Волшебная ночь - Бэлоу Мэри - Страница 10

— Зачем «бешеные» приходили сегодня в поселок? — спросил он.

— Приходили припугнуть непокорных, — ответила она. — Тех, кто не захотел присоединиться к ним.

— Вот как? — ехидно произнес Барнс. — А когда же им предлагали присоединиться?

Она испуганно смотрела на него, тщетно пытаясь высвободить руку.

— Прошлой ночью, на сходке в горах, — сказала она, опуская глаза. — Я ничего не знала про это. Правда не знала.

— Ангхарад, — сурово сказал он, — мне не нравится, когда от меня что-то скрывают. Я не люблю, когда меня выставляют дураком. Надеюсь, ты все поняла?

— Я узнала обо всем только сегодня, честное слово, мистер Барнс.

Он ухмыльнулся и отпустил ее руку.

— Иди наверх, — сказал он, поддав толстой ладонью ей по ягодицам. — Раздевайся там, да поживее.

— Да, мистер Барнс, — улыбнулась она.

Она знала, он доволен ею. В доме всегда прибрано, приготовлен обед, хотя о готовке они не договаривались. И кроме того, она всегда рада удовлетворить его мужские прихоти. Он холостяк, у него нет другой женщины, кроме нее. С ним она вновь обрела мечту. И она сделает все, что будет нужно, только бы ее мечта сбылась. Его интересует, о чем говорят рабочие, — что ж, она расскажет ему, тем более что никого в отдельности она выдавать не собирается.

Через несколько минут Джошуа Барнс поднялся наверх. Он и не собирался раздеваться — просто расстегнул ширинку и навалился на нее. Она раздвинула бедра, он вошел в нее сразу, одним мощным ударом и, стискивая ладонями ее обнаженные груди, нетерпеливо заелозил на ней. Он закончил быстро и, шумно дыша, придавил ее к постели всей тяжестью размякшего тела, а затем скатился с нее, одной рукой продолжая мять ей грудь.

— Ах, мистер Барнс, в постели вы неотразимы, — сказала она, с благоговейным обожанием глядя на него. — Мне нравятся умелые мужчины.

— Запомни, Ангхарад, порядочная женщина ничего не утаивает от мужчины. Я твой хозяин, и ты должна доверять мне, ты должна рассказывать мне обо всем, что слышала и видела. В конце концов, мне не безразличны мои рабочие, и я буду очень недоволен, если мне покажется, что ты чего-то недоговариваешь.

— Мистер Барнс, я сделаю для вас все, что угодно, — сказала Ангхарад со всей искренностью, на которую только была способна. Она закрыла глаза и вновь увидела себя хозяйкой этого просторного каменного дома. У нее будет много денег, и она украсит его по своему вкусу и накупит себе много красивых платьев, и человек, который будет жить с ней здесь, будет таким же добрым и нежным, как Эмрис Рис.

Таверна «Три льва» принадлежала компании, и рабочие собирались здесь в конце каждой недели, чтобы получить свое жалованье. Большинство мужчин, получив его, застревали здесь до ночи и сами не замечали, как их кошельки чувствительно худели. В этот вечер многие жены ждали дома своих мужей, проклиная их за слабость, с тоской думая о том, как растянуть на неделю те жалкие гроши, которые они донесут до дому. У других руки опускались от мысли, что завтра опять придется упрашивать лавочника о недельной отсрочке долгов.

В этот вечер мужчины пили больше обычного. Но не бесшабашная радость заставляла их напиваться до бесчувствия, а глухая, бессильная злоба, которая проснулась в них, когда они узнали о том, что со следующей недели их жалованье сократится на десять процентов.

Шерон стояла в конце очереди. Шахтеры получали деньги последними, а женщины — после мужчин. Она думала о том, сколько времени и сил пришлось потратить ей под землей ради скудного жалованья, которое со следующей недели станет еще меньше. Впрочем, по сравнению с некоторыми она живет не так уж плохо. Дедушка и дядя Эмрис работают на заводе, они получают больше многих других мужчин. В доме у них трое работающих и только четыре едока и нет детей, убеждала себя Шерон, стараясь не слышать сердитых голосов озлобленных мужчин, сидевших за столом в дальнем углу таверны.

Они, как всегда, говорили, что дальше так жить нельзя. Но никто из них даже словом не обмолвился о том, что происходило прошлой ночью на улицах Кембрана, о том, что на самом деле занимало сейчас умы всех жителей долины. Возвращаясь сегодня с работы вместе с Йестином, Шерон напрямик спросила его об этом.

