Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады - Рубашкин Александр - Страница 24

24

Поэзия на ленинградском радио военных лет – это частушка и лозунг, фельетон и басня, баллада и поэма. Это многообразие поэтических голосов и обилие форм. На протяжении дня стихи могли составить целую передачу и служить своего рода заставкой, подобно музыкальной, или связать отдельные материалы между собой. И во всех стихах, независимо от их поэтического уровня, было главное, ради чего они писались, – напряженность, призывность, ощущение момента. Они должны были быть услышаны. Вся без исключения поэзия стала пропагандистской. Для многих бойцов, уходивших на фронт, стихотворный лозунг, подпись под рисунками «Окон ТАСС» оказались последними поэтическими строками в их жизни. Они прочитали или услышали стихи сквозь рупоры на городских улицах. «От родных ворот отбросим свору, яростью народной в прах сотрем. Отстоим покрытый славой город. Ленинское сердце бьется в нем». Это один из лозунгов напряженного сентября сорок первого, стихи Всеволода Рождественского.

Такие стихотворные лозунги в ту пору писали А. Прокофьев и В. Иванов, О. Берггольц и В. Волженин, Н. Тихонов и В. ЗуккауНевский. На радио приходило много стихотворений, присланных поэтами, редакторы внимательно просматривали фронтовые газеты. Едва писатель приезжал в Ленинград – с фронта ли, с Большой ли земли, – он сразу попадал на радио. Это становилось всеобщим правилом. Поэт В. Лифшиц в сентябре 1941 года прорывался в город в составе батальона через вражеское окружение. Выступая перед микрофоном, он рассказал об этом прорыве, о своих встречах с партизанами, а затем прочитал стихи, в которых выражено кредо литератора, участника войны.

Обозы врага полыхают в огне —Не дрогнет рука твоя, мститель!Я встретил тебя. Позавидует мне,Должно быть, любой сочинитель…Но нет, не копилкой сюжетов и тем,Несущих дешевую славу,И даже не нашим знакомством, а темГордиться могу я по праву,Что вместе с тобою в бою побывал,Что рядом шагал, не по следу,Что вместе с тобою в бою добывалТяжелую нашу победу.

27 ноября 1941 года в «Радиохронике» было прочитано стихотворение «красноармейца М. Дудина с полуострова Ханко». Это были стихи поэта-солдата, вместе с последними частями покидавшего прославленный полуостров. Передачи ленинградского радио отметили вехи фронтовой биографии М. Дудина. В апреле 1942 года в одной из информаций «Последних известий» появилось следующее сообщение: «19 апреля члены правления Союза писателей побывали на фронте. Писатели-фронтовики выступили перед ленинградскими товарищами с творческим самоотчетом. После своего выступления талантливый молодой поэт Михаил Дудин был принят в члены Союза советских писателей». Стихи М. Дудина, песни на его слова использовались и литературным, и политическим вещанием. В 1943 году радио познакомило любителей поэзии с его поэмой «Костер на перекрестке».

С осени сорок первого все чаще стали передавать по радио стихи, песни, частушки Александра Прокофьева. В некоторых выступлениях поэта прозаический текст перемежался стихами. В стихах этого поэта всегда ощущалась фольклорная основа его творчества. Стихи были энергичны, страстны, острое словцо, афоризм подчеркивали, что их автор – человек из народа, простой, несколько грубоватый, с широким размахом и щедрой душой.

Вся родина встала заслоном,Нам биться с врагом до конца,Сегодня твоя оборонаПроходит сквозь наши сердца.

