Свартхевди - северянин (СИ) - "Goblins" - Страница 72

Многое мог сделать ярл с накосорезившим в походе хирдманом. Мог лишить доли, мог вышвырнуть из хирда. За драку на борту зачинщика могли протащить за драккаром на веревке, и, если тот не захлебнется — то его счастье, а могли и просто выкинуть за борт, или высадить голым посреди моря, на каком-нибудь пустынном островке в десяток ярдов длиной. Нерадивого или ленивого мог прогнать через строй, а трусу или предателю могли вырезать и кровавого орла.

Многое мог ярл в походе.

Не мог одного — отдать своего человека на чужой суд.

Да еще по насквозь непонятной причине: «Дело короля», о как!

Поступи так Гуннлауг, и его просто не поймут хирдманы, ему будет непросто собрать хирд следующей весной. Даже нидинги трижды подумают, прежде чем идти к такому ярлу, и каждый примерит ситуацию на себя.

Сегодня делом короля было забрать сопляка-дренга.

Завтра делом короля будет забрать еще кого-то, может быть, тебя? И ярл отдаст. Отдал же одного, не заржавеет и за другого.

А третьим днем король решит, что ему не нужен хирд Длинного на службе, а нужны крепкие рабы на рудниках! Почему бы ему так не поступить — кругом же выгода?

Крепок щит, пока целый, крепок хирд, пока карлы верят в ярла и его удачу.

Я, конечно, в хирд еще формально не принят, это отложено до первого славного дела, но ярл дал мне место на руме, и обещал долю. Однако это все забудется, когда весть о поступке Длинного разнесется по Нурдланду. Как говорят: «У злой славы восемь крыльев, у доброй — восемь якорей». Да, после такого поступка вонять будет не только от самого Длинного, но и от его потомков.

…Ха! Я слышал, что когда какой-то вчерашний крестьянин приказал твоему деду отдать хирдмана, то он так и сделал? Говорят, твой дед стоял на коленях и просил его пощадить, он плакал и его штаны были мокрыми?…

Лично мне ситуация виделась безвыходной.

У служивого был приказ короля, и он собирался его выполнять.

А ярл не мог отдать своего воина, и это все без того, что терять непыльное местечко в Эркенбурге, и ссориться с ярлом стражи ему было не с руки.

Однако расклад понимали оба, и дело потихоньку катилось к драке.

Меня как-то практически незаметно затолкали вглубь строя, к самому борту корабля, а вперед проталкивались хирдманы с палубы, на них уже были шлемы и брони. За высокорослыми карлами спорящих ярлов мне видно не было, но, судя по унылому голосу начальника стражи, он все эти движения заметил, и иллюзий о будущей драке не строил.

Да, народу у него было больше уже раза в два, а у нас многие еще пьяны, и мало кто в доспехах, но… В сердцах детей Нурдланда тлеет неугасимый огонь, взожженный Отцом Дружин, и не раз ярость сынов Всеотца сметала с поля боя орды врагов, в разы превосходящих числом. Думаю, что пузатое местное воинство хирд Гуннлауга стоптал бы без особых затруднений. Однако сказано было — «Приказ короля». Наверняка уже посланы гонцы в верхний город и окрестности, и уже надевают шлемы ребята покрепче, чем городская стража. Дружины знатных людей, корабельная рать купцов, к примеру. Всем пригодится благодарность короля. И даже если мы побросаем отряд стражи в море, то выйти из порта нам все равно не дадут: я не страдаю плохим зрением, и отлично вижу, как суетятся человечки возле больших метательных машин на башнях, что запирают устье бухты. Хотя, все, конечно, может быть: Предателю Воинов не нужны пока что новые эйнхерии, и стража разбежится и нам удастся отчалить; подкрепления к ним не успеют, прислуга метательных машин промахнется по пристрелянным местам, и мы не получим бочку с каким-нибудь горючим дерьмом (а то и просто добрый булыжник) на палубу и сможем уйти от погони, которой тоже, может и не будет… Мда, удача ярла должна быть велика, чтобы так оно все вывернуло.

— Славный ярл, — вмешался в беседу двух предводителей незнакомый голос, по сравнению с голосинами обоих начальников, один из которых привык перекрикивать шторм, а второй — орать на подчиненных, он казался неприятно мягким и вкрадчивым — Позволь мне поговорить с молодым воином.

