Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 134

В конце второй ночи после того, как наладилась связь через Вегу, он сумел заручиться обещанием секретаря By надавить на ООН в Нью-Йорке, чтобы те восстановили связь и приостановили любые действия полиции до тех пор, пока положение не будет должным образом оценено. By также намеревался заставить транснациональные силы отозвать свои войска обратно на Землю, но Фрэнк заметил, что это было бы невозможно.

Солнце висело в небе уже пару часов, когда Фрэнк отправил на Вегу последнюю благодарность и отключился. Илья спал на полу. Надя с натянутым видом встала и вышла прогуляться по парку, воспользовавшись преимуществом света, что позволял ей хорошенько осмотреться. Ей приходилось переступать через тела, спящие на траве группами по три-четыре человека, люди прижимались друг к другу, чтобы сохранить тепло. Швейцарцы установили большие кухни и ряды флигелей вдоль городской стены, благодаря чему это место напоминало стройку. Внезапно она почувствовала, как по лицу стекают слезы. Но она шла дальше. Приятно было вот так просто ходить по улице при свете дня.

Но в конце концов она вернулась в городское управление. Фрэнк стоял возле Майи, спящей на диване. Он смотрел на нее безо всякого выражения, а затем с сонным видом обратился к Наде:

— Она совсем отключилась.

— Мы все устали.

— Да… А как сейчас выглядит Эллада?

— Все ушло под воду.

Он покачал головой.

— Саксу это, должно быть, нравится.

— Я то же самое говорю. Но думаю, даже для него все это слишком, потому что неуправляемо.

— Ах да. — Он закрыл глаза и словно уснул на секунду-две. — Очень жаль Аркадия.

— Да.

Они снова помолчали.

— Она похожа на маленькую девочку.

— Немного.

На самом деле Надя не помнила, чтобы Майя когда-либо выглядела старше. Они приближались к восьмидесяти и не могли оставаться прежними независимо от того, прошли они терапию или нет. В душе они уже были старыми.

— Ребята с Веги сказали мне, что Филлис и остальные с Кларка хотят попытаться достать их с помощью аварийной ракеты.

— Разве они не ушли из плоскости эклиптики?

— Сейчас да, но они собираются добраться до Юпитера, а потом использовать его, чтобы вернуться в их систему.

— Но на это уйдет год-два, разве нет?

— Около года. Надеюсь, они либо совсем промахнутся, либо врежутся в Юпитер. Или у них к тому времени закончатся припасы.

— Вижу, ты не в восторге от Филлис.

— Она сука. Большая часть ответственности за это лежит на ней. Она переправляла сюда всех транснационалов, которые обещали добыть хоть какой-то металл, который можно использовать. Думала, что станет королевой Марса, а все остальные будут ее подданными. Вы бы видели ее там, на Кларке, когда она смотрела на планету, будто была ее богиней. Так и удавил бы! Как бы я хотел видеть ее лицо в момент, когда Кларк упал! — Он резко рассмеялся.

Майя, пошевелившись при звуке его смеха, проснулась. Они помогли ей подняться и вышли в парк, чтобы поесть. Присоединились к очереди, где были люди, которые поеживались, стоя в прогулочниках, кашляли, растирали руки и выпускали изо рта пар, похожий на белые хлопья. Почти все стояли молча. Фрэнк презрительно их осмотрел, и когда они получили свои порции рёшти и табуле, он быстро с ними справился и начал говорить по-арабски со своей наручной панелью.

— Говорят, Алекс, Евгения и Саманта сейчас едут из Лабиринта с моими друзьями-бедуинами, — сказал он им после того, как отключил связь.

Это были хорошие новости. Об Алексе и Евгении в последний раз слышали, что они были в Ауреум-Оверлуке, оплоте повстанцев, уничтоженном армадой кораблей ООН, а потом сожженной ракетным огнем с Фобоса. А от Саманты вообще не было новостей за целый месяц войны.

Все члены первой сотни, бывшие в городе, собрались у северных ворот Каира, чтобы их встретить. Ворота эти выходили к длинному естественному уклону, что спускался к одному из южных каньонов Лабиринта Ночи. Из каньона по этому склону тянулась дорога, и вся она просматривалась до самого дна. И оттуда вскоре после полудня, взметая облака пыли и медленно двигаясь навстречу, появился караван марсоходов.

Примерно час машины поднимались по последней части уклона. Не более чем в трех километрах от ворот среди них вспыхнуло огромное пламя, отчего некоторые марсоходы врезались в скалу, другие взлетели в воздух. Остальные резко остановились и загорелись.

Затем от взрыва сотряслись и ворота, и друзья нырнули под стену. На общей частоте раздались крики и возгласы. И больше ничего — они стояли не двигаясь. Ткань шатра еще держалась, но шлюз на воротах, по-видимому, заклинило.