Так писал поэт в дни битвы за Москву. Вечером 13 декабря «Радиохроника» начала свой выпуск чтением письма поэта Александра Прокофьева, адресованного слушателям. Характерная прокофьевская интонация, его тяготение к шутке, поговорке сказались уже в первых строках письма, посвященного успехам наших войск под Москвой. «Гитлер отдал приказ о взятии Москвы любой ценой, но, как говорит русская пословица, „хлебать бы молоко, да рыло коротко“, – Гитлер просчитался». Письмо заканчивалось стихами: «Мы выдержим, мы выстоим, – дойдем до лучших дней, мы всех фашистов выставим в загробный мир теней…»

Рядом с боевым призывом всегда находилось место шутке, сарказму. Пока мог держать перо в руках, продолжал работать В. Волженин. Особенно удавались ему сатирические стихи, написанные на конкретном материале. Их основой был документ, выдержка из которого становилась как бы эпиграфом к его фельетонам. В письме из Германии некая фрау Флюр написала мужу, что «при таких потерях жить нельзя». В. Волженин так начал свой ответ этой фрау:

Вы совершенно правы, любезнейшая фрау!Вы абсолютно правы, потери велики.Вам это не по нраву, чувствительная фрау?Сраженье не забава, война не пустяки.

Практически не было номера «Радиохроники», в котором не появлялись бы произведения В. Волженина. В один из январских дней 1942 года работники Радиокомитета, вернее, ее литературной редакции, задумали книгу «Говорит Ленинград», в которую хотели включить и стихи, и документы, и целые программы в хронологической последовательности. Среди других материалов в такую книгу, по мысли Я. Бабушкина, должны были войти и стихи В. Маяковского. «Ведь они совершенно особо звучат в наших условиях! Конечно же, и его стихами говорит Ленинград». Ленинград говорил стихами М. Светлова. «Гренаду» и «Двое» передавали первой блокадной зимой. И тогда же включались в передачи баллады Н. Тихонова двадцатых годов, стихотворение Э. Багрицкого «Красная Армия» и старые стихи А. Прокофьева.

Отбор произведений глубоко продумали люди, хорошо знавшие, как воспримут ленинградцы именно эту поэзию. Негромкий голос входил в холодные квартиры, убеждал в нашей силе, нашем превосходстве над фашизмом. Редакторы не боялись трагедийных мотивов стихотворения Светлова («Двое»), потому что строки о погибших бойцах революции, об их верности долгу были уместны в блокадном Ленинграде:

Их руки, обнявшие пулемет,Который они стерегли,Ни вьюга, ни снег, превратившийся в лед,Никак оторвать не могли.

Сам факт передачи таких стихов в такое время примечателен. Можно сказать, что в отборе материала редакторы ленинградского радио проявили в данном случае силу и даже мудрость. Ведь с начала войны радио по-разному выражало одну мысль: «Мы сражаемся, в борьбе неизбежны потери, гибнут наши лучшие товарищи, но сломить нас нельзя».

Но мертвые лица не сводит испуг,И радость уснула на них…И холодно стало третьему вдругОт жуткого счастья двоих.

И стихи М. Светлова («Гренада», «Двое»), и тихоновские баллады (вспомним: «И мертвые прежде, чем упасть, делают шаг вперед») не могли восприниматься в блокадном Ленинграде лишь как напоминание о Гражданской войне. Это была поэзия сегодняшнего дня. На ленинградском радио военных лет встретились старые и новые стихи известных поэтов. Так было с произведениями Н. Тихонова, А. Прокофьева, В. Саянова, так было и с передававшимися по радио стихами М. Светлова «Клятва», «Ночь под Ленинградом», «Ленинград». Светлов первые месяцы блокады провел на Ленинградском фронте, стихи его появлялись в армейских газетах, а затем читались по радио. Но случалось, что он сам подходил к микрофону. Выступая по ленинградскому радио 11 сентября 1941 года, Светлов сказал: «Я советский поэт, живущий в Москве, приехал в Ленинград, чтобы вместе с дорогими мне людьми быть на защите великого города Ленина… Город, одинаково дорогой всем трудящимся нашей Родины, был и будет советским… Стихи, которые я сейчас прочту, написаны ночью на одной из зенитных батарей, охраняющих подступы к великому городу: