Требуется привлекательная брюнетка - Гарднер Эрл Стенли - Страница 48

17

В полные напряжения минуты перед началом заседания, зал суда заполнял гул голосов. Большой неожиданностью для всех было появление на предварительном слушании заместителя окружного прокурора Гарри Гуллинга. Для тех, кто ориентировался в коридорах правосудия это означало, что «яростная схватка», как писали газеты, неминуема.

Перри Мейсон поднял голову, когда бейлиф ввел Аделу Винтерс и Еву Мартелл. Адвокат встал, пожал руки обеим обвиняемым и они сели рядом с ним.

– Мне неприятно из-за того случая с такси, – шепнула Ева Мартелл. – Я думала, что мы проедем мимо моей квартиры. Если бы полиция не наблюдала... Это было глупо, не знаю, почему я это сделала.

– Все в порядке, – сказал Мейсон. – Теперь это не имеет ни малейшего значения.

– Они пытались получить от меня показания. Не столько о самом преступлении, сколько о том, где я провела ту ночь. И что вы...

– Знаю, – шепнул Мейсон. – Не беспокойтесь об этом. Извините, я отойду на минутку: мне необходимо поговорить с Полом Дрейком.

Адвокат поднялся и направился к только что вошедшему в зал детективу. Когда Мейсон приблизился, он шепнул Дрейку:

– Пол, встань рядом со мной. Мне нужно передать тебе кое-что, так чтобы никто не заметил.

– Что такое?

– Видишь ли, произошло то, на что я очень наделся, хотя и не слишком верил. Гарри Гуллинг сам собрался вести дело в суде.

– И что? В этом есть что-то исключительное?

– Это просто неслыханно, – ответил Мейсон. – Гуллинг – это очень знающий юрист, он заправляет почти всем в прокуратуре, но я не думаю, чтобы он мог с успехом выступить в суде. Его способ мышления слишком сух и абстрактен, ему не хватает знания человеческой натуры. Теперь слушай внимательно, Пол. Это мой собственный бумажник. Мне нужен список его содержимого. В нем немного денег, какие-то письма, мои водительские права и другие бумаги. Я хотел бы, чтобы Гуллинг нашел этот бумажник в мужском туалете.

– Это будет довольно трудно, – заявил Дрейк.

– Ничего в этом трудного нет. Можешь поставить там человека, готового подбросить бумажник в любую минуту. Поставь другого человека в коридоре, пусть подаст знак, когда появится Гуллинг. Нужно оставить бумажник на видном месте, но как-нибудь так, чтобы это не выглядело подозрительно.

– Хорошо, – сказал Пол, – сделаем.

– Присмотри, чтобы Гуллинг обязательно его нашел. – Мейсон незаметно сунул бумажник Дрейку.

Раздался стук молотка и голос чиновника, требующего, чтобы все встали. Судья Гомер Линдейл вошел в зал, занял свое место и кивнул головой, приглашая всех садиться. Спустя минуту он объявил, что открывает предварительное слушание по делу: общественный обвинитель против Аделы Винтерс и Евы Мартелл.

– Обвинитель готов, – сказал Гуллинг.

– Защитник готов, – заявил Мейсон.

– Прошу начинать, – сказал судья Линдейл заместителю окружного прокурора.

– Высокий Суд знаком с существом дела?

– Я читал акты обвинения. Это, насколько мне известно, дело об убийстве первой степени.

– Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе и их обоих представляет адвокат Мейсон.

– Хорошо. Прошу начинать.

– Ваша Честь, первым свидетелем со стороны обвинения вызывается Сэмуэль Диксон.

Диксон был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Он показал, что является офицером патрульной машины и что третьего числа текущего месяца он получил вызов в жилой дом Сиглет Мэнор, в квартиру триста двадцать шесть. Прибыв на место он застал в квартире обеих обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была взволнована, находилась на грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они показали ему труп, который, по их заявлению, был Робертом Доувером Хайнсом.

– Где находилось тело?

– Мужчина сидел в кресле в спальне, наклонив голову на правое плечо. Посередине лба у него было отверстие – вероятнее всего от пули. Видны были следы крови. Он был в одной рубашке, пиджак висел на спинке стула рядом..

– Обвиняемые дали тогда показания относительно личности убитого и того, как они обнаружили труп?

– Да.

– Что это были за показания? – спросил Мейсон.

– Показания, о которых я спрашиваю, не были подписаны, – сказал Гуллинг.

– Мне известно, Ваша Честь, – заявил Мейсон, – что обвиняемые подписали какие-то показания. Если это так, то эти показания должны быть наилучшим доказательством.

– Показания, о которых говорит свидетель, являются только устными показаниями.

– Протест отклоняется.

– Я хотел бы только спросить, будет ли сторона обвинения относиться к этим показаниям как к признанию, или это может быть трактовано как исповедь?

– Не могу увидеть никакой разницы.

– Если они не являются ни одним, ни другим, то я протестую против них, как против несущественных и не связанных с делом.

– Но это все же показания.

– Очень хорошо. В таком случае я протестую из-за того, что для них не определен соответствующий юридический статус.

– Это не показания, если вас это интересует, – сказал Гуллинг. – Это четкие заявления.

– Протест отклоняется, – решил судья Линдейл.

– Итак, – продолжал свидетель, – обе обвиняемые дали показания. Они сказали, что обе были наняты на работу мистером Хайнсом и жили в этой квартире. Обвиняемая Ева Мартелл сказала, что ей поручили пользоваться именем Хелен Ридли.

– Если Высокий Суд позволит, – сказал Мейсон, – я хотел бы поддержать свой протест. Пока еще не установили доказательства «Корпус Деликти» [corpus delicti (лат.) – совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления]. У нас, до сих пор, только труп. Мне кажется, что более правильным путем было бы установление личности этого человека и ознакомление с результатами судебно-медицинского осмотра, доказывающих, что его смерть была вызвана актом насилия. Судя по тому, что было сказано до сих пор, этот человек с таким же успехом мог умереть и от инфаркта.

– С пулей во лбу? – саркастически спросил Гуллинг.

– Ах! – удивился Мейсон, – так у него во лбу была пуля? Это меняет дело.