Без вести пропавшая - Декстер Колин - Страница 31

Телефон стоял на верхней части стола, белый телефон, тот самый телефон, который трещал в обеденный перерыв, когда миссис Уэбб звонила человеку, который к тому времени лежал холодный и мертвый рядом с открытым холодильником. А потом, вдруг, Морс заметил ее. Это было у него под носом все время, но он проигнорировал ее, потому что это была вещь, которую было естественно ожидать: пластиковый, кремового цвета телефонный справочник с системой автоиндексации, в котором при нажатии на букву алфавита индекс автоматически открывался в соответствующем месте.

Наполовину ожидая, что найдет свое собственное прославленное имя, Морс нажал «М»; но на линованной карточке было пусто. Ясно, что ни один из наиболее близких знакомых Бэйнса не мог похвастаться фамилией, начинавшейся на букву «М». Так что Морс нажал «Н»; и снова не нашел никаких записей. И «О»; с тем же результатом. Может быть, Бэйнс только недавно приобрел справочник? Он выглядела достаточно новым и, возможно, он еще не переписал номера со старого списка. Но ни одного такого списка не было найдено. Морс нажал «Ф», и небольшая дрожь пробежала по его спине, когда он увидел одну запись: «Филлипсон», с номером телефона директора школы. Морс продолжил проверять оставшуюся часть алфавита. Под «К» был номер Оксфордского отделения КАВ[23], но ничего больше. А под «С» – телефон агента по страхованию. А потом «Т»; и еще раз небольшая, непроизвольная дрожь пробежала вниз по позвоночнику. «Тэйлор». И где–то в глубине души Морса что-то щелкнуло, и встало гладко на место. «Х, Ц» – ничего, «Ч», – оксфордский номер: строитель и декоратор. «Ш, Щ» – ничего. «Э». Морс внимательно посмотрел в справочник и нахмурился, тихонько присвистнув. Только одна запись: «Эйкам», личный номер (а не школы) был записан аккуратно в соответствующей колонке...

В целом, было всего четырнадцать записей, большинство из которых были столь же невинны, как КАВ и декоратор. И только три из четырнадцати имен не имели ни малейшего отношения к делу: Филлипсон, Тэйлор, Эйкам. Смешно (не правда ли?), как имена, казалось, возникают в триадах. Вначале это были Филлипсон, Бэйнс и Эйкам, а теперь Бэйнса вычеркнули из списка, и другое имя появилось почти магически на этом месте: Tейлор. Где-то, еще раз, в самых дальних неизведанных уголках ума Морса, маленький кусочек плавно встал на свое место.

Несмотря на то, что шторы в гостиной были раздвинуты сразу по прибытии полиции, светильники были еще включены, и Морс, наконец, погасил свет, уже уходя, на пороге. Это было в 5.30 вечера.

– Что дальше? – спросил Льюис.

Морс раздумывал некоторое время.

– Ваша жена приготовила вам жареный картофель, Льюис?

– Как раз перед тем, как я уходил, сэр. Но я люблю и остывшую картошку.

Глава двадцатая

– Я считаю, что ему это сильно не понравится.

– Конечно, ему это не очень понравится.

– Это выглядит так, будто мы его подозреваем.

– Что ж? Мы это и делаем, не так ли?

– Среди других, вы имеете в виду, сэр?

– Среди прочих.

– Жаль, что они не могут указать более определенно время убийства, – обеспокоенно сказал Льюис.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал Морс. – Просто составьте полный список – с момента, когда он покинул школу, и до того, как отправился спать.

– Как я уже сказал, сэр, ему это не очень понравится.

Морс встал и резко прервал разговор.

– Ну, ему придется проглотить это, или он хочет гребаных неприятностей?

Вскоре после 6.30 вечера Морс протиснулся через стеклянные двери полицейского управления и медленно и задумчиво побрел в сторону жилых домов. Он не смотрел по сторонам. Как сказал Льюис, это выглядит так, будто мы его подозреваем.

Зеленый «Моррис» Тэйлора был припаркован у тротуара, и сам Джордж в рубашке с длинными рукавами открыл дверь, поспешно проглатывая кусок своей вечерней трапезы.

– Я зайду позже, – начал Морс.

