Полет Жирафа - Кривин Феликс Давидович - Страница 16

16

Даже у себя дома мы не защищены от опасностей, можно прищемить себе голову дверью, сесть на зажженную газовую плиту. Увлекшись очередным сериалом, можно уронить на себя телевизор. Ночью, даже укрывшись с головой, можно провалиться к нижним соседям. А уж врезаться головой в шкаф, затянуть на шее электрический шнур с оголенным проводом — этого на каждом шагу сколько угодно.

А газета? Сколько опасностей таит в себе газета, которую вы так неосторожно выписываете! Случайно забившись в раковину при случайно не закрытом кране, она вам устроит в квартире потоп, дотянувшись до случайно зажжённой спички, она подожжёт вашу квартиру. А если вы случайно её прочитаете, она устроит у вас в голове такое, что в лучшем случае можно будет повеситься.

А из дома хоть не выходи. Опасности подстерегают даже там, где ещё не ступала нога человека. Сто лет нога ступать не будет, двести лет ступать не будет, и всё это время опасности будут терпеливо ждать, чтоб накинуться на вас при первом же вашем появлении.

Допустим, вы живёте в маленьком городе, где о вас не знают даже на расстоянии километра. Но в далёком городе Нью-Йорке на сто двадцатом этаже великолепного небоскреба вас уже подстерегает опасность вывалиться из окна. Но туда ещё нужно попасть, в Америку вас не пускают, да и билет на самолёт стоит дорого (кстати, в самолёте вас подстерегает сразу несколько опасностей: столкнуться с другим самолётом, выпасть из самолёта при случайно не закрытых дверях, быть угнанным в такую страну, даже языка которой вы не знаете, не говоря уже о других неудобствах).

И надо ещё в этом Нью-Йорке найти нужный небоскреб, подняться на сто двадцатый этаж, отыскать то единственное окошко… Но вы упорно оформляете документы, собираете деньги на билет, терроризируете все инстанции, добиваясь разрешения на выезд. И наконец, по прошествии многих месяцев, а возможно, и лет, вы наконец осуществляете свою мечту, прилетаете, поднимаетесь, высовываетесь и летите вниз, теперь уже своим ходом. И приземляетесь на голову своему соотечественнику, которого тоже мурыжили, не выпускали из страны, понимая, что это добром не кончится.

Всё. Теперь можно быть спокойным, никакие опасности вас больше не подстерегают, они навсегда вычеркнули вас из числа своих подопечных.

Между прочим, вы никогда не бывали в Африке? Там тоже вас ждут. Нужно только найти того крокодила и попасть к нему в обеденное время. После этого обеда у вас навсегда исчезнет опасность быть съеденным.

По местам, где вас подстерегают опасности, можно путешествовать всю жизнь, но для этого желательно не выходить из дома. Запаситесь атласами, альбомами, справочниками, энциклопедиями и путешествуйте на здоровье. Только когда будете класть справочник в холодильник, помните что холодильник нужно закрывать с внешней, а не с внутренней стороны, иначе опасность заживо замёрзнуть будет для вас навеки ликвидирована.

Мы ведь живём до тех пор, пока нас подстерегают опасности. И плохо наше дело, когда они перестают нас подстерегать.

Проблемы в пути

Театр

Отчётно-торжественное собрание.

ДОКЛАДЧИК: На магистральном пути ко всеобщему равенству мы добились огромных успехов. Дважды два у нас уже равно четырём.

Аплодисменты.

Действие у нас уже равно противодействию.

Продолжительные аплодисменты.

На погруженное в жидкость тело действует у нас выталкивающая сила, уже равная весу вытесненной жидкости.

Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.

Все встают и, постояв, встают ещё больше.

РЕПЛИКА ПОД ЗАНАВЕС: Аплодисменты, переходя в овацию, оглянитесь по сторонам!

Однажды

Я начал сказку так: «Однажды Заяц…» Потом чуть-чуть помедлил, сомневаясь. Потом, сомнения преодолев, Я начал сказку так: «Однажды Лев…» Потом сравнил я эти два «однажды», сообразил, что так бывает с каждым, кто, в чём-то струсив, в чём-то осмелев, однажды — заяц, а однажды — лев. Конечно, львом нетрудно стать, когда ты устроился на львиную зарплату и гаркаешь на всех не хуже льва, употребляя львиные слова. Конечно, зайцем можешь стать легко ты, когда тебя грозятся снять с работы, соседи травят, у жены мигрень и в школу вызывают каждый день. Всё это так знакомо… Но однажды… «Однажды» труса делает отважным, из робких зайцев делает мужчин… И это — сказки доблестный зачин. Однажды в сказке может всё случиться. А кто за остальное поручится? Ведь даже сказка — в этом весь секрет — однажды — сказка, а однажды — нет.

Герой нашего времени

Любит заяц детектив, чтоб кидало в дрожь, чтобы страх в него входил, как под сердце нож Любит он читать о том, распаляя страх, как под каждым под кустом притаился враг. И в такой-то час невзгод видит он себя, как по лесу он идёт, кобурой скрипя. Волк петляет впереди, путая следы. Ну, бандюга, погоди, мать твою туды! И ныряет волк во мглу, в лоно тишины, прижимается к стволу вековой сосны, а другие два ствола на него в упор. Волк басит: «Твоя взяла, гражданин майор!» Пасть приходится закрыть и потупить взор. — «Разрешите погодить, гражданин майор?» А майор ему: «Шалишь, ну тебя совсем! Погодишь, как загудишь этак лет на семь!» Любит заяц детектив, чтоб под сердце нож Там он смел и справедлив, там он всем хорош. Ну, а в жизни он другой, сам себе не люб. Выбивает дробь ногой, зубом бьёт о зуб. Не вписать ему в актив выправку и стать… Дайте зайцу детектив, чтоб героем стать.

Глупая сказка

Без завязки нельзя нам никак, а завязка приводит к развязке. Два барана и третий — дурак — забрели в эту глупую сказку. На широком речном берегу среди знойного душного лета два барана паслись на лугу, а дурак находился при этом. Что тут может случиться? И как? Не сгущайте, пожалуйста, краски! Но решил искупаться дурак, и тогда появилась завязка. Он верёвкой баранов связал, чтоб они сторожили друг друга. «Попаситесь покуда», — сказал, прыгнув в речку с зелёного луга. А баранам хватало травы, но, почуяв на шее завязку… В этом месте опасном, увы, не кончается глупая сказка. Соблазнившись таким пустяком — и верёвкой, и властию данной, — каждый мыслит себя пастухом, а другого считает бараном и заботится только о том, чтобы сделать товарищу хуже… А веревка-то с каждым рывком и на собственной шее всё туже. Каждый шепчет себе: не робей! Ну-ка дёрни ещё — для острастки! А рывки всё слабей и слабей… И тогда наступает развязка. Эта глупая сказка, увы, началась и кончается глупо… Среди сочной, высокой травы: дурака ожидали два трупа.