2312 - Робинсон Ким Стэнли - Страница 57

Заканчивая описание его новой работы, Лакшми посмотрела на него.

— Шукра получил тебя от Свон Эр Хон, но не использовал. Он считает тебя глупым? Или Свон. Или меня?

Киран едва не сказал: «Может, это Шукра глупый», но Лакшми, по-видимому, не ждала ответа. Она встала и ушла, а час спустя Киран получил новый идентификационный номер, то есть совершенно новую личность и имя. Казалось, никому до этого нет дела. Первым поручением Лакшми было доставить небольшой пакет из Клеопатры назад в Колетт; туда он полетит, чтобы добраться быстрее. Вместе с пакетом Лакшми вручила ему очки-переводчик, похожие на старомодные темные очки с микрофонами в наушниках.

— Этот переводчик лучше, — объяснила она.

Он приобрел билет на самолет и при этом обнаружил, что у его новой личности множество кредитов — их было столько, что он даже слегка испугался. Но интересно было выяснить, какими ресурсами располагает Лакшми. Может, целым сяоц-зинько или даже чем-нибудь покрупнее. Люди на прежней работе сказали Кирану, что Лакшми входит в Рабочую Группу, а Рабочая Группа правит всей Венерой.

Очки-переводчик определенно оказались большим шагом вперед: когда Киран смотрел на китайские вывески с их сложными иероглифами, поверх красными буквами сразу появлялась надпись на английском языке. Диву даешься, сколько информации скрыто в городских надписях, у которых теперь есть краснобуквенный перевод: «Берегись троих извне»; «Голосуй за Сторми Чанха»; «Замечательное горное пиво»; «Дверь в Средний зал небесных перемен». Очевидно, клиника по перемене пола. Можно было бы назвать ее «Даем отцу вторую сестру».

Но вот он в самолете, потом над бурными облаками, в вечной ночи под солнечным щитом Венеры. Только свет звезд падал на вершины облаков внизу. Пребывание в самолете напомнило ему о Земле. Сама она виднелась в окне голубой двойной бусиной над головой, причем Земля светилась вдвое ярче Луны, а вместе они были так прекрасны, что захватывало дух. Потом облака немного разошлись, и он увидел вершины большого хребта — очевидно, горы Максвелла. Они составляли часть гигантской горной цепи — венерианских Гималаев.

У входа в его жилье в Колетте к нему подошел человек, и Киран передал ему пакет от Лакшми, а два дня спустя тот же человек попросил его доставить другой пакет в Клеопатру — снова самолетом.

В Клеопатре он согласно инструкции отправился на большой променад, проходивший внутри купола по самому краю кратера. Снаружи с купола постоянной лавиной спускался снег. Пакет нужно было отнести к 328 градусу окружности купола, размеченной на все 360 градусов. Киран увидел, что на променаде все выходы обозначены номерами, как в аэропорту. Ждавший его человек, маленького роста и неопределенного пола, заговорил по-китайски:

— Мы ночные беженцы из Бенгалии, очень важная работа.

Очки Кирана перевели это вслух, вызвав у говорящего улыбку. Он, должно быть, понимал по-английски, и очки сказали что-то забавное, хотя что именно было забавным, Киран не понял.

— Расскажи-ка побольше, — быстро сказал он, и коротышка отвел его в ближайший бар.

Кэсюэ (Наука) сидел на стойке бара, а Киран — на стуле; в течение нескольких часов Киран слушал истории, которые переводили очки. Истории эти не имели для Кирана почти никакого смысла, но были интересными. Они часть проекта, Лакшми — богиня, однажды Наука поцеловал ей ногу и едва не покончил с собой: нельзя прикасаться к богине, ей можно только повиноваться. Киран дал Кэсюэ номер телефона и пообещал новую встречу.