Я не разобрал, что ответил ярл.

— Клянусь, что ему не будет причинен вред, я хочу просто с ним поговорить, — продолжал незнакомец — Капитан Эмери подтвердит своим словом, если вы не верите посланнику короля!

Гуннлауг немного подумал, но, спустя несколько мгновений, согласился.

— Свартхевди, поди сюда, — и я не стал медлить.

Хирдманы расступились, я предстал перед спорщиками. Капитан стражи скользнул по мне безразличным взглядом, ярл уже явно успел пожалеть, что связался со мной, а вот третий человек… Тот самый невзрачный человечек, с абсолютно незапоминающимся лицом, он выглядел довольным, и глядел с веселым любопытством. Я ведь точно где-то его уже видел…

— Наедине, — обратился человечек к Гуннлаугу.

Тот подумал еще, и молча показал на пустой соседний пирс.

— Вот мы и встретились, Свартхевди Конь, сын Бъерна Полосатая Борода, внук Торвальда Трески, — с улыбкой поприветствовал меня незнакомец — Заставил же ты меня волноваться. Прятаться в тюрьме, когда тебя ищут по всей провинции! Ты изрядно хитер, юный воин.

— Кто ты, и зачем я тебе нужен? — я оглянулся на ярла, он о чем-то беседовал с капитаном, к страже тем временем в помощь прибыл конный отряд, а хирдманы Гуннлауга успели выстроить стену щитов.

— Не мне, ты нужен Его Величеству. Но не буду держать тебя в неведении: твоя сила должна послужить короне Ории, к вящей славе и пользе Её, — высокопарно порадовал меня человечек, — Так, или иначе, но у тебя нет выбора.

— Выбор есть всегда…

— Не у тебя, — невежливо перебил меня незнакомец — Ты преступник. Только за то, что ты ползал в Гиблые Топи, по законам короля тебе положены рудники.

Я насмешливо ухмыльнулся.

— Чего стоят твои слова?

Человечек вернул мне ухмылку.

— А откуда у тебя тогда Рука Короля? Скажи мне, юный воин?

Я молча показал ему Правую Руку Свартхевди, а затем Левую Руку Свартхевди, и со всей искренностью заверил, что иных рук не имею.

Человечек порылся в кошеле и выудил оттуда крупный перстень.

— Узнаешь? Эта вещь принадлежала верному слуге отца Его Величества, пропавшему именно в Топях много лет назад. Ты нашел его останки, не так ли?

Ах, ты ж вонючий старый козел, чтоб тебе бородой подавиться, ублюдок Томас!

Перстень, подаренный старику вирой за обиду, я узнал.

— Томас Ланге рассказал о тебе, — продолжал человечек — И многое я узнал и увидел в замке барона Вильгельма Ульбрехта.

Я скудоумием не страдал, и понял, о чем он.

— Королю понадобился садовник?

— Можно сказать и так, — хохотнул посланник — А чтобы тебе было проще сделать правильный выбор, я расскажу тебе небольшую историю. О поединке чести, между шестью юношами из хороших родов. В которой лишь благодаря подлому колдовству двое одержали победу над четырьмя.

Я выругался, длинно и грязно, предчувствую нехорошее.

— О том силой своей клянется маг города Эйхельфельд, мессир Беккер.

Я сообщил человечку, куда мессир Беккер может запихать себе ту самую силу свою.

— По представлению барона Одерштайн, для истины дознания, слугами короля был задержан фрайхер Уильям Ульбрехт, дабы выяснить прискорбные обстоятельства происшедшего, как-то: гибель фрайхера Адама Феррнлахтунга, тяжкие увечья фрайхеров Ральфа Одерштайна, Мортена Кристена и Николы Вайсса. Ульбрехт ждет суда, и, скажу тебе, юный воин, шансы оправдаться у него невелики, ибо улики против него. Незарегистрированный колдун, контрабандист, клятвопреступник и убийца — вот кто был его спутником, вот кто принес ему победу в споре благородных. Но, — мягко улыбнулся мне человечек — Ты можешь помочь другу. Королю нужна твоя служба. И больший толк выйдет, если ты будешь служить добровольно. Пойми, — видя мое замешательство, продолжал посланник — Его Величеству важнее ты, чем мелкая склока двух баронов. И в его власти прекратить это дело.