Неразрешимое бремя - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 73

Лидия шумно вдохнула воздух, очнувшись от резкого запаха соли. Ее мутный взгляд сфокусировался на мне, и она пьяно улыбнулась:

— О, красавчик! — она потянулась ко мне рукой, но я резко встряхнул ее за плечи.

— Вы понимаете, что натворили? — сейчас, когда она пришла в себя, нестерпимое желание придушить ее стало еще сильней. — Это ведь вы… — я покосился в сторону Антона и Пионы и наклонился к ней еще ближе. — Это вы подставили помчика, верно? Подложили ему запачканную кровью вышивку! Наверняка, еще и сводню подговорили дать показания, правда?

Лидия посмотрела мне в глаза, потом протянула руку и провела пальцем по моей щеке.

— У вас здесь царапина, господин инквизитор, — заплетающимся языком сообщила она. — Такие крохотные алые капельки…

И она бесстыдно слизнула их с пальца и потянулась вновь.

— Прекратите! — встряхнул ее вновь, но это не помогало, потому что ее холодные пальцы вновь коснулись моего лица. Тогда я резко перехватил ее за еще влажную копну волос и заставил охнуть от боли. — Вы мерзкая дрянь! Вы спровоцировали появление колдуна в зале суда! Подвергли всех в зале опасности! Вы знаете, что помчик…Его ранения смертельны! — мой голос дрожал от гнева и пережитого ужаса.

А Лидия мне улыбнулась, словно не замечая боли от стянутых волос.

— Правда? Он сдохнет? Как здорово, что правосудие наконец воссторж…жуст… жаств…, а, неважно…

— Вы самая настоящая убийца, хладнокровная и подлая… — прорычал я, едва сдерживаясь, чтобы не придушить ее прямо здесь.

— Да как вы смеете! Отпустите ее! — опять влезла Пиона. — Госпожа сама едва не погибла, а вы!..

— Ваша госпожа — лицемерная стерва, у которой нет ничего святого. Она использует людей, не задумываясь. И вас, Пиона, она тоже использует и обманывает…

— Да, милочка, обманываю. Рассказать про господина инквизитора правду, а? — Лидия пьяно расхохоталась. — Знаешь, почему он тогда связал мне руки? Бедняжка боялся, что я его снасильничаю! Представляешь? Лишу его драгоценной невинности! Что же вы покраснели, а?

Я до боли сцепил зубы, чувствуя, что краснею уже не от гнева, а со стыда.

— Госпожа! — в голосе Пионы звучало возмущение и удивление. — Как же так… Зачем вы его… Боже, как же стыдно!..

— А мне не стыдно! Да отпустите наконец! — Лидия вырвалась из моего захвата и встала на ноги. — Это вам должно быть стыдно, господин инквизитор. Это вы должны были поймать колдуна! Это вы должны были не допустить, чтобы его демон вырвался на волю и начал убивать! Это на вашей совести смерть помчика!

— Заткнитесь! — я сцепил руки на ее шеи, в глазах потемнело. Антон подскочил и начал оттаскивать меня от задыхающейся Лидии. Если бы не он, видит Единый, я бы…

Злость вдруг прошла, уступив место бесконечной усталости. Я глубоко вздохнул, набирая побольше воздуха для последней попытки достучаться до ее совести.

— Зачем? Просто ответьте, вот зачем вы все это затеяли? Ведь колдун и так был под замком!

— А меня не устраивает ваше хваленое правосудие! — выплюнула Лидия мне в лицо. — Я же сказала, что у меня все получат по заслугам. Помчик, который прирезал бордельную девку, ему бы ничего за это не было, верно? Он откупился бы, как и тот, что сорок лет назад искалечил Николасу жизнь и сотворил из него колдуна! А церковники, что должны были за ним следить, что они сделали? Они выпустили Николаса из лечебницы! Выпустили колдуна на свободу! Но теперь им несладко, да? Кстати, — она вдруг вцепилась в мою рубашку, притянув к себе с такой силой, что я едва устоял на ногах. — Вас уже лишили сана? Если нет, то наверняка завтра или послезавтра. Мое предложение…

— Замолчите! — мне даже нечем ей возразить. Вояг поверил в угрозу обвинения помчика в доведении до колдовства, хотя на самом деле этот пункт обвинения никогда на практике не использовался, слишком тяжело его доказать. — Вы не вправе вершить правосудие, не можете самовольно карать или миловать…

— Могу и буду! И будьте уверены, я до того помчика тоже доберусь! И уж не вам меня останавливать, без пяти минут господин никто!