Внизу над дорогой в воздух поднимались тонкие клубы бежевого дыма, и их сносило пыльным ветром на восток, в Лабиринт, где разрывало в клочья. Надя отправила несколько беспилотных марсоходов, чтобы проверить, нет ли выживших. Наручные панели передавали лишь помехи и ничего, кроме помех. Что еще они надеялись услышать? Крики? Фрэнк ругался в свою панель, перескакивая с арабского на английский и обратно. Тщетно пытался понять, что случилось. Но Александр, Евгения, Саманта… Надя испуганно смотрела на маленькие изображения у себя на запястье и управляла камерами роботов. Разбитые марсоходы. Несколько тел. Ничего не шевелилось. Из одного марсохода все еще валил дым.

— Где Саша? — кричал Илья. — Где Саша?

— Она была в шлюзе, — ответил кто-то. — Она собиралась выйти им навстречу.

Они принялись открывать внутреннюю дверь шлюза. Надя повозилась с кодами, затем взялась за инструменты и, наконец, установила кумулятивный заряд, который кто-то сунул ей в руку. Они отошли подальше, и шлюз вылетел, как стрела из арбалета, позволив тяжелой двери медленно отвориться. Надя выбежала вперед и упала на колени перед Сашей, которая в своей куртке, закрывающей голову, держала оборонительную позу, но была мертва — плоть на ее лице была по-марсиански красной, а взгляд стеклянным.

Чувствуя, что ей пора пошевеливаться, чтобы не превратиться в камень прямо на месте, Надя вскочила и бросилась к городским машинам. Запрыгнула в одну из них и поехала прочь: у нее не было плана, и машина, казалось, сама выбирала направление. Сквозь помехи на ее панели прорывались голоса друзей, звучавшие, как сверчки, запертые в клетке. Майя, плача, безудержно кричала что-то по-русски — лишь Майя была достаточно сильна, чтобы не сдерживать свои чувства.

— Это опять был Фобос! — кричала она. — Они там полные психи!

Остальные были настолько потрясены, что их голоса звучали, словно компьютерные.

— Они не психи, — сказал Фрэнк. — Они идеально расчетливы. Видят, что скоро наступит политическое урегулирование, и стреляют столько, сколько могут.

— Убийцы! Ублюдки! — ругалась Майя. — Гэбэшные фашисты!.

Городская машина остановилась у городского управления. Надя вбежала внутрь, в комнату, куда сложила свои вещи, которые сейчас составляли лишь ее старый синий рюкзак. Она порылась в нем, все еще не зная точно, что именно ищет, пока ее четырехпалая рука, все такая же сильная, как прежде, не вытащила наружу некий предмет. Передатчик Аркадия. Ну конечно. Она бегом вернулась к машине и снова поехала к южным воротам. Сакс и Фрэнк все еще разговаривали там, и Сакс своим привычным тоном рассказывал:

— Каждый из нас, чье местоположение известно, либо находится здесь, либо уже убит. Мне кажется, они охотятся специально за первой сотней.

— То есть выбирают конкретно нас? — спросил Фрэнк.

— Я видел какой-то земной репортаж, где нас назвали главарями. И с начала революции погиб двадцать один человек из наших. Еще сорок пропали без вести.

К южным воротам подъехала машина. Надя выключила внутреннюю связь, выбралась из машины, зашла в шлюз, надела ботинки, гермошлем, перчатки. Отрегулировала давление, проверила его и, надавив на кнопку открытия, подождала, пока шлюз выпустит ее. То же самое недавно сделала Саша. Они прожили вместе целую жизнь за один только последний месяц.

Затем она выбралась на поверхность, в гущу ветреного туманного дня, чувствуя первые алмазные уколы мороза. Пнула ногой по наносам частиц, и перед ней разметались красные клубы пыли. Полая женщина, пинающая кровь. Снаружи других ворот находились тела ее друзей и еще кого-то, чьи мертвые лица стали пурпурными и раздувались, как после несчастных случаев на стройке. Надя видела такое уже не раз, как не раз видела и смерть, и всякий раз это было ужасно!.. Это была война, и люди погибали. Люди, которые могли бы жить еще тысячу лет. Она подумала об Аркадии, о тысяче лет и прогнала эту мысль. Они много ссорились в последние годы — в основном из-за политики. «Твоя программа — это анахронизм, — сказала она ему. — Ты не понимаешь этого мира». — «Ха! — усмехнулся он, оскорбленный. — Этот-то мир я понимаю». Выражение его лица стало таким мрачным, каким она его еще не видела. И она помнила, как он вручил ей передатчик, как кричал на Джона, как сходил с ума от ярости и скорби. «На всякий случай, — умоляюще произнес он, когда она попыталась отказаться. — На всякий случай».