербера и подмигнул. Вытащив из кошелька монету, работорговец высоко подбросил ее, так что она, описав дугу, полетела на стол рассказчика.

Рука Хакима молниеносно дернулась, и монета на лету исчезла. Его сонная манера поведения не изменилась.

— Старина, это плата, достаточная для сотни рассказов, — мягко, но громко проговорил Джабал, — но ты расскажешь их где-нибудь в другом месте… и о ком-нибудь другом.

Двигаясь с тихим достоинством, рассказчик поднялся на ноги, бросив на обоих испепеляющий взгляд, и царственной походкой прошествовал из комнаты. Его кружка с вином исчезла вместе с ним.