Я брезгливо посмотрел на ее побелевшие пальцы, держащие шиворот моей рубашки, но даже не сделал попытки их отцепить.

— Думаете, не смогу остановить? Мне достаточно сказать воягу, кто подложил его вельможе окровавленную вышивку. И не думайте, что я настолько глуп и не понял, что вы воспользовались колдовским эликсиром, чтобы…

Я запнулся, потому что понимал, — чтобы спасти мне жизнь, но все-таки это было колдовство.

— А вы доказать можете? — совершенно спокойно спросила Лидия и усмехнулась. — Вы со своим ущербным правосудием похожи на слепого беспомощного кутенка, который только и может, что тявкать…

Меня покоробило от ее уверенных и обидных слов, но сил доказывать, что ущербной здесь назвать можно только ее, уже не было.

— Иногда я жалею. Жалею о тех временах, когда Святая Инквизиция имела абсолютную власть, когда одного слова инквизитора было достаточно, чтобы…

— Чтобы отправить такую, как я, на костер? — ее ухмылка стала еще шире и неприятней. — Хочу вас разочаровать, господин… будущий расстрига, я бы смогла его избежать. Зато туда отправился бы любой, кто хоть как-то отличается от серости остальных. Не было бы Тени, ее бы сожгли за то, что рисует чужие мечты и кошмары, давно бы превратился в горстку пепла Мартен, как изобретатель дурацких механизмов…

— Госпожа! Мартен тут при чем? — вырвавшись из рук Антона, влезла опять Пиона. — И ничего они не дурацкие! Его стрекоза вчера полетела! Вы просто еще не видели…

— Прочь пошла, дура! — вдруг заорала Лидия, отталкивая от себя девушку. — Антон, забери ее! И сам подожди меня в экипаже.

— Ты уверена? — Антон покосился в мою сторону с сомнением.

— Иди уже! Я скоро буду.

Я отстраненно размышлял, что так взбесило Лидию, что она повысила голос, ее аж перекосило. На моей памяти она редко орала, всего лишь один раз был, когда она… Интересно, неужели опять ревнует?

— Вы, господин пока-еще-инквизитор, скоро лишитесь сана, а ваша Церковь — влияния в этом городе, — она подошла ближе, провела ладонью по моим волосам. — Хотя мне, право, даже жаль, у вас красивые волосы, любая девушка может позавидовать…

Я не сделал ни единой попытки отстранить ее, потому что понимал, что стоит ее коснуться, и меня уже не остановит ни Антон, ни намеренно копающийся в бумагах поверенный, любопытно косящийся в нашу сторону, ни задержавшийся стражник. Я просто ее задушу, невзирая на последствия.

— Но думаю, что короткая стрижка вам тоже пойдет, — Лидия мечтательно пропустила прядь волос между пальцев, потянулась к лицу, но я уже не выдержал и отвернул голову в сторону. — Надеюсь, на лице не останется шрама, хотя даже с подпорченной мордашкой вы найдете себе богатую покровительницу. В моем лице.

— Идите уже, госпожа Хризштайн, — мое терпение было на исходе. Бледная и простоволосая, в разорванном и запачканном кровью платье, Лидия вызывала брезгливое отвращение и почему-то жалость, но никак не ужас и страх, хотя бояться ее действительно стоило. — Вы сумасшедшая, но только у вас не умственное помешательство, а нравственное. Вы ведь даже не понимаете, что творите зло. Мне не о чем с вами говорить.

Она замерла, словно споткнувшись. Потом развернулась и молча пошла прочь. Но я знал, что Лидия не уйдет просто так, ей обязательно нужно оставить последнее слово за собой. И я не ошибся.

— Вы ведь так до сих и не догадались, куда Николас дел потроха девиц, да? — она обернулась, стоя в проходе между скамьями, почти у двери. Я молчал. Она все равно скажет. — Ну конечно, вы же не обратили внимания на то, что сказал повар! Он готовил только для клиентов. А куда можно деть свежую требуху в жаркий летний день? Пока она свежая. Особенно, если готовишь для вечно голодных девок. Сам готовишь. На кухне. Вкуснейшую мясную похлебку.

Лидия демонстративно облизнулась, потом расхохоталась, глядя на мое побледневшее лицо, и ушла. Ее смех раздавался гулким звоном у меня в ушах, я отчаянно боролся с подкатившей к горлу тошнотой. Запах еще свежей крови помчика и вывороченных внутренностей стал острее, пропитав насквозь зал судебных заседаний. Я вцепился в скамью и зажмурился, лихорадочно пытаясь вспомнить хотя бы какую-нибудь молитву. В голове было пусто и темно. Меня кто-то робко тронул за рукав.