Он улыбнулся ей своей обезоруживающей улыбкой.

— Не надо думать об этом, — сказал он ей, — ты и так устала на работе, зачем тебе еще забивать голову всякой чепухой?

— Это не чепуха, Йестин, — возразила она. — Скажи, они приходили к тебе? Они угрожали тебе, да?

— Что значат чьи-то угрозы, Шерон? — ответил он. — Каждый должен поступать так, как подсказывает ему его совесть. Я не боюсь их.

«Ох, Йестин, — думала она сейчас, провожая его взглядом, когда он, сжимая в кулаке деньги, прошел мимо нее к двери. — Отважный, глупый мальчишка». Нужно будет поговорить с Оуэном. Может быть, он знает кого-нибудь из «бешеных» и сможет заступиться за Йестина. Ведь ему хорошо известно, как дорог ей этот мальчик.

— Ну что, Шерон Джонс? — пихнула ее в бок костлявым локтем Кэридван Хьюдж, которая смотрела на нее, обнажив в улыбке кривые зубы. В отличие от Шерон она не сочла нужным вымыться после смены — она просто стерла с щек и ладоней черную пыль. — Ты видела его? Как он тебе?

Его могло означать только графа Крэйла, который утром совершенно неожиданно явился на шахту, да еще удивил всех, когда пожелал спуститься прямо в забой. Весь день Шерон старалась забыть о графе, старалась прогнать страх, вновь охвативший ее. В последние несколько дней страх не покидал ее, и она смертельно устала от него.

— Я плохо разглядела его, — сказала она, — но мне показалось, что ему не очень-то понравилось под землей. — Она вспомнила, как едва не угодила ему головой в живот, волоча за собой тележку с углем, как обмерла от изумления, когда, подняв глаза, увидела его, такого элегантного, в костюме с иголочки, и так нелепо выглядевшего в зловонной шахте. Граф Крэйл действительно оказался тем самым человеком, с которым она встретилась в горах. Она вспомнила, как остолбенела от страха, ожидая, что он вот-вот узнает ее.

— Зато я разглядела его, — сказала Кэридван. — Он посмотрел на меня. — Она понизила голос: — Я бы не отказалась прогуляться с таким кобельком в горах. Что скажешь, Шерон?

— Вряд ли он пригласит туда кого-нибудь из нас, Кэридван, — с улыбкой ответила Шерон. Эта мысль немного развеселила ее. — Ох, наконец-то, — проговорила она, увидев, что подходит ее очередь. От долгого топтания в очереди у нее ныли спина и ноги.

Спустя несколько минут, покидая таверну, она помахала на прощание Оуэну, но он не заметил ее — он пил пиво и вел серьезные мужские разговоры. Шерон запретила себе думать об этих тяжелых, вечно повторяющихся беседах. Ей просто надоело думать об этом.

Вскоре она была дома. Она прикрыла за собой дверь и с облегчением вздохнула, почувствовав умиротворяющие запахи — бабушка, конечно же, уже ждала их с приготовленным ужином. Как хорошо, как уютно дома — если б только можно было оставить за порогом все тревоги и страхи… Она устало улыбнулась бабушке и поцеловала ее в щеку.

— Прости, бабуля, я задержалась. Очередь сегодня еле двигалась.

— Ну что ж, мужчин, видно, ждать бесполезно, — сказала Гвинет. — Садись, моя хорошая, ешь, пока не остыло. — Щедрой рукой она положила внучке полную тарелку тушеной картошки с мясом. — А мужчинам придется есть остывшую. Наши хозяева — хитрецы. Они специально выплачивают деньги в таверне, чтобы тут же выманить их обратно. А женщины и ребятишки потом голодают.

— Со следующей недели будут платить меньше, — тихо сказала Шерон. — Они сократили жалованье на десять процентов.

Гвинет, потрясенная, опустилась на стул.

— Бог мой, — еле вымолвила она. — О чем они думают? Как нам теперь жить? Чем питаться? Травой?

Шерон протянула ей через стол кошелек.

— Ничего, бабуля, мы-то протянем как-нибудь, — сказала она. — Я беспокоюсь о семье Гуина — ты же знаешь, его отец заболел туберкулезом, он уже не может работать в шахте. Теперь у них только два работника, Хью и Йестин, а ртов по-прежнему восемь, ведь у Хью трое детей. Я подумала, может быть… — Она неуверенно смолкла.