Обратно в Колетт он отвез пакет по суше, на ровере. Он открыл для себя, что при поездке на ровере он единственный почетный пассажир, потому что ровером управлял ИИ. Машина, очень быстрая, с гудением шла по дороге из дробленого камня и утрамбованного гравия и ловко меняла полосы, обгоняя огромные грузовики с рудой. Кабина ровера была отклонена назад, как будто от тяжести в грузовом отсеке. Что за груз, Киран не знал, но на приборной доске постоянно щелкал дозиметр. Может, уран? Пакет, который дал ему Кэсюэ, не был запечатан; Киран заглянул в него, надеясь, что это пройдет незамеченным, и увидел листки с записями от руки. Китайские иероглифы шли сикось-накось, словно пьяные, и были украшены небольшими рисунками птиц и животных. Очки красными буквами переводили текст:

Только тот, у кого есть глаза, способен видеть.

В великих попытках величественно даже поражение.

Кирану показалось, что это шифр. Он не мог решить, личные это записи или официальные, важные или малозначительные. Однажды Кэсюэ сказал: чтобы обойти и Шукру, и квантовые компьютеры, Лакшми приходится полагаться на произнесенное слово. Возможно, эти записки — того же рода. Наверху очень-очень много запутанного, сказал Кэсюэ.

— Как в Китае? — спросил Киран.

— Нет, — ответил Кэсюэ, — совсем не как в Китае.

Вернувшись в Колетт, Киран у входа в свое жилище отдал пакет все тому же человеку, вернулся в рабочий отряд и несколько недель работал на льду, потом снова получил вызов от Лакшми и отправился в Клеопатру с новым пакетом. Так происходило несколько раз, и поездки ничем не отличались. Продолжая жить со своим рабочим отрядом в Колетте и выполнять работу, связанную с Шукрой, Киран предположил, что мог случайно стать чем-то вроде крота или двойного агента, но точно не знал. Если кто-то окажется недоволен этим, придется звонить Свон. Однажды чисто случайно, насаживая очки на нос, Киран узнал, что они переводят красными буквами не только написанные иероглифы, но и произнесенные китайские слова. Это великое открытие помогло ему быстрее учиться и, учась, оставаться в игре. Красные надписи покрывали весь видимый мир — врозможно, это и сбивало с толку, но одновременно очень приятно было получать наконец объяснения. Теперь он носил эти очки почти не снимая.

Послания и роверы с радиоактивными грузами то и дело пересекали Спину Иштар. Рассматривая карту, Киран заметил, что гигантское горное плато, занимающее западную половину Иштар (интересно, что это: Плечи Иштар или ее Зад?), называется Равниной Лакшми. Он не знал, совпадение это или аллюзия. Ему приходилось носить личный дозиметр, и количество миллизивертов все возрастало. Хорошо, что в число средств продления жизни входила и хорошая терапия мутаций.

Много поездок он проделал в одиночестве; ИИ на борту роверов оказались очень простыми. Очки-переводчик были постоянно включены, внимательные, но предсказуемые, как собака. Киран никогда не любил собак, но, пытаясь понять ситуацию, тоже должен был уподобляться собаке.

В Клеопатре после встречи с Кэсюэ он отправлялся на поиски самого шумного бара. Однажды он услышал громкое пение на английском языке: целая группа пела «Балладу о Джоне Риде», и Киран едва не пустился бегом, боясь, что поющие куда-нибудь исчезнут. Но оказалось, что это бар, где поют песни и грубовато шутят, где много плохого пива и очень немногие говорят по-английски. Тем не менее там он познакомился с женщиной по имени Цзяофань (Восстань), и они пошли к ней, а, вынырнув из секса, вернулись в мир речи и проговорили в темноте до искусственного рассвета под куполом города; женщина упомянула, что тоже работает на Лакшми. Киран испытал короткий приступ страха — ему показалось, что это не простое совпадение. Он очень осторожно задал несколько вопросов; судя по ее ответам, половина жителей Клеопатры работали на Лакшми, так что, возможно, их встреча была просто совпадением. Это понравилось ему больше: не хотелось, чтобы его втянули в заговор, которого он не понимал. Напротив, участвовать в понятном ему заговоре он был согласен. Это означало бы прогресс. И Киран стал регулярно ходить в этот бар; ему помогали очки: некоторые посетители говорили по-английски и кое-кто на телугу, в целом он поговорил со многими. Он садился между уйгуром и вьетнамцем, и те, чтобы понять друг друга, переходили на английский, исковерканный, но понятный. Благословляя империи англичан и американцев, Киран ловил каждое слово.