Марта - Бродских Татьяна - Страница 50

Оказывается, такое вмешательство напрямую в мозг вызывает головную боль, тошноту и головокружение, и чем больше знаний, тем хуже последствия. Магически эти последствия не убираются. Вздохнула, помечтала и хватит, с другой стороны я очень люблю книги, и учиться люблю, так что обойдусь без вмешательства в мозг.

Дальше были попытки сделать сферу, она получалась чем угодно, кубом, шаром, кляксой, но не сферой. Тогда я пошла на хитрость, сделала шар, потом мысленно обрезала нижнюю часть и опля! Сфера готова! Я даже потыкала её пальцем, чтобы убедиться, что она ничуть не хуже созданной Орвидом. Он даже меня похвалил, сказал, что ни у каждого на первом занятии, получается, сделать почти правильный щит. Потом я училась менять размеры щита, не убирая его, под конец я так устала, как будто пешком прошла верст сто. Орвид заметил мое состояние, сказал: «На сегодня хватит, продолжим завтра».

— Не хочешь полетать? — хитро улыбнулся он, подводя меня к краю обрыва. — Не поверю, если ты скажешь, что никогда не мечтала улететь, сидя на этом обрыве.

— Конечно, мечтала, но однажды я исполнила свою мечту, — я улыбнулась воспоминаниям, видимо часть их ухватил Орвид, его брови приподнялись и весь вид выражал тщательно сдерживаемое любопытство. — Как-нибудь расскажу. Ну что полетели? Ведь это мой сон, а в своих снах я всегда умела летать.

Я схватила его за руку, и мы прыгнули вниз, у меня не было страха, желание летать затмевало все. Воздух подхватил меня, ласково поддерживая, но что-то все-таки тянуло вниз, точнее кто-то. В моем сне Орвид не мог летать и с трудом поддерживал себя заклинанием левитации. Жаль, а я так хотела промчаться под облаками вместе с ним. Хм, но во сне я же всемогущая, рассмеялась, представила огромные белоснежные крылья у Орвида и они выросли. Он с недоумением ощутил, как за его спиной машут два крыла.

— Как? — произнес он единственное слово.

— Мой сон, что хочу то и делаю. — Показала ему язык, понимаю, что по-детски, но так иногда хочется побыть ребенком. — Сейчас себе крылья наколдую и полетим на перегонки, если ты конечно не против?

Он был «за», себе я сделала черные крылья, для контраста. Сразу наперегонки полететь не получилось, какое-то время мы учились ими пользоваться, но зато потом…

А потом, наверное, был уже просто сон, от которого остались эйфория и чистый восторг.

Глава 13

Наш корабль входил в гавань Сайларена, время приближалось к полудню, но обедать мы с Россом планировали на берегу. Еще с рассвета мы с ним практически неотрывно находились на носу корабля, с нетерпением ожидая, когда перед нами откроется во всем великолепии вид главной гавани Сайларена. О том, что она великолепна мы узнали от Берга, он минут десять описывал её красоты, сравнивая с другими, а потом сказал, что это надо увидеть самим. Поэтому мы и заняли самый лучший наблюдательный пункт еще с рассвета.

Вообще-то у меня была и вторая причина сидеть на носу, после той памятной ночи, двое суток назад, когда Орвид первый раз учил меня ментальной защите, у меня на следующий день был тяжелый разговор с Лероем. Вспоминать о нем не хотелось, но мы тогда серьезно поругались, я не сдержалась и высказала ему все что думаю, о его приставаниях, навязчивости и лжи. В ответ он меня обвинил в глупости, легкомысленности и еще много в чем, напоследок заявив, что он всерьез возьмется за мое воспитание после нашей свадьбы. Я истерически рассмеялась на его заявление, ответив, что никогда не выйду за него замуж, я может и легкомысленная дура, но не настолько. Он же заявил, что ославит на весь остров, если я не соглашусь, а имя он мое полное знает, еще вчера, дожидаясь меня, нашел в моей сумке документы. Напоследок, он сказал, что мои деньги он брать не стал, он не вор, но после свадебного обряда, все деньги будут храниться у него. После этих слов он вышел из каюты, оставив меня с головной болью (от ночной учебы), раздумывать над сложившейся проблемой, имя которой была — Лерой.

