Следователь (СИ) - Александров Александр Федорович - Страница 72

Свой сорок второй день рождения Патрик Крей, колдун и радетель за всеобщее благо, провел в подвале своего дома. Не вышел он оттуда и через две недели, заказывая еду через служанку (несмотря на то, что слуги в доме Крея     часто сменялись по причине травматизма, платил он хорошо и охочие до легких денег находились всегда). И через три недели тоже.

Когда строк пребывания колдуна в добровольном заключении превысил два месяца, горожан обуял ужас. Такое затворничество могло означать лишь одно: у Крея возникла очередная грандиозная идея помощи человечеству. Горожане понемногу запасались продуктами и вылавливали страховых агентов, которые, по странному совпадению, куда-то все разом запропастились. Городской брандмейстер приказал установить на территории пожарной части два новых резервуара с водой и, заливаясь слезами, выделил из своего кармана недостающие деньги на покупку парового самодвижущегося пламнегаса с алхимической пеной и ручным насосом.

Город ждал маленького Армагеддона – и небезосновательно. Но все приготовления оказались тщетными: разразиться катастрофе предстояло вовсе не в Белоречье.

...Крей просидел в своем подвале не два и не три месяца. Почти год прошел, прежде чем колдун соизволил появиться на людях. В конце февраля он внезапно объявился в столичной Коллегии колдовства и потребовал срочного созыва комиссии по особо важным вопросам.

Комиссию созвали – в конце концов, Крей входил в первую десятку колдунов-магистров Королевства. В день выступления эксцентричного изобретателя Большой зал Коллегии был полон: коллеги Крея, злорадно потирая руки, предвкушая шоу. Что поделать, если в научных и околонаучных кругах зрелище смешивания с грязью дипломированного профессионала вызывает столь же нездоровый интерес, как и публичная казнь. Ну а если объектом вдумчивого и последовательного унижения выступает коллега по цеху, градус неадеквата зашкаливает за все разумные пределы: наблюдать гильотинирование соседа всегда интересней, чем четвертование никому неизвестного «хрена с бугра».

Выступление Крея и последующая демонстрация Обсерватора длились четыре часа, по истечению которых колдун, в нарушение всех традиций, стал полноправным членом Совета Коллегии и обладателем «Золотого Глаза» – самой престижной премии Королевства, которую вручали только за «...выдающиеся достижения в метафизике – как теоретической, так и практической, а также Колдовском Конструировании, Квазимеханике и науках им сопутствующих». Недоброжелатели плевались и недоверчиво качали головами; все остальные поздравляли колдуна, скаля зубы и давясь от зависти. Довольны были только ректор с проректором, уже предвкушавшие новые правительственные гранты, которые можно будет беспрепятственно дерибанить и сам виновник торжества.

Еще бы! Ведь проклятая штуковина – Обсерватор – работала!

...Уже давно метафизике стало известно, что любое живое существо наделенное разумом в той или иной форме, оставляет в мировом эфире невидимый след. Эти колебания слабы и практически сразу гаснут, но, теоретически, не затухают никогда. Идея Крея была проста как репа: при помощи своеобразного «камертона» настроится на частоту определенной личности, чтобы получить доступ к информации о ее прошлом. Обсерватор создавал ряд своеобразных «фотоснимков минувшего», которые, будучи соединены в последовательную цепочку, давали, в итоге, видеоленту любой произвольной длины. Совершенно точно известно, что слово «видеолента» или просто «видео» предложил сам Крей. Эти «инкарнации прошлого» могли быть легко сохранены и воспроизведены по желанию колдуна-заказчика и отличались высоким качеством изображения. В этом, собственно, и состояла идея Обсерватора.

Первыми изобретение оценили спецслужбы. Еще бы! При помощи Обсерватора было возможно как получить любую информацию о биографии интересующих их лиц, так и следить за ними в реальном времени (полусекундное запоздание можно было не учитывать). При этом расстояние не имело значения – лишь бы под рукой имелся предмет, несущий на себе эфирный отпечаток нужной личности. Волос, заколка, пуговица рубашки – годилось все. Правда, сам прибор был весьма громоздок и в собранном виде занимал небольшую комнату, но таскать Обсерватор с места на место и не предполагалось.