– Нет. Без необходимости, инспектор. Я почти закончил ужинать. Заходите. – Джордж сел на кухне и быстро прикончил тарелку рагу с картофелем. – Чашку чая?

Морс отказался и сел напротив Джорджа на шаткий кухонный стул.

– Что я могу сделать для вас, инспектор Морс?

Он наполнил себе крупногабаритную чашку темно-коричневого чая и закурил папиросу. Морс рассказал ему об убийстве Бэйнса. Новость попала слишком поздно в редакцию «Оксфорд Мэйл», экземпляр которой лежал разложенный на столе.

Реакция Джорджа была вялой и безразличной. Он знал Бэйнса, конечно, – видел его на родительских собраниях. И это все. Морс понял, что Джордж Тэйлор проявил такой минимум любопытства, потому что ему нечего было сказать или (по-видимому), почувствовать, узнав о смерти человека, которого он знал. При этом в его взгляде не было никакого намека на притворство или злой умысел, и Морс опять почувствовал, как и в прошлый раз, когда они встретились, что ему нравится этот человек. Но рано или поздно он должен будет попросить его, осторожно сформулировав фразы, объяснить все его передвижения в предыдущий вечер. В данный момент он молчал, оттягивая неизбежный момент; и сам Джордж милостиво проделал большую часть работы за него.

– Моя благоверная знала его лучше меня. Я скажу ей, когда она вернется. По понедельникам и вторникам она ездит на «Бинго» в Оксфорд.

– Она когда-нибудь выигрывала? – Вопрос казался странно неуместным

– Немного фунтов временами. На самом деле я считаю, что она выиграла немного прошлой ночью. Но вы знаете, как это бывает – она ​​тратит около фунта за ночь в любом случае. Игроманка, – это то, чем она является.

– Как она ездит? На автобусе?

– Как правило. Прошлой ночью, правда, я играл в дартс с парнями в «Джерико Армс», так что она поехала со мной, и потом позвонила из паба после того, как закончила, и поэтому вернулась домой со мной. Хотя, как правило, ездит на автобусе.

Морс сделал глубокий вдох и прыгнул.

– Видите ли, мистер Тэйлор, это просто формальность, и я знаю, что вы меня поймете, но, э-э... я должен спросить вас, где именно вы были прошлой ночью.

Джордж, казалось, совершенно не выглядел возмущенным. На самом деле – либо не было ничего, либо было настолько незаметно, что казалось мимолетной вспышкой воображения Морса? – там, возможно, был небольшой намек на облегчение в дружелюбных глазах.

Льюис уже ждал, когда Морс вернулся в свой кабинет в 7.30 вечера, и двое мужчин обменялись мнениями. Ни одному из них, видимо, не удалось выгнать зверя из его логова. Алиби были не совершенны – даже далеки от этого; но они были достаточно хороши. Филлипсон (согласно Филлипсону) прибыл домой из школы около 5.15 вечера; поел, и ушел из дома один в 6.35, чтобы посмотреть в театре новую постановку. Он оставил свою машину на стоянке «Глостер Грин» и вошел в театр в 6.50 вечера, пьеса длилась с 7.15 до 10.30, и, кроме похода в бар за «Гиннессом» в первом антракте, он не покидал своего места, пока после 10.30, не сел в машину и не поехал обратно домой. Он вспомнил, что смотрел новостной бюллетень Би-Би-Си в 11.00 вечера.

– Насколько далеко эта «Глостер Грин» от дома Бэйнса? – спросил Морс.

Льюис подсчитал.

– Пара сотен ярдов.

Морс поднял трубку и позвонил в лабораторию. Нет. Патологоанатом еще не завершил изучение внутренностей Бэйнса. Нет, он не может назвать более точное время смерти. От восьми до полуночи. Ну, если Морс начнет выкручивать ему руки, это может быть от 8.30 до 11.30 даже 11.00, возможно. Морс положил трубку, посмотрел в потолок некоторое время, а затем медленно кивнул.

– Вы знаете, Льюис, проблема с алиби не в том, что некоторые люди имеют его, а некоторые не имеют. Реальная проблема в том, что практически никто, скорее всего, не имеет действительно непробиваемого алиби. Если, конечно, он не просидел всю ночь в наручниках на пару с председателем Верховного Суда.

– Вы думаете, что Филлипсон мог убить Бэйнса?