Бред сивого кобеля - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 19

Глава вторая

У разбитого корыта

Артишоки не закажешь…

Нина Михайловна в изнеможении сидела на стуле посреди комнаты. Эта тайна, которую надо во что бы то ни стало сохранить, наполняла ее ужасом. Бедный Лешик! Если он узнает… Но от кого он может узнать? От меня – никогда. От Туськи – вряд ли. Больше, кажется, никто не знает. Но как трудно эту тайну хранить. А поделиться все равно не с кем. Закадычная надежная подруга Рая умерла несколько лет назад, и с тех пор ближе Туськи у меня никого не было. Мстиславу Сергеевичу рассказать, вероятно, можно, и он не разболтает, однако в ответ тут же расскажет сам какую-нибудь похожую историю. Он не очень умеет слушать. При первой же ассоциации, которая возникает у него в мозгу, он начнет с нетерпением ждать окончания моего рассказа, не очень-то даже и вслушиваясь, чтобы приступить к своему. Ах, как мало осталось людей, способных вести диалог, каждый слышит только себя. Вот Туська умела слушать. В ее глаза всегда читалось неподдельное сочувствие, заинтересованность. А Лешка слушать совсем не умеет. И, наверное, начни я рассказывать ему об отце, он махнет рукой и скажет: «Кончай, мать, эту бодягу. Я уж лет тридцать как смирился с тем, что я безотцовщина, так что не надо разводить трагедии по этому поводу. У меня вместо папаши был дед, чем плохо? А вот ты в курсе, что…» – и дальше последуют рассказы о политике, криминале, о зажиме свободы слова, о чем угодно, только не о том, что волнует тебя в данный конкретный момент. Вот от дочери, наверное, можно было бы дождаться большего понимания. Я считала Туську своей дочкой и подружкой… И даже, как ни стыдно в этом признаться, она куда ближе мне, чем собственный сын. Бедная, каково же ей было узнать, что мужик, с которым она спуталась, ее свекор… И все-таки куда она могла деваться? Тут Нину Михайловну посетила одна идея. Интересно, а в Питер Лешка звонил? Там ведь у нее живет подруга Надя!

– Алло, Лешик, это я!

– Мама, я сейчас очень занят!

– Только один вопрос.

– Ну?

– Ты Наде звонил?

– Какой еще Наде?

– Тусиной питерской подруге?

– Разумеется, звонил. Это все?

– Да.

Он положил трубку.

Так я и знала. Лешка ведь такой – позвонил, спросил, не там ли Туся, и, услышав «нет», удовлетворился ответом. А ведь Туся могла попросить подругу не говорить, где она. Я сама ее найду. От меня так легко не отделаешься. Да, я должна ее найти, потому что Туська вполне может с горя и с перепугу натворить глупостей. А Лешка не пропадет. Но у меня нет телефона этой Нади. Я и фамилию ее не помню, знаю только, что преподает в Вагановском… Я лучше сама поеду в Питер! Я давно там не была, вот заодно и побываю. Но сначала я встречусь с Алей. И съезжу к полоумной Татьяне Реджинальдовне. Впрочем, Туська всегда сердилась, когда старуху называли полоумной. Это тот минимум, который я могу сделать сейчас.

Она нашла телефон Влада, старого Лешкиного приятеля, мать которого Нина Михайловна знала еще со времен Строгановки.

– Нина Михайловна? – удивился Влад. – Рад слышать. Что-то случилось с Лешкой?

– Боже сохрани. У меня просто есть один вопрос, чисто женский, к твоей жене.

– Сию минуту позову.

– Алло! – довольно мрачно отозвалась Аля.

– Алечка, детка, ты случайно не знаешь, где Туська?

– Сама бы хотела узнать.

– Аля, я понимаю, что ты скрыла это от Лешки, но мне ты можешь сказать? Я ей не враг.

– Да вы что, Нина Михайловна, вот чем хотите поклянусь! Ничегошеньки не знаю!

– Аля, давай все-таки встретимся, а?

– Да я правда ничего не знаю. Она как в воду канула!

– И тебя это не беспокоит?

– Еще как беспокоит! Она меня тоже здорово подвела.

– Скажи, а ты можешь себе представить, куда она могла податься?

– Нина Михайловна, простите меня, но сейчас я говорить не могу, Владу срочно нужен телефон… Давайте, я к вам завтра с утречка заеду…

– Отлично, буду ждать.