Полевые испытания прибора дали блестящие результаты. Тайная Канцелярия при дворе Их Величеств подала заказ на изготовление сразу десятка приборов и потребовала засекретить Обсерватор, конструкция которого оказалось до идиотизма простой. Таким образом, изобретение Патрика Крея провалилось в подполье, не успев получить мирового признания, а самого колдуна заставили дать подписку о неразглашении. Крей взгрустнул, но ненадолго – он и сам прекрасно понимал, что его Обсерватор это не самонадевающиеся брюки, а вещь весьма деликатная и для массового использования не предназначенная. К тому же за использование установок государство было вынужденно платить ему немалые деньги – власть Патентного бюро простиралась даже в те темные глубины, где обитали тайные королевские службы.

...Казалось бы, пришла пора принять пафосную позу и загробным голосом возвестить: «...ничто не предвещало катастрофы».

Враки. Роберт Пилснер, почетный член Совета Коллегии, колдун-гуманитарий, прославившийся тем, что открыл при Университете Других Наук пивоварню до сих пор исправно работающую и выпускающую пять сортов охмеленного пива, известных во всем Королевстве, выступил с открытым заявлением, требуя немедленного изъятия Обсерваторов из эксплуатации, поскольку – цитата – «...их использование неизбежно приведет к пока еще не ясным, но далеко идущим социальным последствиям, которые, как и 99, 99% социальных последствий чего-либо, явно будут далеки от позитивных или, хотя бы, нейтральных».

К колдуну-магистру, профессору и автору книги «Как не надо колдовать», посвященной злоупотреблениям Других Наук в целом и метафизики в частности, которая не потеряла своей актуальности и по сей день, стоило бы прислушаться. Но восторженные практики просто пропустили слова Пилснера мимо ушей – а зря. Хотя для самого колдуна это, возможно, было и к лучшему: его вполне могли обвинить во вредительстве, а то и шпионаже – времена тогда были неспокойные.

Через два месяца после скандальной презентации Крея на вооружении Тайной полиции было уже тридцать Обсерваторов, более половины которых работало в режиме 24/7, то есть не выключалась вообще. Рядовые агенты-администраторы ликовали: отпала необходимость в содержании целой прорвы осведомителей, большая часть которых работала на различные иностранные разведки и, к тому же, съедала кучу казенных денег. Теперь от филера требовалось просто пялиться в кристалл-резонатор и делать записи в стандартной форме: чем занималась «жертва» наблюдения с такого-то по такое-то время, что господин N ел, пил, с кем встречался и о чем беседовал с господами A, B и C, а поскольку наблюдение, в основном, велось в режиме реального времени, то большинство злоупотреблений, покушений и нарушений удавалось предотвратить в зародыше.

Зато высший комсостав все чаще хмурил брови и чесал убеленные сединами государственные затылки. Дело в том, что восторженные популяризаторы обсервации не учли одну очень простую вещь: «чистое», то есть индивидуальное наблюдение за человеком было возможно только в том случае, если «цель» Обсерватора, целыми днями сидела дома, отгородившись от мира, и занимаясь медитативными практиками школы «Отшельник посылает Вселенную На Хутор Бабочек ловить».

Но отшельники-аскеты, обыкновенно, не привлекают внимания Тайной полиции, главной задачей которой является контроль непосредственного окружения Их Величеств. Рыцари плаща и кинжала домашней закваски следят за министрами, их женами, братьями, камердинерами, дворецкими, любовницами первых советников, любовниками любовниц первых советников, а также их собаками, кошками, канарейками, тараканами и прочими близкими и дальними родственниками (хотя тараканы, скорее, приходятся близкой родней непосредственно министрам, а если не родней, то братьями по духу уж точно).