Когда я наконец-то научусь думать о людях плохо, заранее подозревать их в подлости или корысти? Наверно никогда, по мне так лучше поверить человеку, но ошибиться в нем, чем не дать ему ни единого шанса. Да и как можно жить, если никому не верить? Может все дело в том, что я не умею разбираться в людях? В детстве друзей у меня не было, бабушка запрещала общаться с деревенскими детьми. Я и сама не очень-то к этому стремилась, потому что они меня боялись, в детстве тяжело сдерживать дар, он проявляется спонтанно, от сильных эмоций. И в моем детстве было несколько стычек с деревенскими детьми, для меня они заканчивались синяками и ссадинами (от камней, которыми они норовили меня закидать), для них неконтролируемым страхом и мокрыми штанами. Потом я выросла, и меня перестали трогать, все свободное время я проводила в лесу с учебниками или собирая лекарственные травы. В пансионе я старалась вести себя в соответствии с нормами приличия, хоть мне и было противно это лицемерие.

В то утро, невзирая на головную боль и тошноту, я думала, а может не так уж учителя и служительницы были не правы? Может действительно, надо было изначально вести себя, как предписывают многочисленные правила приличия и этикета? Глядишь, тогда бы я не попала бы в такую неприятную ситуацию, и Лерой не стал бы меня шантажировать. Да, на будущее я учту эти ошибки, и буду вести себя соответственно статусу, вежливо, холодно, отстраненно. Но сначала надо исправить эту ошибку, единственное, что приходило на ум обратиться за советом к Орвиду. Как ни странно весь день после ссоры с Лероем, прошел спокойно, он не приставал, не навязывался, только поглядывал на меня с чувством собственного превосходства, как если бы он уже победил в нашем с ним противостоянии.

С Орвидом я посоветовалась в тот же вечер, когда он в очередной раз пришел после ужина продолжить мое обучение. И ничуть не удивилась, когда он сказал: «Нет человека, нет проблемы». Но я не желала смерти Лерою, он хоть и поступил, как сволочь, но не убивать же его за это. Ведь он неплохой человек, и не глупый, должен был понять, что с его снами что-то не так, поэтому и не сдержался. Мне надо было честно с ним поговорить до этого скандала, сейчас уже поздно. Тогда темный эльф задумался, посмотрел на спящего молодого человека, вздохнул и обещал подправить ему память следующей ночью. На мой вопрос, почему следующей, а не этой, он ответил, что после его вмешательства нам с Лероем лучше не встречаться, чтобы истинные воспоминания не вытеснили ложные.

Вот по этой причине я с рассвета собрала свою сумку, за время путешествия она изрядно потяжелела. Помимо сменной одежды и трех книг, свитка с документами, свертка с травами и корешками, моего кошелька с деньгами и прочей мелочью, был еще кошелек от Орвида с пятьюдесятью золотыми. Это была почти половина моих сбережений, первым моим порывом было побежать и вернуть, но подумала, что это будет выглядеть некрасиво, два дня не заглядывала в кошелек, а тут вдруг посчитала деньги, кто же в это поверит. Скорее Орвид подумает, что я не хочу сдерживать свое обещание, которое дала ему за избавление от шантажа Лероя. Обижать темного эльфа не хотелось, он первый мужчина, который отнесся ко мне нормально, как к разумному существу, а не живому сосуду для удовлетворения нужд мужчин. Всего три занятия, и такой заметный скачок в магии, я без труда держала двойной ментальный щит, затрачивая на это минимум своих сил. А мое замечание, что внутренний щит не надо разбивать, если хочешь прочесть чьи-то мысли, достаточно распутать несколько переплетений, Орвид счел очень интересной идеей и собирался подумать над её осуществлением. Лично мне пробить чей-то щит или расплести не грозило, способности к ментальной магии слишком слабые, но главное их хватает на защиту. Очень неприятно было бы осознавать, что любой мало-мальски сильный маг, мог безнаказанно копаться в моей голове, радует, что у моего отца с ментальной магией, тоже не ахти, а то сидеть бы мне в светелке, дожидаться мужа.