Трансцендент (СИ) - Ашмаев Илья - Страница 9

Вызвали её неожиданно, оторвав от текущих канцелярских дел, и во взглядах сопровождавших читался неподдельный интерес к её особе. Казалось, даже встречные ангелы останавливали на ней свой взгляд и провожали взором, пока она шла по длинному коридору Небесной Канцелярии. В воздухе висело напряжение. Всю дорогу конвой не промолвил ни слова, а задавать какие-либо вопросы было бесполезно. Каменные, будто выдолбленные из белого мрамора лица стражей являли собой полную неподкупность и стремление к беспрекословному выполнению важного поручения. Полину чинно ввели в Серебряный Кабинет, где повернувшиеся к ней высокопоставленные особы обдали девушку своей важностью и значимостью. Она немного опешила. Зачем столь серьёзные лица захотели видеть её, рядового ангела-делопроизводителя? Замешательство девушки заставило присутствующих улыбнуться. Но важность момента вскоре взяла своё, благородное собрание насупило брови и приступило к изложению дела.

Полина скромно сидела, сжав колени, опустив голову и смотрела в одну точку… На стеклянном полу, под которым белой пеной искрились на солнце кучевые облака, возле аккуратных носочков её хрустальных туфелек лежало выпавшее у кого-то ранее белоснежное пёрышко. Одно. Никого рядом. Беспомощное и беззащитное. Полина чувствовала себя этим самым пёрышком, и ей хотелось плакать.

Архангелы дали ей задание. Нет, не поручение, а именно задание, которое необходимо было выполнить любой ценой. Полина прекрасно понимала всю важность происходящего и постепенно в ней стало просыпаться новое, незнакомое до этого времени чувство. От её действий зависела судьба многих людей… а может и поколений… В конечном итоге, если разобраться, от поведения, решительности и самоотверженности Полины могла зависеть судьба человечества. Вот так неожиданно, как гром среди ясного неба, на неё свалилась миссия, важность которой трудно было переоценить. Почему выбора удостоилась именно она? По-видимому, это было предопределено, предначертано, но никто не говорил, где… Просто все откуда-то знали, что остановить Его сможет только Она.

Благородное собрание постаралось кратко, но доходчиво объяснить молодому ангелу всё, что от неё требовалось. Сложившаяся ситуация была очень серьёзной, Полина это поняла сразу, и вопросов не задавала. Из Тёмной Стороны дошли вести, что на Землю был послан сильно провинившийся перед Сатаной демон, целью которого было сотворить что-то неописуемое. Демон этот люто ненавидел людской род, ставший причиной его изгнания, и ни перед чем не собирался останавливаться, чтобы вернуться обратно и занять своё прежнее положение. Ей обещали оперативно передавать всю появляющуюся информацию, но действовать необходимо было начинать прямо сейчас. По предварительным данным, он направлялся в Иерусалим, и должен был появиться там в преддверии празднования Пасхи. Задачей Полины было перехватить демона, вычислить его среди тысяч людей, выяснить намерения и предотвратить несчастье. Она только не могла понять, откуда у архангелов могла взяться та фотография, на которой был изображён вполне добропорядочного вида мужчина, являвшийся в действительности злым и коварным изгнанником ада. Но девушка молча приняла действительность таковой, каковой она была. Фотографию уничтожили, но в ней больше не было необходимости — образ демона навсегда врезался в её память, и она узнала бы его взгляд среди тысячи похожих… У Полины не было ненависти к этому человеку, она почти не испытывала каких-либо эмоций, кроме заполнившей сознание необходимости выполнить свой долг… и этого странного предчувствия… Она боялась разобраться в себе, что же это такое. Надо было просто найти Его, и тогда всё должно было проясниться. Она боялась, но она ждала этой встречи. И она начала.

Глава 14. Дитрих

Спустившись с холма, незнакомец некоторое время шёл в темноте, ступая по грязной и раскатанной телегами дороге, пока не достиг деревенских домов. Свет из окон бросал на него красочные блики, перенимая эстафету у пламени пожара, и случайный прохожий мог увидеть прищуренный изучающий взгляд, пронзающий насквозь каждый дом. Наконец, Вилиал остановился возле открытой калитки и после секундной паузы вошёл во двор, посреди которого еле виднелась из под земли осевшая изба. Крыша её поросла мхом, брёвна прогнили и от окончательной смерти после наводнения дом спасла только небольшая возвышенность, на которой он был возведён.

