Улица отчаяния - Бэнкс Иэн М. - Страница 72

Меня познакомили с уймой людей, чьи имена я тут же поперезабывал, и приставили к развешиванию украшений, которые под потолком, но вскоре эта работа кончилась, а другой мне не дали, и я не знал, что же делать дальше, и стоял посреди всей этой веселой суеты с видом, надо думать, совершенно дурацким, а мальчик все накручивал по залу круги и восьмерки.

– Сядь, не путайся под ногами, – сказала Джин, указывая мне на стоявший у стенки стул. – Ты выглядишь как ребенок, потерявшийся на вокзале.

– А забавно все-таки, – рассмеялся я, – что я ехал сюда, как в глухую пустыню, и вдруг оказался в компании всех этих людей.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против? – Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня сверху вниз, смотрела насмешливо и чуть снисходительно и не знаю, как еще.

– Нет, – сказал я и облокотился о стоявший по соседству стол. – Конечно же, нет.

– А не можем ли мы уговорить тебя остаться здесь на Рождество… а то и на Хогманей? – Теперь она говорила тише и ну вроде как взвешивая слова.

– О… – Я взглянул ей в лицо и кивнул. – Да, конечно. Рождество… Новый год… Да. То есть если ты не…

– Мы все будем очень рады. А на сколько ты можешь задержаться?

– Ну… – Я растерянно пожал плечами. – В общем-то, не знаю. Слушай, как только… я в смысле, как только… я сразу… – Я совершенно не понимал, что же я такое хочу сказать, а потому смолк и начал собираться с мыслями. – Одним словом, не стесняйся, выкидывай меня, как только я тебе осточертею.

– Дэниел. – Джин улыбнулась, но как-то очень серьезно. – Я ни за что не выкину тебя, откуда бы то ни было.

Она вернулась к своим украшательским занятиям, а я снова облокотился о стол, заметил, что он шатается, наклонился и обнаружил, что одна из ножек чуть не достает до пола. Пошарив по карманам, я обнаружил кусочек твердого пластика, разломал его пополам и подсунул под ножку.

И только минуту спустя я начал что-то такое соображать и снова посмотрел вниз, и оказалось, что так оно и есть, это была моя платиновая кредитная карточка «Амекс», ей же богу.

Я негромко рассмеялся и поднял глаза; мимо меня пронесся все тот же трехколесный велосипедист.

За это время кто-то привязал к его седлу уйму бумажных ленточек. Он все так же гоняет изо всех сил по залу, пригнув голову и лавируя между людьми и мебелью, но только теперь за ним мотается длинный, курчавый разноцветный хвост.

В магнитофоне кто-то играет на нортумберлендской волынке, и я сижу, слушаю эту бесхитростную, дудящую и приплясывающую музыку, потираю свой щетинистый подбородок и снова полон счастьем, и я думаю, а надолго ли его хватит, и смотрю на этого карапуза на радугохвостом велосипеде, как он крутится, и крутится, и крутится.