Вероятно, она что-то знает, просто не хочет говорить при муже. Туська как-то обмолвилась, что у них не самые лучшие отношения. Ну что ж, подожду до утра.

Алевтина была твердо уверена, что Туська все-таки смылась со своим любовником, свекром. Такая уж у них неземная любовь и страсть нарисовалась, что крышу начисто снесло. К тому же Туська поступила не по-товарищески. Сама отвезла Жоржику абажур. Он ей, правда, еще не заплатил, только вернул стольник, взятый в залог за лампу карельской березы. Если бы она была в Москве, наверняка, уж явилась бы за деньгами. Дело в том, что лампа с новым абажуром улетела, что называется, с песней. Жоржик требует, чтобы они сделали еще несколько абажуров, но без Туськиных золотых рук у нее вряд ли что получится. Придется искать еще кого-то, но разве так быстро найдешь? Аля была сердита на подругу.

– Здравствуй, Алечка, – приветствовала ее Нина Михайловна, – заходи. Кофе будешь?

– А можно лучше чаю, зеленого, а?

– Да ради бога! Аля, скажи, ты и вправду ничего про Тусю не знаешь?

– Где она – точно не знаю! Знаю только, что у нее мужик завелся, вы уж извините, Нина Михайловна. Думаю, она с ним и слиняла. Только как-то не по-людски, могла бы хоть вас предупредить, правда же?

Интересно, она в курсе, кто именно этот мужик? – Подумала Нина Михайловна.

Кто этот Туськин мужик, я говорить не стану. Это уж чересчур, свекруха может окочуриться от потрясения, решила Аля.

– Я так и думала, – довольно спокойно кивнула Нина Михайловна. – Дело житейское.

– И это говорит свекровь? – удивилась Аля.

– Свекровь не обязательно должна быть тупой. Мой сын тоже не образец верности.

– Ну надо же! Туське так повезло, а она…

– Ладно, Аля, это общие рассуждения, давай ближе к делу.

– Вы о чем?

– У тебя есть какие-нибудь версии, кроме бегства с мужиком?

– Другие? Нет, других нету, – растерянно пробормотала Аля. – А почему?

– Потому что я точно знаю, что она не с ним.

– Ну ни фига себе… – не на шутку перепугалась Аля. – Но откуда вы это знаете?

– Он приходил ко мне, искал ее.

– Приходил к вам? – вытаращила глаза Аля.

Она знает, решила Нина Михайловна. И уже пожалела, что затеяла этот разговор.

– Представь себе, – довольно сухо сказала она. – Мы это обсуждать не будем. И я очень рассчитываю на твое молчание.

– Богом клянусь, никому ни звука. Но тогда выходит…

– Тогда выходит, что с ней либо что-то стряслось…

– Либо у нее есть другой мужик.

Нина Михайловна метнула на нее такой взгляд, что Аля невольно съежилась и пробормотала:

– Ну не обязательно любовник, может быть, друг… приятель, просто знакомый… А вы к этой опереточной старухе не обращались? Я точно знаю, что Туська незадолго до Нового года к ней ездила…

– Лешка у нее был.

– А вообще-то Туська могла и глупость какую-нибудь сделать, она в таком отчаянии была… – вспомнила Аля и тут же поняла, что сморозила глупость.

– В отчаянии? Отчего? Когда это было? Говори, не бойся, ты уж верно поняла, что я в курсе всей этой идиотской истории.

Але пришлось все рассказать.

– Аля, я очень волнуюсь! Мне страшно.

– Мне теперь тоже. Что делать будем?

– Понятия не имею, но сидеть сложа руки нельзя. Что, если ей нужна помощь? Если вообще…

– Если вообще она жива? – довела до логического конца ее мысль Аля.

– Типун тебе на язык!

– Нина Михайловна, а что Лешка?

– А что Лешка? Сначала он обиделся, разволновался, а потом, когда нашелся Мамзик, как ни странно, успокоился. Я, наоборот, пуще разволновалась, а он – нет. Странно, да? И потом, у него есть кто-то…

– Вы думаете, он не любил Туську?

– Любил, насколько он вообще на это способен. Но он с детства ненавидит чувствовать себя виноватым, а тут Туся своим уходом дала ему понять, что он виноват… Он ведь не знает, в чем дело. И не должен узнать никогда.