Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы - Валентинов Андрей - Страница 97

Келюс, про себя отметив, что странный сапожник сказал не «девушка», а «барышня», прикинул, что стены в этом доме близки к полной прозрачности. Он кивнул Ольге, и они вместе переступили порог мастерской, где пахло кожей, табаком и еще чем-то странным, но по-своему уютным.

– Добрый день, сударь, – вежливо произнесла Ольга, усаживаясь на стоявшую у входа старую табуретку.

– Здравствуйте, барышня, – кивнул сапожник и усмехнулся в густые усы. – Я вижу, вы попали в ненадежную компанию. Товарищ Лунин – человек политически неустойчивый. То белым помогает... То красным помогает... По-моему, он просто двурушник!

Высказав столь тяжкое обвинение, сапожник взял молоток и ударил по подошве гигантского сапога, торчащего на распорке.

– Форменный двурушник!.. Чаю выпьете?

– Выпьем, – согласился Николай. Болтовня странного сапожника ничуть не задела. Он лишь подумал, что куча обуви на столе и стеллажах как-то не соотносится с абсолютно пустым подъездом. Между тем, сапожник, сняв чайник с примуса, принялся колдовать с заваркой.

– Индийский, – проговорил он удовлетворенно, заливая кипяток в маленький заварной чайничек. – Настоящий «Роял»! А наши знатные чаеводы все еще выращивают не чай, а банные веники. Ордена им давай, премии давай... А все равно – веники!

Заварив чай, он извлек из небольшого сундучка мешочек, в котором оказался колотый сахар. Сахар был высыпан в треснутую тарелку с широким синим ободком.

Чай пили из жестяных кружек. Для Ольги хозяин мастерской нашел большую красивую чашку с изображением распустившего хвост павлина.

– Значит, бегаешь, Лунин? – поинтересовался сапожник. – Политическое убежище просишь? А зачем бегаешь?

Келюс пожал плечами. Ответить было нелегко.

– Родственник твой приходил. Говорит, есть такой двурушник, мой внучатый племянник. ВЧК его ищет, все его ищут... А почему ищут?

Сапожник с треском раскусил кусок сахара и отхлебнул чая.

– А потому ищут, – назидательно произнес он, подняв вверх указательный палец, – что товарищ Лунин решил стать умнее всех. Правильно ли это?

Подумав, он решил:

– Нет, неправильно! А почему неправильно? Во-первых, потому, что товарищ Лунин просто не в силах стать умнее всего советского народа. А во-вторых, сколько бы товарищ Лунин не читал всякой клеветнической подметной литературы, все равно ничего ему ровным счетом не узнать!

Сделав такой вывод, хозяин мастерской допил чай и достал пачку папирос «Казбек». Келюс, подивившись такой музейной редкости, тоже закурил.

– Много ли узнал товарищ Лунин? – продолжал сапожник, пуская кольца дыма в потолок. – Нет, не много. И напрасно отдельные паникеры видят в товарище Лунине какого-то Аттилу. Это не просто смешно. В политическом отношении это очень вредно. Вот, например, прочитал товарищ Лунин гнусные лживые бредни о нашем великом Вожде. Много ли он понял? Нет, ничего не понял! А почему не понял? Этому виной его мелкобуржуазная сущность...

Этот вывод доставил сапожнику немалое удовлетворение. Он глубоко затянулся папиросой и выпустил в воздух полдюжины трепещущих колец дыма.

– А почему старшие товарищи по партии не поправили товарища Лунина? – в тон хозяину спросил Николай. – Где их большевистская сплоченность? Почему они бросили товарища Лунина одного?

Сапожник, искоса поглядев на Келюса, погрозил ему пальцем, затем затушил окурок в большой консервной банке, служившей пепельницей, и вздохнул:

– Извините, дорогие гости, заболтался. Стар стал совсем! Обувку чинить будем?

Келюс автоматически поглядел на свои кроссовки.

– Ой, у меня здесь что-то прогорело! – растерянно произнесла Ольга. На ее правом кроссовке темнело пятно – такое же, как на куртке.

– Снимайте, барышня, – распорядился сапожник. – Здесь коврик, ставьте ноги.

Взяв кроссовок и критически оглядев его, он стал копаться в большом ящике, забитом различными лоскутками, кусками кожи и старыми подметками.

– Тайвань, – констатировал он, вновь поглядев на кроссовок. – Проклятые чанкайшисты, лютые враги китайского народа!

Он вновь занялся содержимым ящика, извлек оттуда несколько кусков кожи и принялся за работу.

– Тайвань! Агенты американского империализма, поджигатели войны... Ничего, будет как новый! Эх, товарищ Лунин, почему молчишь? Почему барышню не развлекаешь? Эх, молодежь, молодежь! Барышня сидит, красавица, умница, а он молчит, как член Политбюро на съезде болгарской компартии. Хотите, барышня, я вам сказку расскажу?

– Хочу, – улыбнулась Ольга.

– В некотором царстве... – не торопясь, начал сапожник, бросив насмешливый взгляд на Келюса, – в некотором государстве жили-были большевики...

Такое начало сказки несколько удивило девушку. Самому же сапожнику оно явно понравилось. Он цокнул языком и продолжил:

– Были они сильные, смелые и морально устойчивые. И были среди них два друга, два кунака...

Лицо его вдруг стало жестким, улыбка исчезла.

– Один из них – просто большевик. Рядовой солдат нашей славной партии. А вот второй – настоящий джигит. Богатырь! Один – десять жандармов мог связать, из любой тюрьмы убегал. Пытали враги его, иголки под ногти загоняли – ничего не сказал. Герой был! И полюбил за это его сам великий Вождь, сделал его своим другом, посылал на самые секретные задания...

Сапожник покачал головой и вздохнул:

– Только вот однажды приходит этот герой к своему другу, простому большевику, и говорит: «Узнал я, что Вождь наш вовсе не Вождь. Умер наш Вождь давным-давно, а на его месте сидит какой-то товарищ Вечный...»

Произнеся это странное имя, сапожник нахмурился:

– Его друг не поверил. Что значит – Вождь не Вождь? Какой-такой товарищ Вечный? Только вскоре поехал этот герой на велосипеде. Хорошо ездил, в дождь ездил, в бурю ездил. А тут поехал – и попал под грузовик. Бывает, конечно...

Сапожник помолчал и заговорил вновь, еще медленнее, взвешивая каждое слово:

– Друг его к тому времени большим человеком стал. Сам не хотел – товарищи выбрали. Познакомился с бумагами – как вот потом товарищ Лунин познакомился. И понял...

Что именно понял этот сказочный герой, сапожник не уточнил. Он перешел к верстаку, где стояла швейная машинка, и начал застрачивать латку на кроссовке.