Улица отчаяния - Бэнкс Иэн М. - Страница 45

Его голос дрожал и срывался.

Я подумал: а если мы скажем, что уже пожалели, они нас отпустят?

Вышибалы дружно шагнули вперед. Макканн гортанно рыкнул и, не поворачиваясь, не сводя с противников глаз, отмахнул руку с бутылкой далеко назад. Бутылка разбилась о стекло аквариума. Шипение вытекающей воды ничуть не изменилось.

Я отчаянно напрягал уши, надеясь уловить приближающийся вой полицейских сирен, но слышал лишь все то же шипение да звуки, похожие на ритмичный скрежет иглы по последней дорожке доигравшей пластинки, если вертушка без автостопа.

Макканн угрожающе взмахнул «розочкой», вышибалы снисходительно усмехнулись. Трое с топорищами изготовили свое оружие. Управляющий отвернулся. Руки Макканна заметно дрожали.

– Подождите! – заорал я и сунул руку во внутренний карман.

Вышибалы оцепенели.

Ковыряясь в кармане (это заняло секунду или две), я неожиданно осознал, в чем тут дело: они испугались, что у меня может быть пистолет.

Блефануть? Для этого нужно как минимум показать им пистолет, а где я его возьму? За такими размышлениями я и нашел наконец то, что искал.

Кредитные карточки.

Я гордо продемонстрировал их управляющему, однако тот качнул головой и снова отвернулся. Вышибалы – после секундного испуга на их лицах появилась откровенная ненависть – двинулись вперед.

– Нет! – заорал я. – Глядите! Это платиновая карточка «Амекс»! Я могу расплатиться!

Вышибалы неуверенно притормозили, управляющий оглянулся, а затем шагнул ко мне.

– Чево? – спросил он и тут же поправился: – Что?

Я судорожно сглотнул и замахал перед его носом твердыми пластиковыми прямоугольниками.

– Платиновая! Честное слово! И еще «Дайнерс клаб», они подтвердят, вы только им позвоните! Спросите, и они скажут! Пожалуйста! Мы ни в чем не виноваты, честно, но я все равно заплачу! За все заплачу! Вам только позвонить надо! Две минуты, и если они не скажут, что я могу заплатить, тогда ладно, спускайте на нас своих ребят, но только сперва проверьте, позвоните!

Управляющий слушал меня крайне скептически.

– Да вы хоть соображаете, сколько все это стоит? – поморщился он, обводя рукой свой разгромленный клуб.

– Да могу я заплатить, могу! Богом клянусь!

Теперь, когда обстановка чуть разрядилась, я старался орать не слишком уж отчаянно. Макканн вроде и не замечал моей беседы с управляющим, он пытался переглядеть троих вышибал зараз и для убедительности время от времени взрыкивал.

– А ты видел это окно, ну, стенку бассейна? – Управляющий указал подбородком на расшибленное Макканном стекло; я не стал оборачиваться, но согласно мотнул головой. – Это окошко, оно одно тянет на двадцать косых.

– Да пусть хоть на тридцать! – проорал я и глупо, истерически хохотнул. – А за все вместе пусть пятьдесят, хватит вам пятидесяти?

Управляющий явно выбирал – то ли плюнуть мне в рожу, то ли просто покачать головой и уйти, оставив нас этим гориллам на растерзание, но я шагнул вперед, осторожно, чтобы вышибалы не поняли меня превратно, вытянул руку и продемонстрировал ему свои сокровища. Управляющий присмотрелся, скептически покачал головой, выхватил карточки из моих пальцев и направился куда-то за стойку, в служебные помещения. «Чтоб они стояли и не шевелились», – бросил он на ходу. Вышибалы чуть расслабились, теперь они не делали никаких угрожающих движений, а просто стояли, внимательно на нас поглядывая. Я неожиданно понял, что чувствует умирающий зверь, окруженный ждущими своего часа стервятниками.

– Да чего там тянуть, – прошептал Макканн уголком рта, – давай уж сразу со всем и покончим.

Краем глаза заметив, что пролетарский герой чуть качнулся вперед, я судорожно взвизгнул и схватил его за плечо; вышибалы снова насторожились.

– Господи, Макканн, – взмолился я, – да не делай ты пока ничего! Подожди минутку, пожалуйста!

Макканн покачал головой и хищно взрыкнул, но и только. Из двери за стойкой бара доносился голос управляющего.