Еле отворив расшатанную дверь, Инспектор пригнулся и сумел-таки войти в это странное убежище. Посреди одинокой тёмной комнаты стояла небольшая, еле живая русская печка, на которой, видимо, и держалась вся изба. У разваленной печи чуть покосившись стояли такие же угрюмые в своём замкнутом одиночестве стол, стул, начатая бутылка самогона, грязная стопка и банка с солёными огурцами. Друг с другом они не разговаривали, и всё их внимание было обращено на хозяина дома, который сидел на стуле в меховой шапке с закрытыми глазами и подпирал заросший подбородок мясистыми пальцами волосатой руки. Черты лица у него были простые, мужицкие, крупные и смуглые, какие бывают обычно у людей, родившихся в глухих деревнях и проведших так всю жизнь. При шуме от непрошеного гостя Фёдор неспешно приподнял сначала одно веко, потом другое, потом убрал с подбородка руку и скрестил её на груди с другой рукой, слегка откинувшись на скрипнувшем стуле.

— Чем обязаны поздним посещением, милейший?

Незнакомец молча подошёл к столу, налил стопку ядовитой жидкости из бутылки и, не побрезговав, выпил её одним залпом.

— Инспектор я, — ответил чуть сбившимся дыханием Вилиал, громко выдохнул, достал из трёхлитровой банки огурец и в спешке откусил половину. — Хороша-а.

— Это имеется, — ухмыльнулся Фёдор и жестом пригласил гостя присесть на подоконник. Гость таким же жестом отказался, облокотился на стену и, внимательно изучив хозяина избы своим проникающим взглядом, задал вопрос:

— Жалобы есть?

— Да на что мне жаловаться? Живу, как у попа за пазухой…

— И что, совсем ничего не беспокоит?

— Совсем ничего!

— Счастливейший человек…

— Это точно.

Вилиал сделал паузу, во время которой собеседники не спускали друг с друга глаз.

— От чего же выпиваете?

— От счастья.

Инспектор понял, что мужик перед ним — тёртый калач, и решил подойти с другой стороны.

— На вас жалобы поступили. Пьёте беспробудно, пьяный по улицам шатаетесь и людей пугаете. Нигде не работаете, тунеядствуете, по дворам металлолом грабите и макулатуру выпрашиваете. Ответственные органы требуют разобраться в причине вашего поведения и принять меры по исправлению ситуации. Вплоть до принудительного лечения в отдалённых от цивилизованного общества местах. Продлевать будете?

— Что… продлевать… — Фёдор начал сдавать позиции.

— Пьянство своё, я спрашиваю, продлевать будете?

Мужичок молчал. Перспектива принудительного лечения его не радовала, но и сдаваться на милость победителя он не спешил.

— А что мне остаётся? Вы меня что, здесь, в деревне, работой обеспечите? А дом я свой покидать не буду, это моя родина. Разве что продам подороже. Не купите? — Фёдор ухмыльнулся.

— Что твоему дому цена, что тебе самому — ноль без палочки! Отмирающий атавизм ты, без души и совести.

— Это я-то без души? Это я-то без совести? — Ослабленный алкоголем атавизм полностью сдал свои позиции, раскрылся и получил удар по самому больному месту. Вилиал торжествовал.

— Да что ты знаешь обо мне, инспекторишка! Крыса канцелярская! Да на мне с самого начала войны рана зияет и кровоточит каждый день, тебе ли судить меня?!

— Что за рана? Почему не показываете?

— Да что я вам покажу, нелюдям?! Вы же и видеть ничего не хотите, только отчёты свои строчите, а в душу человеку заглянуть — вам не положено! А рана-то — она там!

Вилиал подошёл к Фёдору, налил ему полную стопку и заставил выпить. После этого он по-дружески похлопал мужика по спине и присел на предложенный ему недавно подоконник.