Время ползло с черепашьей медлительностью. Все так же шипела вода, четырехдольный ритм искалеченного вентилятора вытягивал секунды, как кишки из вспоротого брюха. Ковер под нашими ногами все более походил на болото. Вышибалы беспокойно переминались с ноги на ногу.

И наконец из двери за стойкой показалась плюгавая фигурка с сигарой.

Мое сердце колотилось в такт павшему вентилятору, сотрясая меня с головы до ног; думаю, его грохот можно было услышать даже на улице. За эти немногие минуты управляющий весь побледнел и как-то сник; в одной его руке были мои карточки, в другой – амексовский ваучер.

По мне прокатилась волна облегчения, острого, как оргазм.

– Мистер Уэйр? – сказал управляющий и откашлялся; я кивнул. – Не могли бы вы и ваш… друг пройти со мной?

У меня едва не подкосились ноги. Мне хотелось разрыдаться. Макканн недоуменно переводил глаза с управляющего на меня и обратно. Один из вышибал повернулся к управляющему. Коротышка с сигарой пожал плечами и кивнул в мою сторону.

– Вот этот, который здесь, парень, он может купить весь этот долбаный клуб. – Его голос звучал устало, почти скорбно. – По любой из своих карточек.

Макканн уронил розочку и уставился на меня. У него отпала челюсть.

– Так как мы там договаривались? Пятьдесят тысяч?

Управляющий раздумчиво закусил сигару, а затем торжественно изрек:

– Плюс НДС.

Я хотел было побазарить, но не стал. Вышибала, получивший столом в яйца, успел уже оклематься; он стоял рядом со мной и смотрел, как я заполняю на стойке ваучер, внимательно перепроверяя все цифры. Господи, да мне в жизни не приходилось вписывать в эти бумажки такую сумму.

– Просто поразительно, – сказал вышибала, промокая салфеткой небольшую ссадину на лбу. – У меня же есть все ваши альбомы, вы можете такое представить?

– Неужели? – пробормотал я, перечитывая ваучер.

– Точно. И я ходил на все ваши концерты в «Аполло», и на тот в «Барроулэндз», помните? – Я кивнул. – И на те два в «Ашер-Холле», это в семьдесят девятом, верно?

– Мне кажется, в восьмидесятом.

– Точно, – радостно кивнул верзила. – Здорово вы, ребята, работали, я всегда так думал. А вы сами так и вообще, ведь это вы писали все песни, верно?

– Часть их, – сказал я, подписываясь под ваучером на пятьдесят семь с половиной косых, и скосился направо. Макканн сидел у стойки, одна из официанток заботливо заклеивала его башку пластырем. Он смотрел на меня с каким-то не совсем понятным выражением.

– Да нет, – настаивал вышибала, – это вы их все сочиняли, верно? А все остальные, их имена были там так, для понта, верно?

– Ну, в общем-то, – промямлил я, не вдаваясь в уточнения.

– Ой, подождите секунду, я сейчас, – вскинулся вышибала и куда-то убежал; судя по лицу и голосу, его озарила некая блестящая идея. Управляющий изучал мой ваучер едва ли не внимательнее, чем я его заполнял. Люди из «Амекса» дали ему название и адрес адвокатской конторы, куда они пересылают все мои финансовые документы, я повторил эти данные наизусть, однако коротышка все еще в чем-то сомневался!

Вышибала вернулся с пластинкой. Нашей. В некотором роде. Это были «Золотники», жутко окрещенное собрание номеров, выкинутых при окончательном составлении альбомов, да не совсем удачных версий некоторых синглов, выпущенное «Эй-ар-си» уже после распада группы. Хреновая, доложу вам, пластинка; если на ней и было что-то пристойное, так только сверхбыстрый припанкованный вариант «Хайратого любовника из Ливерпуля», мы записали его во время парижских гастролей, в пьяном состоянии и сугубо для хохмы. Я сразу же во всеуслышание заявил, что не имею ко всему этому безобразию ни малейшего отношения, и до сих пор цапаюсь с Риком Тамбером (особенно насчет названия, «Золотники», это ж надо такое придумать).

– Мистер Уэйрд, вы подпишете мне ее, ладно? – Вышибала светился чистым мальчишеским энтузиазмом.

– Конечно, – вздохнул я.

Макканн набрался наглости заказать себе на посошок; теперь он шумно хлебал пиво и метал в мою сторону мрачные взгляды. Вся моя недавняя эйфория, радость, что меня не превратят в тихо поскуливающий мешок дробленых костей, куда-то испарилась. Дружелюбный вышибала сравнил мою физиономию с давним портретом на конверте и радостно улыбнулся.